Дождь в полынной пустоши (СИ) - Федорцов Игорь Владимирович (книги без регистрации полные версии txt) 📗
− Лисэль, думай немного, о чем просишь.
− Всего лишь мааааленькая тайна..., − обозначила камер-юнгфер рамки своей просьбы. - Поверь мне, большую не доверят никому. Включая исповедницу.
ˮО чем она?ˮ − призадумался унгриец. В словах Лисэль присутствовала некая отсылка, скрытая сноска. Касающаяся прежде всего девушки в строгой столле с галереи Зала Арок, а не фрей, блюстительнице чужих откровений.
− Упомянутая тобой маленькая тайна, − отчитывали просительницу со всей строгостью, − предназначена не мне. Следовательно не мне ею и распоряжаться.
ˮЕму-то, в общем, она тоже без особой надобности,ˮ − и это не сомнения, безоговорочная уверенность. Еретичность в той или иной степени присуща всякому и унгрийц не исключение. Другое дело её основы. Разочарование, обида, непонимание, неприятие. У Колина за отрицанием веры, стояла.... вера!
− Тебе виднее, золотко, − не усердствовала камер-юнгфер разговорить препоясанную четками упрямицу. На таких давить бесполезно. И брать штурмом тоже.
ˮКак величать-то вашу драгоценность?ˮ - готов слушать Колин и имена и чужие секреты, но с толикой здорового скепсиса. Совесть, как и бумага, стерпят многое. Умолчат, и приврут. Ограничения самые умозрительные.
− Это не может даже обсуждаться, − строга исповедница.
− Стыдно повторить? Ведь так? Стыдно, Арлем?
− Лисэль!
− Хорошо, хорошо, − вновь готова примириться камер-юнгфер с упертой фрей. - Не желаешь не говори. Но с чего Сати взъелась на Поллака?
ˮДо меня добрались,ˮ − подивился Колин вниманию благородных эсм к его скромной персоне. Чего ожидать от такого внимания? Ничтоже сумняшеся утопят или, подтолкнут кверху? − ˮПрипомнят тебе званный обед, саин Поллак. Ой, припомнят!ˮ − сомневался унгриец в благоприятном для него итоге трехстороннего обсуждения. Вопрос, на сколько все плохо, сделался актуальным как никогда.
− Это..., − голос Аламы мягче кошачьих лапок.
ˮДолжны быть и когти,ˮ − не доверяет Колин товарке Лисэль Любопытно, доверяет ли ей сама камер-юнгфер? И во что доверие обходиться?
− Он самый. Унгриец. Со шрамом.
− С чего ты решила что Сати на него взъелась?
− Тебя не было рядом. И если бы не обстоятельства...., − порой чувство меры изменяло Лисэль. Говорить через раз намеками, проверяя остроту ума собеседника может и забавно, но слушать и верно угадывать, утомительно.
− Ты о Даане? - мурлычет Алама, безошибочно понимая камер-юнгфер. - Ах, он умеет досадить.
Мурлыка Колину еще хуже розмарина и жасмином. Но тут чихом не отделаешься, приходится терпеть.
− Новику откровенно повезло, иначе бы на нем отоспались за всех.
− Родство не дает тебе право осуждать Сатеник, − спешит вмешаться фрей. Для сплетниц святого мало, но ведь существуют определенные границы дозволенного. И чем раньше их обозначить, тем лучше.
− Боже упаси нас в чем-либо упрекать нашу милую гранду. Но сдается мне, стать счастливой Сати не достает решимости её матушки, − рассуждала Лисэль, явно нарываясь на разнос от Арлем. − Чтобы там не говорили, моя сестрица отважилась подставить передок проныре Моффету и заполучила беременность и корону. А моя племянница хочет второго, но стесняется первого.
− И что такого в твоем унгрийце, волноваться из-за отношения к нему Сати? - вернулась мурлыка к обсуждению новика.
− Вот и выясню. Подозреваю он на многое способен, − рассуждала камер-юнгфер беззаботно нежась в воде и взбивая ароматную пену.
Несанкционированное ,,ухоˮ, исчерпав терпение, от всего сердца пожелал ей сменить мыло. Пахнет кладбищем и венками.
− По мне, он порочен, − неожиданный перл Арлем привел Колина в легкое недоумение. Чем обоснован такой вывод? С чего вдруг? − Порочен как всякий несовершенный предмет, − убеждала фрей с твердостью человека раз и навсегда принявшего критерии отрешать ,,неподобныхˮ большинству от общества.
