"Наследие" Печать Бездны - часть 1 - Седов Вячеслав (книги онлайн полные TXT) 📗
Он медленно брел по кварталу бедняков. Бег был до этого. Бег, быстрый, рвущий из груди молодое сердце. По узким улочкам, самым тесным и безлюдным, куда страже никогда не взбредет в голову заглянуть. Теперь же был шаг. Неровный, неуверенный, медленный. По кварталам бедняков. Где если кому и могло быть до него дело, то только до безоружного. У одной из лачуг, что была по соседству с жилищем учителя, полукровка увидел знакомую девочку, которая часто и с любопытством наблюдала за его тренировками под палящим солнцем. Ему нравилось, когда она приходила поглазеть, хотя он делал вид, что очень сосредоточен и не замечает ее. Девочка с удивлением посмотрела на него, когда он проходил мимо. Из лачуги вышла ее бабка. Старая островитянка побаивалась молодого ранкена, так как была из того поколения, что слишком хорошо помнило старые истории о йома. От нее он впервые услышал это слово, которым она обзывала его всякий раз, когда видела. Вот и теперь, схватив внучку в охапку, она поспешила скрыться в лачуге, опять со злостью кинув это слово ему в спину, словно камень. Тогда Карнаж остановился, обернулся, подошел к лачуге и оставил у порога мешок риса. Потому что знал, что старая женщина и ее внучка жили впроголодь.
Киракава ни о чем не спросил, когда ученик вошел и положил на стол свою добычу. Учитель только одобрительно кивнул. Старый мастер сразу понял, что его подопечный не украл это мешок риса, достаточно было взглянуть… Ни один воришка в целом свете, срезав свой первый кошель или стащив свою первую булку с противня в пекарне, не возвращался к патрону с таким лицом. И от воров, даже самых матерых, редко когда так «пахло» кровью. И дело не в том, что Карнаж оплошал, запах не бил в нос окружающим так как ему, просто Киракава почувствовал это в окружающем ученика воздухе, в движениях, в том как он прятал свои руки, даже в том, как дрожали пальцы, когда он клал меч наставника на стол.
Резь в глазах… Молодой ранкен поспешил умыться водой из бочки. Он зачерпнул снова и снова, и снова. Сначала старательно промывая глаза от едкого пота. Потом взял ведро и окатил себя с головы до ног.
Запах крови не покидал.
Он стоял, закрыв глаза, впервые за многие дни тренировок делая совершенно обратное тому, что требовал старый мастер — он пытался забыть все увиденные сегодня лица… Наконец, запах крови прогнал прочь другой запах. Запах вареного риса, который принялся готовить Киракава. Пустой живот подкатил Карнажу к горлу и его стошнило…
— Так это ты та самая девочка, что жила по соседству с моим учителем? — глухо спросил Карнаж.
— Да. Наконец ты вспомнил, — Ютай облегченно вздохнула.
— Что тебе нужно от меня? Если ты назвала меня так же, как называл учитель, значит тебе нужны услуги ранкена? Так ведь?
Она опешила от подобного вопроса. Карнаж смотрел сквозь нее и будто специально не собирался замечать всей растерянности и даже обиды на свои слова.
— А ты изменился…
Полукровка тут же оборвал лиричную нотку, что пыталась внести в разговор Ютай:
— Мы все меняемся со временем.
— Мне от тебя ничего не нужно.
— Тогда почему на тебе «запрет»? — Карнаж отклонился к стене, сложив руки на груди, — Или ты не знаешь, что случается с теми, кто узнает имя ранкена?
Ютай испуганно отступила к комоду у стены.
— Я не знаю о чем ты говоришь. Я просто хотела тебя поблагодарить…
— О! За что же? — неподдельно изумился «ловец удачи».
Её рука сдернула кусок ткани, что прикрывала портрет над комодом.
— Надеюсь, теперь память тебе не изменит, — Ютай взяла лучину и поднесла так, чтобы Карнаж хорошенько разглядел полотно.
На картине был изображен молодой рыцарь в черных как сажа доспехах с волосами цвета вороного крыла. В руке он сжимал неправдоподобно длинный меч, что было явно фантазией художника, так как трудно было представить, как человек мог в одиночку управиться с таким оружием. Другой рукой он отставил, уперев древко у подошвы высокого сапога, стяг, где на черном поле щерилась красная песья голова. Конечно же Феникс помнил этого человека, хотя так и не узнал его имени.
