Воин кровавых времен - Бэккер Р. Скотт (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Ахкеймион поймал себя на том, что смотрит на Келлхуса, и руки у него дрожат, а мысли путаются все больше и больше.
Обеспокоенная Эсменет спросила его, что случилось.
— Ничего, — бесцеремонно отрезал он.
Эсменет улыбнулась и сжала его руку, словно показывая, что доверяет ему. Но она все понимала. Ахкеймион замечал, как она с ужасом поглядывает на князя Атритау.
Время шло, и постепенно Ахкеймион начал успокаиваться и приходить в себя. Похоже, чем дальше они удалялись от пути Сесватхи, тем лучше ему удавалось притворяться. Ахкеймион, сам того не заметив, завел остальных так далеко, что они просто не успели бы вернуться к Священному воинству до наступления темноты, и потому предложил поискать место для ночевки.
Фиолетовые облака смягчили облик гор. К вечеру путники отыскали на высоком квадратном уступе рощицу цветущих железных деревьев. Они направились туда, взбираясь по исчерченному бороздами склону горы. Келлхус первым заметил развалины: они наткнулись на руины небольшого аинритииского храма.
— Это что, гробница? — спросил Ахкеймион, ни к кому конкретно не обращаясь, когда они пробирались к древнему фундаменту через заросли кустов и высокую траву. Он понял, что найденная роща на самом деле была разросшейся аллеей. Железные деревья стояли рядами; их темные ветви блестели пурпуром и белизной, покачиваясь под теплым вечерним ветерком. Путники миновали каменные глыбы, потом вскарабкались на осыпавшиеся стены и обнаружили за ними мозаичный пол с изображением Айнри Сейена; голова пророка была погребена под обломками, руки, окруженные ореолом, раскинуты в стороны. Некоторое время все четверо просто бродили, изучая окрестности, протаптывая тропки в густой траве и поражаясь тому, что это место оказалось заброшенным.
— Пепла нет, — заметил Келлхус, поковыряв ногой песчаную почву. — Похоже, строение просто рухнуло от старости.
— Такое красивое, — сказала Серве. — Как можно было это допустить?
— После того как Гедея оказалась захвачена фаним, — объяснил Ахкеймион, — нансурцы ушли с этих земель… Наверное, они сделались слишком уязвимы для налетов… Должно быть, тут везде подобные развалины.
Они набрали сухих веток. Ахкеймион развел костер колдовским словом, и лишь потом понял, что разжег его на животе Последнего Пророка. Усевшись на камни по разным сторонам изображения, они продолжили разговор, и огонь казался все ярче по мере того, как вокруг темнело.
Они пили неразбавленное вино, ели хлеб, лук-порей и солонину. Ахкеймион переводил обрывки текстов, сохранившихся на мозаике.
— Маррукиз, — сказал он, изучая стилизованную печать с надписью на высоком шайском. — Это место когда-то принадлежало Маррукизу, духовной общине при Тысяче Храмов… Если я правильно помню, она была уничтожена, когда фаним захватили Шайме… Значит, это место было заброшено задолго до падения Гедеи.
Келлхус тут же задал несколько вопросов касательно духовных общин — ну конечно же! Поскольку Эсменет разбиралась в тонкостях жизни Тысячи Храмов куда лучше его, Ахкеймион предоставил отвечать ей. В конце концов, она спала со священниками всех мыслимых общин, сект и культов…
Трахала их.
Слушая ее объяснения, Ахкеймион разглядывал ремешки своей сандалии. Он понял, что ему нужна новая обувь. И его охватила глубокая печаль, злосчастная печаль человека, которого изводит все до последней мелочи. Где он найдет сандалии среди этого безумия?
Ахкеймион извинился и отошел от костра.
Некоторое время он сидел за пределами круга света, на обломках, свалившихся в рощу. Все вокруг было черным, кроме железных деревьев, но их цветущие кроны, медленно покачивавшиеся на ветру, в лунном свете казались таинственными и неземными. Их горьковато-сладкий запах напоминал о садах Ксинема.
— Опять хандришь? — раздался за спиной голос Эсменет. Ахкеймион обернулся и увидел ее в полумраке, окрашенную в те же бледные тона, что и все вокруг. Он поразился, как ночь заставляет камень походить на кожу, а кожу — на камень. Потом Эсменет очутилась в его объятиях и принялась целовать его, стягивая с него льняную рясу. Он прижал ее к треснувшему алтарю; его руки шарили по ее бедрам и ягодицам. Она на ощупь отыскала его член и ухватила обеими руками.