ˮИ что теперь?ˮ − гадал Колин. Фрей не последнее лицо при дворе. Её неприятие может значительно осложнить ему жизнь. И противоядия тому пока не имеется.
− Лучшего и желать нельзя, − предложила иной взгляд на новика камер-юнгфер. - Подай, пожалуйста, нефритовый ролик.
− Для чего он тебе?
− Унгриец или ролик?
− Нефрит, − мурлычет царапка.
− Придать свежести моей коже. А иногда заменить...
− Лисэль! Ты сегодня несносна! - грохочут громы негодования. − Твои добродетели оставляют желать лучшего!
− Добродетели скучны, − отпускает камер-юнгфер новую шпильку. - А жизнь коротка, потратить на них хотя бы день.
− И тебя не смущает его шрам? - эсм с кошачьим голосом добродетели тоже мало интересны. Но интересен выбор камер-юнгфер, как и последствия выбора.
− Что с того? Положу, его справа от себя, − задорный смех перекрыл бултыхание в ушате. - С левой стороны он выглядит вполне прилично.
− Полагаешь, искушен в тех искусствах, в которых ты преуспела? В его возрасте?
− Это поправимо. Подобные Поллаку восприимчивы ко всему новому, − убеждена Лисэль. - И старательны. Из кожи лезут показать себя опытными мужчинами. У которых...
Задиристый смех лучше всяких пояснений, чего там ,,у которыхˮ не ладно.
− Ты не возможна! - более не сдерживаясь, гневается Арлем.
Для исповедницы слишком эмоционально. Религиозность или юный возраст? Колин попенял на религиозность. Война с ветряными мельницами увлекает многих. Успех, как водиться, сопутствует избранным. При жизни им достается слава блаженных, после смерти святых. Тринитарий упоминал в подобных случаях шлюх.
− Вы поссоритесь, − предостерегла Алама и, безусловно, права. Поссорятся. И Лисэль ссора не страшила, а устраивала.
ˮМожет так и надо?ˮ - безуспешно ломал голову Колин над непонятной интрижкой. Тщился в поисках правильного ответа. И даже не самого ответа, а направление его поисков. А поискать стоило. Очевидно же, фрей не место в этой компании. Но она здесь.
− Из-за чего? - не видит Лисэль причин для разлада. В инициаторы камер-юнгфер не стремилась. Закоперщику, как принято, первый кнут. А вот оправдываться ответчику значительно легче.
ˮТолько будет ли?ˮ
− Нам не к чему ссориться, − согласна Арлем и уточнила, из-за чего именно их ссора маловероятна. − Из-за какого-то новика.
− Послушать вас обеих, подумаешь другое.
− Это всего лишь игра, бал масок, маскарад, − старается фрей говорить верно и взвешенно. Очень старается. - Слова только одежды, сделать недоступными свои мысли и скрыть чувства, как тело спрятать душу.
− Теперь понятно, почему мужчины нас с удовольствием раздевают! - Лисэль мгновенно ухватывается за возможность безопасно обострить разговор. - Негодники хотят добраться до сокровенного! До души!
Грубовато и базарно, но по своему верно и весело.
ˮШутница,ˮ − восхитился Колин острым язычком Лисэль. Не в его правилах умолять чужие достоинства. А умения добиваться своего, тем более. Но даже восхищение не мешает отметить явное несоответствие затраченных усилий и реакции на усилия.
ˮЧто-то не так с этой исповедницей, - убежден унгриец, но чем подкрепить убежденность? Довериться смутным ощущениям? − ˮАрлем.... Арлем.... Чистая или чистенькая?ˮ
Хлопнула дверь. Дребезг стекол подтвердил − ушла.
− Она напоминает мне Джори нашей Сати, − комментирует вслед камер-юнгфер. − Кажется цапнет, но на поверку не способен выкусать собственных блох. Но лает - заслушаешься!
− Зачем же король присоветовал её во фрей?
− Дело не в том к кому приставить, а кого.
− Хочет подольше пользоваться серебром родни Арлем?
− Чего Моффет хочет, лучше не спрашивать и у него самого.
ˮА ведь знает... Или в крайнем случае догадывается. А догадка из тех, какие гарантируют плаху. И кто кандидат? Чьи уста догадку озвучат? Аламы!?ˮ
− И потому ты её дразнишь?
− Не обещаю отказаться, но учту,− ни капельки не расстроена Лисэль ссорой.
− Значит, мальчишка тебе не надобен?
ˮИ тут не ко двору,ˮ − спокойно воспринял Колин круговую опалу. Жалеть себя − все время против шерсти кому понравиться? удел неудачников. А он и шага не сделал неудачу потерпеть.