Ютай развернула принесенный Горттом кулек и выложила на комод скорбные реликвии, что гном выкупил у палача после казни магистра Черных Псов. Скорее мало, чем достаточно… Обломок лезвия меча с запекшейся на нем кровью, кусок изодранного плаща и простой деревянный крестик на кожаном шнурке. Собственно все. Но для нее это наверняка было целым богатством!
Карнаж не стал даже предполагать, какие ветры судеб могли сплести их жизни воедино. Да, это была неплохая история для феларского романиста или даже драматурга, если нужно было заработать на хлеб. Образ непонятого, но благородного рыцаря, как ни парадоксально было при всей кутерьме что организовывалась инквизиторами, проникал в сердца придворных дам в Шаргарде. Однако не стоило забывать, что такой образ не был оригинален, если уделить немного времени красочным и богатым на гравюры сильванийским летописям, где образ лидеров Черных Псов был на удивление однообразен.
Эльфы с интересом наблюдали за развитием религиозного мятежа у своего восточного соседа. Многие даже тайно сочувствовали и исподтишка поддерживали черных рыцарей кто деньгами, кто провизией, а кто оказывался посмелее — позволял даже укрыться в своих владениях, для чего подавал тайное ходатайство королю. Драйл, будучи редким образчиком просвещенного монарха, потворствовал этим просьбам, убивая, по своему обыкновению, двух зайцев разом: уступая прихотям собственного двора и, одновременно, хорошенько пошатывая чужой.
— Расскажи, — тихая мольба неожиданной жалостливой ноткой въелась в самое сердце ранкена.
Феникс минуту колебался. Островитянки конечно не были настолько хрупки, как они казались на первый взгляд, но они любили честность и прямоту без прикрас или же преуменьшений. А в будущем повествовании, которое она просила у Карнажа, с самого первого момента ей могло стать дурно… И тогда он решил сделать ей одно небольшое одолжение. Хотя бы в память о том, как она скрашивала однообразные дни во время его бесконечных тренировок под палящим солнцем.
Он подошел и взял ее руку. Ютай почувствовала, что по пальцам до самого плеча пробежала сладкая нега. Она испугалась, но почему-то последовала за ним, увлекшим ее к раскрытому окну возле кровати. Странное успокоение и вместе с ним усталость навалились ей на плечи. Карнаж обнял ее со спины обеими руками, заключив в объятия и она начала слушать его гортанный голос, что зашептал ей над ухом.
Ранкен говорил по-островитянски. Акцент вскоре перестал ей мешать, будто она всегда слушала этот голос, что вдруг стал ей очень привычен. Она повернула голову, встретилась взглядом с его огромными черными глазами… Снова испугалась, отвернулась. Странная усталость… А Карнаж продолжал свой рассказ. Он говорил ужасные, страшные вещи, но всякий раз когда ее сердце екало — картины в воображении размывались и делались какими-то призрачными. Ютай начала впадать в сладкое полузабытье, руки и ноги перестали слушаться, но ранкен поддерживал и не давал ей упасть. Вскоре усталость отступила, оставив легкость, и по всему телу девушки прошел озноб. Все, что говорил Карнаж, стало казаться спокойной колыбельной, а не жуткой историей о казни магистра черных псов и его подручных. Она слушала его и проваливалась в какую-то глубокую, мягкую перину сна. Или ей действительно грезился туманный сон? Без сомнения в нем происходили ужасные события, но они казались теперь такими далекими и нереальными, что не пробуждали страха или горечи.
Легкий ветерок из окна приятно затрепал ее длинные волосы и вместе с ним рука ранкена скользнула вдоль по предплечью к ее пальцам. Ютай не чувствовала более ничего. Даже ветер, казалось, проходил сквозь нее. Она посмотрела на серебряный диск луны и, с последними словами Карнажа, обмякла в его руках, закрыв глаза.
Феникс стиснул зубы и сгорбился, крепко зажмурившись. Все тело свела жестокая судорога, пройдя от макушки до пяток, и налила его тело силами, да так, что у него задрожали руки. «Ловец удачи» аккуратно уложил девушку на кровать и заботливо укутал в одеяло. Закрыв окно он погасил тлевшую на комоде лучину и вышел в коридор. Дело было сделано. Он забрал ее горе, едва она почувствовала, и не дал пролиться ее слезам, едва они подступили. Ведь на все это простым людям требовалось зачастую гораздо больше сил, чем они думали.