Они слились воедино.
Потом, стряхивая грязь с кожи и с одежды, они улыбнулись друг другу понимающей, робкой улыбкой.
— Ну и что ты думаешь? — спросил Ахкеймион. Эсменет издала странный звук, нечто среднее между смешком и вздохом.
— Ничего, — сказала она. — Ничего такого нежного, распутного и восхитительного. Ничего такого волшебного, как это место…
— Я имел в виду Келлхуса.
Вспышка гнева.
— Ты что, вообще ни о чем больше не думаешь? У Ахкеймиона перехватило дыхание.
— Как я могу?
Эсменет сделалась отчужденной и непроницаемой. Над развалинами зазвенел смех Серве, и Ахкеймион поймал себя на том, что гадает — что же такого сказал Келлхус.
— Он необычный, — пробормотала Эсменет, старательно не глядя на Ахкеймиона.
«Ну и что же мне делать?» — захотелось крикнуть ему.
Но вместо этого он промолчал, пытаясь задушить рев внутренних голосов.
— У нас есть мы, — внезапно сказала Эсменет. — Ведь правда, Акка?
— Конечно, есть. — Но что…
— Но что еще имеет значение, если мы есть друг у друга? Вечно она его перебивает… — Сейен милостивый, женщина, он — Предвестник!
— Но мы можем бежать! От Завета. От него. Мы можем спрятаться. Мы с тобой, вдвоем!
— Но, Эсми… Эта ноша…
— Не наша! — прошипела она. — Почему мы должны страдать из-за нее? Давай убежим! Ну пожалуйста, Акка! Давай оставим все это безумие позади!
— Глупости, Эсменет. От конца света не убежишь! А если бы нам и удалось бежать, я стал бы колдуном без школы — волшебником, Эсми! Это еще хуже, чем быть ведьмой! Они откроют охоту на меня. Все они — не только Завет. Школы не терпят волшебников…
Он с горечью рассмеялся.
— Мы даже не доживем до того, чтобы нас убили.
— Но это же впервые, — произнесла она ломким голосом. — Я впервые…
Что-то — быть может, ее безутешно поникшие плечи или то, как она сложила руки, запястье к запястью, — толкнуло Ахкеймиона к ней: поддержать, обнять… Но его остановил перепуганный крик Серве.
— Келлхус просит вас скорее подойти! — крикнула она из темноты. — Там, вдали, факелы! Всадники!
Ахкеймион нахмурился.
— У кого там хватило дури шляться по горам среди ночи? Эсменет не ответила. От нее и не требовался ответ. Фаним.
Пока они пробирались через темноту, Эсменет мысленно обзывала себя дурой. Келлхус затоптал костер, превратив мозаичное изображение Последнего Пророка в созвездие беспорядочно разбросанных углей. Они поспешно перебежали открытый участок и присоединились к Келлхусу, спрятавшемуся в траве за грудой обломков.
— Смотрите, — сказал князь Атритау, указывая вниз.
У Эсменет и так перехватило дух от слов Ахкеймиона, а от того, что она увидела теперь, ей окончательно сделалось нечем дышать. Вереницы факелов извивались во тьме, двигаясь вдоль могучих скатов, по которым проходила единственная возможная дорога к разрушенному святилищу. Сотни сверкающих точек. Язычники, едущие, чтобы ограбить их. Если не хуже…
— Они скоро будут здесь, — констатировал Келлхус. Эсменет изо всех сил пыталась совладать с внезапно захлестнувшим ее ужасом. Может случиться все, что угодно, — даже с такими людьми, как Ахкеймион и Келлхус! Мир крайне жесток.
— Может, если мы спрячемся…
— Они знают, что мы здесь, — пробормотал Келлхус. — Наш костер. Они движутся на свет костра.
— Значит, надо посмотреть, что там, — сказал Ахкеймион.
Потрясенная его тоном, Эсменет взглянула в сторону колдуна — и попятилась в страхе. Глаза и рот Ахкеймиона вдруг вспыхнули белым светом, а слова прозвучали подобно раскату грома. Затем на земле между вытянутыми руками Ахкеймиона появилась линия, такая яркая, что Эсменет вскинула руки, защищаясь от слепящего сияния. Эта безукоризненно прямая линия ринулась вперед и вверх, врезалась в облака и, озарив их, ушла в бесконечную тьму…
