Угрюмый дудочник - Нортон Андрэ (читаем книги TXT) 📗

Холмы вокруг нас становились все выше; мне приходилось отыскивать извивающуюся тропу, а не двигаться прямо вверх или вниз, как раньше. Казалось, я был прав насчет воды: местность становилась все более и более пустынной. Грозовые потоки прорыли овраги, загромоздили проход буреломом, и наше продвижение все замедлялось. Но затем мы вышли на расчищенную дорогу. Это был путь на Гурий Рог. Я не раздумывая свернул на него, решив увеличить скорость.

Расстояния с воздуха и на земле кажутся различными. Когда мы проделывали этот путь по воздуху с инструктором, казалось, что мутантная станция совсем недалеко от штаб-квартиры рейнджеров, и обе они на небольшом удалении от Фихолма. Теперь я думал, не заблудился ли, миновав Гурий Рог и углубившись в холмы.

Мы спускались по оврагу между рядами высоких кустов спигана. Наступило время плодоношения, и ветви, густо усеянные пурпурными плодами, сгибались до земли, преграждая нам путь. Насекомые, от крошечных до огромных зандских мух, которых я не смог бы накрыть ладонью, расправив яркие крылья, впивались в переспелые плоды на ветвях и на дороге. Множество птиц, стада небольших животных, наевшихся до опьянения; некоторые из них лежали на спинах, устремив к небу когтистые лапы. Хорошо, что мы ехали в закрытой машине: запах перезревших плодов вряд ли захочешь ощутить вторично.

Мы уже проехали это пиршество, когда я остановился: существо, стоявшее посреди дороги мордой к нам, не кормилось здесь. Его появление перед машиной свидетельствовало, что оно не только видит нас (хотя как оно могло видеть сквозь искажающее поле?), но и хочет нас для чего-то остановить.

— Истробен! — Гита наклонилась вперед, ее голова оказалась на уровне моего плеча. — Вир, это истробен!

Если бы я сам этого не видел, не поверил бы: животное приподнялось на задние лапы, немного придвинулось к нам и поманило передней. Ошибиться в этом жесте было невозможно — оно нас манило. Мутант!

— Он хочет, чтобы мы что-то сделали, — повторила Гита, схватив меня за плечо.

— Но поле включено, — рука Аннет коснулась рукояти на табло. — Как он нас может видеть?

— Это мутант, — повторила Гита, — он многое может. Вир, нужно узнать, чего он хочет.

Но я не собирался возиться с животными. К тому же мутантам нельзя доверять. Неизвестно, кто еще бродит вокруг, свободный от лабораторного контроля. Я включил одно из защитных устройств машины. Мы ничего не почувствовали, но животные, поедавшие плоды, казалось, сошли с ума. Птицы взлетели, некоторые при этом столкнулись. Четвероногие — те, что были в состоянии, — убегали как могли быстро, уносились в разные стороны от машины, как будто она взорвалась. Истробен задрожал, но остался на месте. Видно было, каких усилий это ему стоило. Пасть его раскрылась, должно быть, в крике, но в нашем поле мы его не слышали и не знали, крик ли это боли или гнева. Потом он опустился на четвереньки и, пьяно пошатываясь, двинулся в кусты.

— Что ты сделал? — спросил Тед.

— Включил ультразвук — им отгоняют животных.

Гита, сжав руку в кулак, ударила меня по плечу.

— Ты не должен был! — закричала она. — Он не хотел повредить нам. Он хотел, чтобы мы что-то сделали…

Я, не слушая ее, увеличил скорость; мне хотелось побыстрее выбраться из кустов. Мы выехали на ровное место, покрытое свежей растительностью, какой мы не видели уже много часов. Причина этого сразу же стала ясна: фонтан на площадке, из него струится в небольшой бассейн или пруд вода, а оттуда по вымощенному камнями руслу скрывается среди влаголюбивой растительности. За фонтаном находился еще один искусно сооруженный дом, сливавшийся с местностью. А за ним — необычная скала, давшая имя станции,

— она действительно напоминала рог гура, даже спиральные наросты, какие бывают у взрослых самцов, здесь тоже выступали.

Мы так неожиданно оказались в открытом месте, что у меня не было времени прятаться и разведывать, как я хотел. Но никаких признаков жизни не было, а на стоянке транспорта пусто, даже наземных машин нет. Я отключил поле, и мир немедленно наполнился звуками. Смешанный шум — стоны, крики, время от времени рычание — все это, казалось, шло от дома.

— Что это? — Аннет держала станнер наготове.

Я собирался открыть дверцу, но заколебался. Шум в таких масштабах означал что-то необычное, что-то дурное. Но я не видел никакого движения.

— Вир, истробен… — привлекла мое внимание Гита, потянув за руку.

Я посмотрел, куда она показывала. Животное, пытавшееся противостоять ультразвуку, или его двойник, ковыляло из ягодных кустов. Глаза его были полузакрыты; оно качало головой из стороны в сторону, как будто его оглушили. Но оно упрямо держалось на лапах и миновало нас, направляясь к дому. При этом оно тоже издавало звук, что-то вроде ворчания. Крики в доме стали стихать.

— Вир, посмотри! Он снова нас зовет.

Зверь добрался до фонтана и стоял там, полуоткрыв пасть: немалых усилий, видно, стоили ему движения. Он поднял переднюю лапу и сделал неуклюжий манящий жест. Больше отказываться было нельзя. Да я и не мог. Но, выходя из машины со станнером наготове, отдал категорический приказ:

— Никто больше не выходит. Закройте дверь за мной и ждите, пока я не дам знак. Если я вскоре не появлюсь, уезжайте…

Я не дал им времени на протесты, просто захлопнул дверь и осторожно двинулся к фонтану. Истробен, увидев, что я иду к нему, казалось, был доволен. Он повернулся и пошел, но не к дому, как я ожидал, а направо. Я следовал за ним. Тут я увидел, как начиналась трагедия. Должно быть, перед самым ударом, опустошившим наш мир, сюда доставили партию мутантов из какой-то лаборатории. Их разместили в клетках, чтобы постепенно выпустить в заповедники, и потом, очевидно, забыли. Без пищи, без воды. Лежавшие неподвижно туши свидетельствовали, что для многих животных помощь пришла слишком поздно. Истробен согнулся, носом прижавшись к проволочной сетке. В клетке на боку лежал другой истробен. При виде товарища он попытался поднять голову, но не смог. Одного взгляды было достаточно, чтобы убедиться, что опасности для нас здесь нет, но сделать нужно много. Я окликнул ребят, и вскоре мы открывали клетки и несли корм из контейнеров, стоявших поблизости. Эти контейнеры были добавочной пыткой для пленников, так же как и вода из фонтана.

Многие из лежащих были еще живы, и мы занялись ими. Те, что первыми пришли в себя, отправились вниз по склону холма в дикие места заповедника. Остальных мы оставили в клетках с открытыми дверцами, с запасом воды и пищи. Они будут постепенно приходить в себя. Пять животных погибли.

Дом был пуст. В нем те же следы спешки, что и в штаб-квартире рейнджеров. Должно быть, крайняя необходимость позвала людей, иначе они бы не оставили животных без присмотра. Значит, людей специально собрали в Фихолме, и там они погибли.

Единственное объяснение, пришедшее мне в голову. В доме мертвых не было, поэтому мы с радостью заняли его; но помещение предназначалось для одного-двух человек, и нам было тесно. Меня больше всего обрадовала находка подзаряжающего устройства на стене у посадочной площадки. Мы можем провести здесь день или больше и полностью восстановить энергию машины. Я надеялся, что она еще послужит нам.

Я рассматривал подзаряжающее устройство, стараясь вспомнить все необходимые действия. Подошла Гита.

— Вир, эти животные — все мутанты?

— Думаю, да.

— А насколько они разумны?

Я пожал плечами. Невозможно оценить без лабораторных записей. Истробен, несомненно, проявил разум, пытаясь привлечь наше внимание к заключенному в клетке. Мы все, конечно, слышали рассказы о звериных отрядах — животных, работавших вместе и под руководством обученных людей. Рассказывали и об использовании их в войне. Животные действовали и на вновь открытых планетах: у них гораздо острее чувства. Но не все мутанты могли пользоваться телепатией, а это было необходимо в работе с ними. В клетках находилось двадцать животных пятнадцати различных пород; некоторые были мне совершенно незнакомы. Пять погибли, среди них два — незнакомых. Оставшиеся в живых разбредутся по заповеднику, но испытания, для которых они предназначались, никогда не будут проведены. Я желал им добра, но решил, что нас они больше не касаются.