Гильгамеш - Светлов Роман (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗

Голова змея была почти размозжена первым ударом Большого. Но его кольчатое тело судорожно выдавливалось из земли и подталкивало разверстую пасть к Гильгамешу. Выхватив из-за пояса кинжал, тот пронзил им челюсти демона, буквально пришив чудище к земле. Все вокруг заходило ходуном. Жирная плоть чудовища вырвалась из трещин; гигантский, тугой как мех, дополна налитый молоком, хвост ударил по братьям. Сбитые с ног, оглушенные, они долго не могли подняться, кое-как уворачиваясь от слепой ярости умирающего демона. Гильгамеш подставлял под удары топор, и вскоре они оба были с ног до головы покрыты густой кровью цвета сыворотки. Даже птица с пастью ящерицы, испуганно клекоча, отлетела в сторону. Наконец земля успокоилась. Рассеченные, медленно опадающие, вокруг них лежали телеса то ли змея, то ли червя. С шорохом в трещины осыпалась глина.

— Имдугут! — крикнул Энкиду, указывая на крылатого демона.

Братья поднялись, прижавшись спиной к спине и готовясь к новой схватке. Гильгамеш видел между огромными, похожими на петушиные, лапами покрытый грязным, свалявшимся оперением живот Имдугут и решил метить топором только туда. Энкиду воинственно кричал, палица в его руках плясала, словно живая. Издавая лающий клекот, птица в нерешительности кружилась над ними.

— Ну, давай сюда, неповоротливая! — надрывался степной человек. — Твоя очередь наступает, только опустись пониже!

Имдугут не решалась сражаться в одиночку. Раз за разом ее круги становились шире, выше и вот, всклекотав в последний раз, она направила свой полет прочь от дерева. Дождавшись, когда ее уродливый силуэт скрылся за стенами Урука, Энкиду сказал:

— Вот так. Я думаю, мы легко отделались.

— Посмотрим. Ниншубур говорил, что там есть еще и демоница, — ответил Большой.

Ива стояла все такая же темная, грозная.

— Какое было красивое дерево! — пробормотал Энкиду. Ему совсем не хотелось подходить к иве, но, когда Гильгамеш вступил под сень могучей кроны, мохнатый брат последовал за ним.

— Ну, Хозяйка, появляйся! — сказал Большой, осторожно дотронувшись рукой до ствола. — Или ты улетела на Имдугут? Тогда я позову людей, и они срубят твое жилище.

— Зачем бы мне улетать?

Дерево опять изменилось. Оно стало еще шире и раскрылось, явив взорам братьев дупло, проеденное в сердцевине ствола. Там, насмешливо глядя на людей, восседала демоница. Ее гладкое тело поразило героев чернотой кожи. Такой кожи шумеры никогда не видели. Она не лоснилась, а походила на потухшие угли: тусклые, поглощающие собой свет. С ней совсем не сочетались синие как ирисы глаза и в беспорядке падающие на плечи пышные белые волосы. Демоница бесстыдно разбросала ноги, она смотрела на людей не с преисподней злобой, не с мрачной загадочностью, а подобно уверенной в себе блуднице. Похотливый, оценивающий взор ее в конце концов остановился на Гильгамеше:

— Ты сам назвал меня хозяйкой. — Демоница улыбнулась, открыв ряд молочно-белых, влажных зубов. — Куда же мне идти из дома?

— Видела, что сталось со змеем? — угрожающе поднял палицу Энкиду. — Вот так!

Демоница рассмеялась:

— Опусти оружие, Заросший Шерстью! Я захочу — и оно рассыплется в труху. Человеческое оружие не принесет мне вреда.

— А боги? — нахмурился Гильгамеш.

— Как видишь, боги направили ко мне вас… Ты такой грязный, юноша, — с кокетливой озабоченностью демоница привстала и потянулась к Большому. — Нужно смыть эту гадкую белую кровь…

Гильгамеш отпрыгнул назад и занес над головой топор.

— Не трогай меня!

Демоница зашлась в смехе пуще прежнего:

— Какая я страшная! Сколько же тебе лет, юноша? Касалась ли тебя когда-нибудь женская рука?

— Касалась, черная. Столько раз касалась, что ты и не представишь себе! Но ты для меня не дотронешься. Еще раз протянешь руку — и разлетишься в прах вместе с моим топором.

Демоница томно пожала плечами.

