Однажды где-то… - Фуртаева Наталья (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗

Наталья ФУРТАЕВА

ОДНАЖДЫ ГДЕ-ТО…

* * *

Темно. Темно, как у негра в… Господи, что это со мной? Почему так темно? И почему это я лежу в своей новой шубе? — Сознание возвращалось медленно-медленно, мысли ворочались вяло, как снулая рыба. И — вообще состояние глубокого похмелья. — Блин! Я же не пила и не пью совсем почти!

Я прикоснулась к пустой и одновременно тяжелой голове. Блин! Блин! И еще раз блин!!! Где моя новая зверски модная шляпка?! Я целых полгода деньги копила на новую шубу, а на шляпу так еще и занимать пришлось! Я же полгода жила, чуть ли не впроголодь, даже похудела на семь килограммов восемьсот граммов! А теперь лежу неизвестно где в новенькой шубе и без шляпы! Да я же тем уродам, кто это сделал, ноги из жопы повыдергаю!

От злости у меня в голове прояснилось. Лежу, поди, где-нибудь на грязном полу, пачкаю драгоценную шубу!… Я прикоснулась рукой к тому, на чем лежала, и тут-то меня такой ужас обуял, что я даже заорать не смогла. Это вам не мурашки по коже — у меня вся наличная шерсть дыбом встала. А у вас бы не встала? Если я в своей новой шубе вышла на улицу в одиннадцать утра десятого ноября — в День милиции. День был необычно для этого времени морозным и солнечным. Ночью снежок выпал. (Вообще, что с погодой происходит?) А лежала я в сочной густой траве! И по запаху — молодой, весенней!

Сколько времени я так провела — парализованная ужасом — не знаю. Думаю, не очень долго. В экстремальных ситуациях я начинаю быстрее соображать, в панику не впадаю, как моя подружка Ленка. Скорее, наоборот, становлюсь хладнокровной и спокойной, как удав после обеда. А тут ситуация — экстремальней некуда.

Так! Может, провал в памяти? Сейчас таких случаев — пруд пруди. Вчера в «Комсомолке» читала. Но там все забывали, кто они и откуда, а я себя помню. Так, мне чуть-чуть за пятьдесят, выгляжу моложе года на четыре, а в потемках так и вовсе… Зовут Наталья. Дети взрослые. Семейные. Я уже пять раз бабушка. Работаю в одной хорошей фирме, на хорошей работе, хотя могли бы и побольше платить… Нет, это я все помню. До того самого десятого ноября.

А сейчас, судя по траве и лесным запахам, весна! Нет-нет, спокойно, и все сначала.

Итак, утром десятого ноября я шла по улице по делам в новой шубе и модной шляпе. Кстати, шляпка мне очень идет, особенно с этой шубой и с новой стрижкой. Все женщины в отделе это признали, а в соседнем отделе, наоборот, мол, ничего особенного. А это верный признак того, что я не зря голодала и с покупкой попала в точку! Дальше. Было морозно, но солнечно. Я повернула за угол возле аптеки. И в глаза мне просто брызнуло солнце. Вот! Вот!!! Солнце-то было слева, а я повернула у аптеки на право! Направо! Солнце не могло мне ударить в глаза, оно же сзади светило!

И это все, что я помню. Солнце, которое не могло быть там, где оно оказалось, а теперь темнота, трава подо мной и вокруг меня и запахи весеннего леса. Я осторожно приподнялась, огляделась — ни фига не видно. Подняла голову — в чернильной темноте едва-едва пробивались неясные искорки звезд, наверное, небо в тучах. Ну, слава богу, я не ослепла, хоть одна беда миновала. Руки ноги целы, голова тоже на месте, только без шляпы… Одежда на мне в порядке, если полагаться на осязание. Значит, это не ограбление и не изнасилование, еще раз — слава богу!

Да! Еще сумочки нет. Правда, там ничего особо ценного не было: ни денег, ни драгоценностей. Обычная дамская сумка — хранилище тысячи полезных мелочей. Особенно если учесть, что перед этим я пробежалась по длинному ряду торговых павильончиков и сделала массу мелких, но нужных приобретений. Купила, например, маленькую сувенирную фляжку коньяка — презент для начальника, он бывший мент. Мелкий такой подхалимаж. Еще пару бинтов и катушку пластыря, я этим окошки утепляю, где дует. Несколько пакетиков приправ и бульонные кубики, баночку растворимого кофе, пакетик сахара, пузырек марганцовки — цветы полить и т. д. Но сумку жалко — новая совсем и очень вместительная, хотя внешне и не выглядит такой.

