Абарат (пер. Л. Бочаровой) - Баркер Клайв (книги txt) 📗
Мендельсон склонился над книгой, чтобы дочитать колыбельную до конца:
— Остов!
Мендельсон обернулся на грозный звук этого голоса, исходившего из затененной ниши в дальней стороне зала. Ни одна из многочисленных дверей не скрипнула, впуская Кристофера Тлена внутрь библиотеки. Он все это время находился здесь, наблюдая за Остовом. Слушая, как тот практикуется в рычании.
Мендельсон застыл как вкопанный. Он напряженно вглядывался в сумрак, ожидая появления того, кто только что его окликнул, — Повелителя Полуночи, Кристофера Тлена собственной персоной.
— Сядь, — донеслось из сумрака. — Присядь, Остов, сделай милость. Ты, видно, любишь читать?
Голос был низким, чуть хрипловатым, и в нем слышалась — как ни коротки были произнесенные фразы — отчаянная, смертная тоска. Голос этот мог принадлежать лишь тому из живых существ, кто не раз погружался в пропасть безысходного отчаяния, в пучины первозданного хаоса.
Мендельсон, напрягая зрение, смог наконец различить контуры фигуры своего господина. Весьма внушительной — ростом в шесть футов и шесть дюймов, если не выше, — и облаченной в черный плащ до пят. Потому-то Тлену и удалось остаться незамеченным в густой тени.
Повелитель Полуночи прошагал по залу и приблизился к Остову. Свечи, горящие на столах, высветили лик Кристофера Тлена.
По мнению Мендельсона, ни у кого из живых существ Абарата не было и не могло быть столь пронзительного взгляда, как у Кристофера Тлена. Его светлые, почти прозрачные глаза сверкали как осколки льда на фоне мертвенно-бледной кожи лица. Такой же матово-белой была и вся его голова, абсолютно лишенная волос. На нем, как всегда, был высокий воротник из прозрачного материала, напоминавшего стекло, сконструированный специально, чтобы закрывать нижнюю часть лица. Внутри воротника плескалась голубоватая жидкость, в которой плавали, сверкая и переливаясь, какие-то создания, похожие на маленьких змеек. Некоторые из них были светлыми, как летние молнии, другие — желтоватыми, будто масло. Яркие блики, то и дело вспыхивавшие на их спинках и боках, отражались от поверхности воды, окружая голову Тлена подобием нимба из разноцветных, пляшущих в воздухе искр, что явно доставляло ему удовольствие. Когда одна из змеек коснулась своим хвостом его щеки, он улыбнулся, и улыбка эта была такой свирепой и жуткой, что Мендельсон с трудом удержался, чтобы не броситься опрометью вон из зала.
Нав как-то однажды рассказал ему, что означает эта улыбка и откуда берутся блестящие змейки. Тлену каким-то образом удалось вдохнуть жизнь в те образы, что являлись ему в ночных кошмарах, и в некоторые из самых чудовищных мыслей, посещавших его наяву. Материализовавшись, эти мысли и образы приняли форму белых и желтых змеек. Вдыхая жидкость из своего воротника и вбирая ртом и ноздрями разноцветных змеек, Тлен снова и снова погружался душой в свои кошмарные грезы, заново переживал страхи минувших сновидений.
Его голос, хрипловато и глухо звучавший сквозь воду, кишевшую мрачными образами, был окрашен в безрадостные тона этих видений; каждый звук, вылетавший из горла Повелителя Полуночи, был исполнен тоски и ужаса.
— Итак, насчет книг, Остов...
— Что? Ах да, книги. У меня они есть. Несколько штук.
— А что еще у тебя есть?
Искры вокруг головы Тлена вспыхнули ярче. Он устремил свой пронизывающий взор на Остова.
— И чего у тебя нет?
— Вы имеете в виду Ключ?
— Разумеется, Ключ. Что же еще?!
— Господин, умоляю, простите, пощадите меня. Я не смог вернуть Ключ.
Мендельсон умолк, ожидая, что вот сейчас Тлен набросится на него, быть может, изобьет до полусмерти. Но этого не случилось. Повелитель Полуночи не сдвинулся с места, продолжая в упор смотреть на Мендельсона.