— Как желаешь, красавец. Славно было бы провести ладошкой по твоей груди, по плечам. Славно и сладко, — она облизнулась, и из-под полуопущенных век полился синий огонь. — Ты и не знаешь, юноша, насколько мои ладони отличаются от человеческих. Если захочешь, они станут гладить тебя как теплая шкурка котенка. Коли возжелаешь — превратятся в огонь, потом в песчаник, который оставляет на коже красные полосы. Я залижу их словно буйволица, умащу елеем, а — хочешь? — сметаной и сливками. Они быстрее, чем полет сокола и нежнее ножек ребенка. Ты меня слушаешь? Это только ладони. Если бы я начала говорить о всех частях тела, ты слушал бы бесконечно. Но зачем слушать? Поди сюда, обними… Ну, если хочешь, представь, что я — женщина. Я ведь не стану пугать тебя, юноша. Собери мужество, чтобы сделать шаг — а потом я сама соберу в тебе силы, подниму их так высоко, как ни одна из женщин.

— Говоришь, собрать мужество? — в раздумье спросил Гильгамеш. На лице его было написано мучительное усилие припомнить нечто важное. Энкиду беспокойно выступил вперед, загораживая брату дорогу к дереву.

— Мы не разговаривать пришли, — сказал степной человек. — Мы пришли, чтобы прогнать тебя. Оставь дерево, посвященное богу, либо с тобой будет то же, что с Хувавой!

— Глупый дикарь! — отмахнулась демоница. — Разговаривай, пока я тебе позволяю это! А лучше молчи, не мешай мне, не мешай своему брату… Ты же, юноша, собери-таки мужество, — замурлыкала она, обернувшись к Гильгамешу. — Знаешь, какая я вкусная? Орехи в меду — вот я! Орехи в меду, смешанные для остроты с козьим сыром и политые белыми сливками. А еще я — яблочко! Очищенное, тонко нарезанное, брошенное в чашку с молоком. Видишь, какие у меня волосы, — она взбила их, словно сливки. — Вот такое белое молочко!

— Молочко? — лицо Гильгамеша начало проясняться.

— Конечно. Да попробуй же, попробуй! — Демоница вдруг широко раскрыла глаза. — Ты боишься Инанны? Пустое! Она не смогла справиться со мной — справиться ли с нами обоими, юноша?

— Вот опять ты назвала меня юношей. — Поза Гильгамеша стала расслабленной, губ коснулась улыбка. — Знаешь, демоница, юношей до сих пор называл меня только посол Инанны, Ниншубур.

Хозяйка ивы вздрогнула.

— Ниншу… Что за имя ты назвал?

— Ниншубур, красавица. — Гильгамеш положил руку на плечо Энкиду. — Послушай меня, брат: блудницы мажут углем глаза, бреют лоно, подтягивают повыше груди сетками и платками. Они говорят, как девочки, носят полотняную косу — знак фальшивого девичества, играют с мужчиной, прежде чем пустят его к себе. Но все — лишь для того, чтобы привлечь внимание. Имей они силы Инанны, мужчинам пришлось бы увидеть столько небывалого, что они оставляли бы у них все заработанное. Но светлая богиня хранит силу для своих нужд. Не так ли, хозяйка?

Демоница перестала быть томной. Вся подобравшись, она зло смотрела на Большого, и ее глаза становились все более колючими. Кожа демоницы светлела, с каждым вздохом чернота растворялась где-то в глубине ее тела.

— Так каково же твое имя, Хозяйка? — весело спросил Большой. — Я вижу, назвать его ты не желаешь. То превращение, которое с тобой происходит, совсем сбило с толку моего брата. Смотри, он не любит непонятного. Вопреки странному облику, человеческого в нем много. Мне кажется, сейчас он перестанет подслушивать наш разговор и возьмется за палицу.

— Не посмеет! — теперь голос у демоницы стал высоким, легкая хрипотца выдавала в нем напряжение. — И ты не посмеешь сказать больше ни слова.

— Не посмею? А вот и нет! — Гильгамеш с вызовом смотрел на хозяйку ивы. — Я ославлю тебя, Инанна! Хотя бы перед братом ославлю.

— Я не Инанна! — взвизгнула демоница.

— Нет, светлая богиня. Даже приняв преисподнее обличье, ты — красавица. И ведешь себя как красавица, которая никогда не знала отказа. Нет, госпожа утренней звезды, владычицу блудниц я узнаю в любом ее облике… Ты поражен, Энкиду? Я сам был поражен, когда покровительница твоей Шамхат явилась требовать от меня любви.

— Вот она? Требовать любви? — голос степного человека упал до шепота.