Дочь Велеса (СИ) - Шафран Пан (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
В город возвращались в тягостном молчании. Лишь бодро трусившая за хмурой Яликой кобыла изредка всхрапывала, радуясь скорому возвращению домой. Быстро уставший меша, которому из-за маленького роста все время приходилось чуть ли не бегом догонять спутников, на ходу перекинулся котом и забрался на плечи ворожеи, казалось, даже не заметившей этого. Добрыня лишь неодобрительно хмыкнул, но говорить ничего не стал. Несколько раз ему чудилось, что кто-то, скрывающийся в густой чаще, преследует их, выдавая себя треском сухой ветви или возмущенным шелестом потревоженного подлеска. Тогда дружинник на мгновение замирал, настороженно положив руку на эфес меча, и внимательно прислушивался, с напряжением вглядываясь в густую чащу. Лишь единожды он краем глаза уловил какое-то размытое движение, будто бы мимо, избегая чуткого взгляда, промелькнул бдительный зверь, тут же скрывшийся среди древесных стволов. Добрыня успокоился и прекратил обращать внимание на, как он решил, скрытую от людского взора жизнь лесных обитателей.
У городских ворот путников встретили что-то возбужденно обсуждающие стражники.
Заметив приближающегося Добрыню, один из них тут же кинулся к командиру, не обратив никакого внимания на Ялику.
— Беда в городе, — выпалил он. — С ног сбились, тебя разыскивая.
— Что стряслось-то? — эхом отозвался мигом подобравшийся Добрыня.
— Мор, — коротко выпалил стражник. — Говорят, чуть ли не с десяток горожан за ночь богам души отдали.
— Что за мор?
— Ну, — неуверенно протянул стражник, — сам-то я, конечно, не видел, но толкуют, что в погань обращаются сразу после смерти. Вроде, на крыс похожи, но куда как больше, зубастее и отвратнее. Городской глава тебя к себе требует. А тебя и след простыл. Наши говорили, ты к гнездовищу богинок отправился до зари. Только ребята вернулись, а тебя с ними нет.
— Что еще? — все больше хмурясь, спросил Добрыня.
— Вроде, указ головы вышел, всех захворавших под контролем держать, а как помрут, вылезшую из них погань рубить нещадно…
— Не поможет, — прервала стражника очнувшаяся от раздумий Ялика.
— Добрыня, а кто это с тобой? Велено никого в город не пускать, — заметив, наконец, девушку, растерянно выпалил тот.
— Та, кто подсобить может, — пояснил здоровяк и, переведя испытующий взгляд на ворожею, с тенью надежды, промелькнувшей в голосе, спросил: — Так ведь?
Ялика быстро кивнула, соглашаясь, и коротко рассказала Добрыне о том, что ей удалось узнать в погибшей деревне. Слушавший ее богатырь с каждым словом мрачнел все больше и больше, сердито сдвигая брови и нервно поглаживая бороду. Совсем опешивший стражник лишь недоуменно таращил от удивления глаза.
— Тихомир, значит, — выслушав сбивчивый рассказ Ялики, заключил Добрыня, придя к тем же выводам, что и сама ворожея. — Вот давно я голове говорил, что нужно этого поганца из города гнать — так нет, мол, ежели всех неугодных высылать, так и купцы ходить перестанут. А теперь…
Здоровяк досадливо махнул рукой.
— Ты лошадь в конюшню отведи, — приказал он стражнику и, тяжело посмотрев из-под нахмуренных бровей на ворожею, добавил, обращаясь уже к ней: — Значит, так. Я сейчас к голове пойду, раз требует. Расскажу ему, что к чему, впредь наука будет, как смутьянов покрывать. Своим ребятам прикажу во что бы то ни стало Тихомира изловить. Ты же пока меня на постоялом дворе обожди. Как он там называется?
— «Поющий Алконост», вроде, — неуверенно отозвалась ворожея, совсем не обратившая внимания на название постоялого двора, где сняла комнату. — Хозяина Горбылем кличут.
— Горбыль? — как бы между прочим, уточнил Добрыня, и, не дожидаясь ответа, кивнул. — Там и свидимся, как управлюсь.
Остаток дня Ялика, изнывавшая от безделья и тягостной неизвестности, провела то бесцельно меряя снятую комнату шагами, то неподвижно замирая у единственного окна, тревожно вглядываясь в открывавшийся из него вид на задний двор. Не сводящий с нее внимательного взгляда меша, устроившись на подоконнике, сначала заклевал носом, а под вечер, когда почти стемнело, и вовсе, уютно свернувшись калачиком, заснул. Позавидовав беззаботности бесенка, которого все случившееся, похоже, не особо и тревожило, изводящая себя тягостными переживаниями Ялика решила спуститься в корчму, хотя есть ей не хотелось совершенно.
Горбыль, рассеянно протиравший и без того девственно чистые столы в пустой общей зале, сначала встретил ворожею неприветливым взглядом, но потом, заметив хмурое выражение ее лица, смягчился.
— Плохо дело, — пробубнил он, обведя грустным взглядом осиротевшие столы, — мор этот гостей почти всех распугал. Только ты из пришлых, считай, и осталась. Остальные, как прознали, тут же испарились, некоторые — так и вовсе за постой не заплатив.
Убрав тряпку за пояс, корчмарь задумчиво пожевал губу и, как бы невзначай, бросил:
— Коли уехать решишь, так и знай, деньги, хоть и вперед плачено, не верну. Мне еще убытки покрывать, а то, не ровен час, и самому бежать придется. Не дождавшись ответа от Ялики, пропустившей его слова мимо ушей, он удовлетворенно кашлянул, и, как ни в чем не бывало, спросил:
— Чем тебя потчевать-то?
— А? — переспросила ворожея, с головой погрузившаяся в тягостные раздумья, — не надо, не хочу.
— Так почто явилась? — недовольно буркнул корчмарь.
— Пить. Морс ягодный, — мягко улыбнулась Ялика, устраиваясь за первым попавшимся столом.
Бурчащий себе под нос что-то нелицеприятное о скупых гостях Горбыль скрылся за дверью, ведущей на кухню, а через мгновение возник на пороге, уже держа в руках глиняную кружку.
Не успел он поставить свою ношу на стол, как откуда-то со двора донеслись разгневанные окрики и неразборчивая брань.
Тут же забыв обо всем, Ялика ошалело бросилась на улицу, едва не снеся при этом Горбыля, которому, не смотря ни на что, удалось таки не расплескать содержимое кружки.
— Совсем ополоумела, что ли? — раздраженно бросил он вдогонку. Однако, ворожеи уже и след простыл. В ответ лишь протестующе хлопнула тяжелая входная дверь.
Выбежав из корчмы, Ялика чуть было не впечаталась носом в широкую грудь Добрыни, волочившего за собой какой-то брыкающийся куль, из которого доносилось невнятные стенания.
— Ну, будет тебе, — ласково произнес он, ловко поймав свободной рукой оступившуюся от неожиданности ворожею.
— Тихомир? — с надеждой спросила та, указав глазами на мешок.
— Он самый, поганец, — подтвердил Добрыня. — В трактире одном нашел. Лыка не вязал. Где только набрался, ума не приложу. Заявился в трактир закрытый, да буянить удумал, сивухи требуя, вот трактирщик за моими ребятами и послал, чтобы смутьяна утихомирить. А раз вся дружина по домам ходит, хворых ищет, то сам я и пошел. Насилу вдвоем с трактирщиком связали. И откуда только силы взялись?
С этими словами здоровяк развязал мешок, из которого к ногам ворожеи вывалился раскрасневшийся то ли от гнева, то ли от недостатка воздуха Тихомир, связанный по рукам и ногам. Нелепо извиваясь дождевым червем, он непрестанно мычал, безуспешно пытаясь вытолкать кляп, и безумно вращал слепыми глазами, отчего казалось, что те вот-вот выскочат из орбит.
— Пойдем внутрь, — указав головой на дверь корчмы, бросил Добрыня и, легко подняв слепца за шиворот, угрожающе добавил: — Потолкуем с ним, да расспросим хорошенько, что это за заразу он в город притащил, откуда, и как с ней бороться.
Едва они переступили порог, как на них тут же накинулся Горбыль.
— Это чего это вы удумали? — запротестовал он, загораживая собой проход. — Что люди подумают? Где это видано, чтобы ко мне в корчму всякий сброд связанным тащили? А вдруг кто прознает? Кривотолков потом не оберешься. Одни убытки будут.
— Ты бы, Горбыль, помолчал, — с угрозой в голосе заметил Добрыня. — А не то все твои посетители мигом прознают, как ты медовуху подслащенной водицей разбавляешь. То-то кривотолков да убытков будет.
— Ну не здесь же, не в зале, — заканючил хозяин.