— Продолжай, — промолвил он едва слышно.
— Я... Мне удалось выследить человека, который его у вас украл.
— Им оказался Джон Хват со своими братцами.
— Да. Он удрал с Ключом на Ифрит, а оттуда на лодке в Иноземье. Я бросился в погоню и потопил его лодку, и думал уже, что он у меня в руках...
— Продолжай!
— Но ему повезло. Начался прилив, и волны перенесли его на другую сторону.
— И ты настиг его в Иноземье?
В голосе Тлена слышались теперь любопытство и нетерпение.
— Да.
— Ну и как тебе там показалось?
Тлен произнес это с таким спокойствием и невозмутимостью, словно это был не допрос с пристрастием, а дружеская беседа.
— Я почти ничего там не видел. Пытался изо всех сил изловить Хвата.
— Еще бы. Ты старался, как мог, но Хвату все же удалось уйти от тебя. Восемь голов, что ни говори, лучше, чем одна.
Численное превосходство было на его стороне, не так ли?
— Ваша правда, господин.
В сердце Мендельсона закралась надежда, что его повелитель не будет слишком жесток к нему, понимая, какие трудности ему, Остову, пришлось претерпеть, чтобы проделать долгий путь до Иноземья и обратно.
Тлен подошел к самому высокому из стульев, стоявших поблизости, опустился на него и сомкнул ладони перед грудью, как если бы собрался молиться.
— Ну и?..
— Да, господин?
— Поведай же мне, что случилось после.
— Да. Так вот. Я почти его нагнал в Аппорту.
— В Аппорту? Разве он не разрушен?
— На месте, где он был когда-то, осталось несколько ветхих построек, господин. Маяк. Причал.
— А корабли?
— Кораблей нет. Не иначе как все, что там потонули, успели рассыпаться в пыль или догнивают в земле. Я ни одного не видел.
— Продолжай. Ты добрался до порта и...
— У него был сообщник.
— Не считая его братьев?
— Да. Девица. Девчонка из Иноземья.
— Ах вот оно как! Сообщница. Да еще и девчонка. Бедняга Остов. Это лишило тебя последнего шанса на успех.
— Ваша правда, господин.
— Значит, он отдал Ключ ей?
— В самом деле? Я не знаю, господин. Да. Возможно.
— Так отдал он ей Ключ или нет?! — Тлен возвысил голос, в котором снова зазвучала угроза.
Мендельсон опустил глаза. Зубы его начали выбивать частую дробь, хоть он и поклялся себе, переступая порог библиотеки, что ни в коем случае не будет бояться.
— Смотри мне в глаза, Мендельсон!
Остов, терзаемый страхом, продолжал разглядывать пол у своих ног. Он не мог себя заставить взглянуть на хозяина, как не осмелился бы посмотреть в глаза разъяренному хищнику.
— Я сказал: смотри в глаза!!!
Голова Остова приподнялась помимо воли, будто его дернули за волосы, и он был принужден взглянуть на человека, сидевшего перед ним. Еще через мгновение какая-то неведомая сила бросила его на мозаичный пол, о который он пребольно стукнулся коленями.
Лицо Тлена, как никогда прежде, походило сейчас на голый череп, отметины вокруг губ (по слухам, оставшиеся с тех пор, как однажды его бабка, Бабуля Ветошь, наглухо зашила ему рот) обозначились так четко, что стали подобны зубам скелета, а тонкая бледная кожа над линией воды в воротнике казалась ссохшейся, как у мумии, и только в глазах светилась жизнь. Но то был свет безумия, абсолютного, высшего сумасшествия.
Мендельсон отдал бы сейчас все на свете ради возможности убраться отсюда подальше.
— Ты подвел меня! — взревел Тлен.
Его голос заполнил всю голову Остова, и тот, почти теряя сознание от ужаса, вдруг с беспощадной отчетливостью, в мельчайших деталях представил себе размер и форму черепа, который носил на своих плечах.
— Умоляю... Я сделал все, что было в моих силах. Клянусь.
— Как звали ту девчонку?
— Кэнди. Фамилии не знаю.
Верхняя губа Тлена презрительно изогнулась. Он на дух не выносил сладкого, а ведь Кэнди на языке Иноземья означало «конфетка».
