Все Грани Мира - Авраменко Олег Евгеньевич (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
— Извините за неуместное любопытство, господа, но мы случайно услышали часть вашей беседы. Вы говорите об очень интересных, хоть и не очень весёлых, вещах.
— Ну и что? — спросил барон не очень приветливо.
— Нельзя ли нам присоединиться к вашему обществу?
Барон вопросительно посмотрел на монаха.
— Я не возражаю, — сказал тот.
— Что же, прошу вас, — нехотя предложил барон.
Без видимых усилий мы с Инной подняли наш тяжелый дубовый стол и придвинули его вплотную к их столу. Монах и барон удивлённо переглянулись, однако промолчали.
— В том, о чём мы говорим, — сказал монах, когда мы вновь сели, — нет ничего интересного, милостивые государи… Простите, я не знаю, как к вам обращаться.
Мы представились. Название Ланс-Оэли наши новые знакомые слышали впервые, но графские титулы произвели на них большое впечатление.
— Так вот, монсеньор, мадам, — продолжал монах, — всё это совсем не интересно, это чудовищно и апокалиптично. Я думаю, вы согласитесь со мной.
— Возможно, — не стала отрицать Инна. — На нашей родине тоже есть люди, которые поклоняются дьяволу, устраивают шабаши и участвуют в чёрных мессах. Но у нас это не приобрело такого размаха, чтобы драматизировать ситуацию и говорить о смутных временах в том смысле, который вы вкладываете в это выражение.
— И кстати, — добавил я. — О каких Ничейных Годах вы говорите?
Монах мигом насторожился.
— Наверное, вы издалека, — предположил он. — По-галлийски говорите довольно бегло, но он для вас не родной.
— Вы не ошиблись, отче, — ответил я.
„Влад,“ — подсказала Инна, — „в галлийском языке есть слово «склавон», что значит — славянин.“
„Да, вспомнил… Гм, странно выглядит это «вспомнил», если никогда не учил.“
„Ещё бы!“ — согласилась Инна, а вслух добавила:
— По происхождению мы славяне.
— О?! — удивлённо вскинул брови барон. — Jeste sloviny hospodary moi?
Мы с женой обменялись быстрыми взглядами.
— Вы тоже славянин? — спросил я.
— Tak, tak, jesm slovin, — энергично закивал барон. — Slovin-zahorian zo vladarstva Zahorie. Stepan je moje zvisko. Stepan Simic, gazda z Jablonicev. A hospodary, kakovi jeste sloviny? — Барон-газда спохватился, сообразив, что монах не понимает его, и спросил уже по-галлийски: — А вы, господа, какие именно славяне?
— Я полька, — ответила Инна. — А мой муж украинец.
Штепан Симич покачал головой:
— Не слышал о таких.
— Мы из Киева, — на всякий случай добавил я. В глубине души я был искренне убеждён, что если даже снобы-американцы слышали о моём городе (в основном из-за Чернобыля и котлет по-киевски), то уж на Агрисе и подавно должны о нём знать. Как ни странно, я оказался прав.
Глаза барона тотчас сверкнули.
— Кийов? — переспросил он.
— Ага! — обрадовался я. — Вам знакомо это название?
— Да, знакомо. У нас есть легенды, бувальщизны, о кийовском князе Владесвяте Красне Слончко и о князе Свентославе, ходившем с войском на греческий Владарград.
— Греческий Владарград? — оживился монах.
— Царьгород, Византий, Константинополь, — пояснил я. — Сейчас этот город называется Стамбул. Точнее, Истанбул.
— Но он же на Основе!
Я пожал плечами:
— Ну да, на Основе. И Киев на Основе. И мы родом с Основы. А что тут такого?
С неожиданной для своих лет прытью монах вскочил на ноги, поднял висевшее на груди распятие и направил его на нас.
— Дьявол хитёр, коварен, но глуп, — угрожающе-торжественно провозгласил он. — Ему не обмануть честных людей.
— Что это значит? — спросил Штепан, вставая из-за стола. — Я ничего не понимаю.
— Вы тугодум, барон! Слышали, что он сказал? — Монах кивнул в мою сторону. — Что они с Основы. А с Основы на Грани могут переходить только настоящие колдуны.
Барон внимательно посмотрел на меня.
— А если они действительно колдуны? Или, может…
— Что «может», идиот?! Будь они колдунами, то не говорили бы таких глупостей. И не спрашивали бы о Ничейных Годах.