Так, давай сначала. Солнце, которое не солнце, ударило в глаза. Потом я очнулась здесь, не знаю где. Сколько времени я была в отключке? Судя по тому, что я не хочу есть и в туалет тоже не хочу, — недолго. В своей конторе перед выходом я пила кофе и съела солидный кусок торта. У нашей бухгалтерши Евдокии Ивановны родился внук, и она на радостях сгоняла в «Луизу» за «Зимней вишней». М-м-м! Вкуснятина! Наши дамы все боятся лишних калорий, а я и так похудевшая, так что — оторвалась по полной!

Пусть я была без сознания, физиология-то не отключается, и, если я все еще чувствую приятную тяжесть в желудке и никаких позывов «под кустик», значит, прошло ну никак не более двух часов. Мама родная! Это где же я? И какой силой меня из зимы в лето перенесло? Из го рода в лес? Из ясного дня в беспросветную ночь? За каких-то два часа? Страх снова опутал меня такой липкой паутиной, что опять волосы дыбом поднялись: а что, если здесь вечная ночь? Нет, спокойно! Трава в полной темноте не может расти столь густой и сочной. Я сорвала стебелек, растерла в пальцах, понюхала, пожевала даже: настоящая весенняя, сочная трава. Ну и нечего гнать, надо спокойно дождаться утра. Наступит же оно когда-нибудь.

Я снова поглядела на небо, проблески звезд вроде бы стали поярче. Прислушалась: тишина такая полная — оглохнуть можно. Пошарила руками вокруг — трава, трава, и больше ничего. О! Шляпа! Моя шляпа! Не потерялась, рядышком лежала, просто в темноте я ее не увидела. Потом нащупала и сумку, проверила на ощупь — вроде все цело. Ну и ладно. Теперь осталось дождаться утра, рассмотреть, куда меня занесла нелегкая, и решить, что делать дальше. И, успокоенная, я свернулась калачиком и уснула.

Не знаю, сколько я спала, но выспалась хорошо. Даже голова не болела, и вообще чувствовала я себя, как в двадцать лет. Только рука затекла от неудобного положения, ну, слава богу, значит, живая я. А то ничего не болит в пятьдесят лет — это умерла, что ли? Несогласная я — только шубу купила, даже покрасоваться не успела и уже умирать? Руку закололо от возобновившегося тока крови, это меня окончательно успокоило: живая я!

Темнота рассеивалась, серела, но вместо тьмы поднимался густой, как кисель, туман. Не понос, так золотуха! Я сидела в белой кисее тумана, по-прежнему ничего не видя. Даже собственную руку надо было поднести к самым глазам, чтобы разглядеть. Ничего подобного в жизни не наблюдала.

Зато появилось ощущение, что меня рассматривают. Кто?! И как? В таком-то тумане. Но это ощущение не исчезало. Меня не просто рассматривали, меня изучали. Я очень хорошо улавливала чужие эмоции: заинтересованность, удивление и… доброжелательность. Да. Враждебности не ощущалось, это точно. Мне и так было весьма не по себе, да еще и это пристальное внимание! Я должна была что-то сделать, что-то дурацкое, иначе я просто сошла бы с ума. Например, спеть песенку Винни Пуха или громко со вкусом выматериться. Ага, скажете приличной женщине такое… Фу-у!… Ну-ну! Вас бы на мое место подопытной букашки, небось и не такое бы сделали.

Как-то раз мою подружку Ленку какой-то маньяк в переулке остановил. У нее на нервной почве приступ смеха случился. Ну, еще бы! Ленку-то, с ее лошадиной внешностью и пятачком в кармане, кто-то собрался то ли грабить, то ли насиловать! Она как заржет! Маньяк с перепугу и дунул обратно туда, откуда вылез, на хорошей скорости. А вы бы остались на месте, когда Ленка ржет? Это и подготовленному человеку трудно выдержать, а тут еще фактор неожиданности сыграл. Думаю, тот несчастный до конца жизни по ночам будет писаться и кричать. Так Ленка и не узнала, чего он хотел все-таки: ограбить или изнасиловать. А может, просто спросить чего? Материться я не стала, а вдруг они по-русски не понимают? И все мое красноречие зря пропадет. Но чтобы успокоиться, я начала шептать молитвы. Все подряд, что помнила. И утренние, и вечерние. А кто знает — утро сейчас или вечер? Молитва меня успокаивала, давала какую-то уверенность. И я сочинила собственную молитву: «Отец наш, существующий везде, я дочь Твоя — Твоя частичка. Не оставляй меня своей заботой, дай силы мне принять напасть любую и с честью выдержать все испытания. И пусть на все Твоя вершится воля, приемлю все, что волею Твоей мне уготовано на том и этом свете…»