Во взгляде Штепана мелькнули молнии, не сулившие нам ничего хорошего. С последней надеждой он произнёс:
— А вдруг они попали на Грани случайно? Как предок герцога Бокерского.
— Вздор! — запальчиво возразил монах. — С наступлением Ничейных Годов инквизиторы стерегут Основу, как зеницу ока. Они бы обязательно заметили их.
— В самом деле, — вынужден был согласиться барон. — Если только господин граф и госпожа графиня не выглядят значительно моложе своих лет…
— Никакие они не граф и графиня, — перебил его монах. — Они вообще не люди. Это исчадья ада. Убейте их, барон!
Всё ещё сомневаясь, Штепан взялся за меч и отрывисто произнёс, обращаясь к своим подчинённым:
— K zbroje!
Мы поспешно отступили к стене. Загорские воины с мечами наготове обступили нас полукругом.
„Я могу поджечь их одежду,“ — мысленно отозвалась Инна. — „Но что-то не хочется.“
„Я тоже не хочу их убивать. Разве они враги нам? Вовсе нет! К тому же братья-славяне… А этот монах — самодур, каких ещё свет не видел.“
„Мы тоже хороши. Нечего было распускать языки… Убежим сквозь стену?“
„Да уж, придётся. Поиграем с ними в кошки-мышки, пока не найдём наших котов,“ — неудачно скаламбурил я. — „Но сперва попробуем договориться.“
Я достал из ножен свой меч и сказал:
— Постойте, господа рыцари, и вы, преподобный отец. Произошло прискорбное недоразумение.
— Jeho mic je zo srebla! — поражённо промолвил один из загорян.
— Это дьявольское наваждение! — исступлённо выкрикнул монах, стоявший слева от барона. — Не дайте им одурачить себя!
К нам подбежал трактирщик.
— Что здесь происходит, господа? — Он встал между нами и Штепаном. — Прекратите немедленно! Законами королевства Лион запрещены поединки на постоялых дворах. Дуэли у нас разрешены только в строго определённых местах, непременно в присутствии секундантов и полномочного представителя местной префектуры. Это вам не Загорье, господин барон.
— Преподобный отец утверждает, — объяснил ему Штепан, — что господин граф и госпожа графиня — дьявольские отродья.
— Это истинная правда, — поддакнул монах.
Трактирщик выпучил глаза от изумления.
— Это же бред собачий! — воскликнул он. — Вы с ума сошли, отче, простите за откровенность. Монсеньор и мадам — уважаемые колдуны, они владеют настоящими котами-оборотнями, один из которых самец…
— Ложь! — закричал монах, брызжа слюной. — И этот продался Нечистому! Zabijce ich! Trech usestkich zabijce! Natymesce!
Барон замахнулся мечом на трактирщика.
„Господи!“ — ужаснулась Инна. — „Он же убьёт невинного человека! Что делать?“
„Не знаю, Инна, не…“ — Я так и обомлел, встретившись взглядом с глазами монаха, которые сияли дьявольским торжеством. — „Боже мой! Неужели…“
Вдруг Штепан резко повернулся влево и нанёс с плеча мощный, прицельный удар, которому наверняка позавидовал бы сам бессмертный горец Дункан МакЛауд. Охваченная ядовито-зелёным пламенем голова монаха перелетела через соседний стол и покатилась по проходу, рассыпая вокруг себя снопы искр. Его обезглавленное тело рухнуло на пол и тоже вспыхнуло зелёным огнём.
Инна вскрикнула и крепко прижалась ко мне, зарывшись лицом на моей груди. Не выпуская из рук меч, я обнял её за талию.
Несколько секунд воины барона простояли в полном оцепенении, затем, повинуясь окрику своего предводителя, гурьбой набросились на «монаха» и стали с ожесточением кромсать серебряными клинками его пылающее тело. От этого зрелища меня затошнило.
Трактирщик и его слуги побежали открывать окна и двери, чтобы выветрить едкий дым, который быстро заполнял помещение. Задыхаясь и кашляя, загоряне, тем не менее, продолжали расчленять «монаха» на мелкие кусочки. Только с некоторым опозданием я сообразил, что они делают это не забавы ради, а чтобы избежать пожара в трактире.
Около минуты Штепан, опершись на свой меч, наблюдал за действиями подчинённых, потом повернулся к нам и извиняющимся тоном проговорил:
