Ночь упавшей звезды (СИ) - Медянская Наталия (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Повернулся к Сианну с приятелем:
-- Ну что вы, как дети, право.
-- Вообще-то я и есть деть... мне только двенадцать... -- смущенно признался симуран. Я засмеялась и присела на его хвост. Нога болела, и плестись до кресла не хотелось, да и вообще...
-- Ну и я вообще-то ваше дитя, мевретт, -- Алиелор ухмыльнулся и тряхнул волосами. -- А если всерьез, то я, правда, не понимаю, чем обидел леди. Но готов извиниться.
Симург покосился на меня, но промолчал. Похоже, решил терпеть и хвостом сильно не дергать, только вилка на конце шевелилась.
Я осторожно погладила симурана по морщинистой шее. Она был теплая.
Мадре присел на корточки рядом со мной и, отодвинув рукой беспокойный кончик хвоста, заглянул мне в глаза:
-- Вот объясни мне. Зачем тебе это нужно? Срываться в Сатвер, подвергать себя опасности?
-- Что вы так его трогаете? -- обеспокоился симуран. -- Там кожа шелушится?
Мы дружно вопрос проигнорировали.
-- Я хочу вам помочь, -- я взяла руки Одрина в свои. -- Я воин. И не стану сидеть ни за чьими спинами. Даже за такой надежной, как твоя, -- закончила шепотом.
-- Я не прошу тебя сидеть за моей спиной. Я просто хочу, чтобы ты не срывалась сию же минуту, -- тихо ответил он. -- И, кстати, хочу сыграть свадьбу до того, как ты умчишься в этот проклятый Сатвер.
Птенец распушился, встрепенулся и прислушался:
-- А меня... меня позовёте?! -- возбужденно требовал он. -- Ну, я не буду много есть, пра-авда...
Помешались они все с этой свадьбой. Я лишь вздохнула, сползая на пол и освобождая дергающийся симуранов хвост. Бедняга с радостью подергал им, убедился, что с хвостом всё в порядке, и обвил им мои ноги. Ну так, чуть-чуть. Чтоб Алиелор не ревновал, но всё же.
Сианн замел под кровать осколки кувшина и взял в руки лютню.
Тотчас же Симург требовательно на него глянул:
-- А... Спой что-нибудь...
-- Что именно?
Я оглядела себя и хмыкнула: вид... вот только для невесты... Особенно бинты.
-- Я не срываюсь, до утра... во-первых... а во-вторых... Одрин, ну разве это важно: жена я или нет? Я все равно... все равно очень тебя люблю.
-- Для меня -- важно, -- он серьезно посмотрел мне в глаза. -- Я, знаешь ли, страшный собственник...
Потом повернулся к птице и торжественно пообещал пригласить ту на свадебную церемонию. Сианн же заиграл негромко:
-- Мне ветер северный спел песню о тебе.
Позволь ее мне повторить теперь.
Прости за дерзость слов и за сиянье глаз --
Все ветер, негодяй, ты мне поверь!
Явился он в ночи, ворвался сквозь окно,
Уселся у камина предо мной.
Сидел, смотрел, как будто ждал чего,
Схватив запястье легкою рукой...
Симуранчик внимал, задумавшись: интересно, а каково это вообще -- полюбить? Вот он почему-то пока пролетел мимо этого... Но довольное мурлыканье "уррр-уррр", зародившееся глубоко внутри серебристого тела, попадало в такт музыке.
А я молчала. В горле застрял комок, даже дышать было трудно, не то, что говорить.
Одрин с пониманием посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся. Потом тихо сказал, повернувшись к Сианну:
-- Сын, прости меня. Я был полным идиотом.
Сианн кивнул, не прерывая пения, глядя на огонь, танцующий фарандолу в камине:
-- ..."Ну, что, дружок, -- спросил он, наконец, --
О ней все грезишь тихо по ночам?"
"О ком о ней, что знаешь ты, певец?"
И холод по моим прошел плечам.
Но ветер рассмеялся мне в ответ,
И лютню взял, запели девять струн.
Слилось все в танец бешеный вокруг --
И треск огня и строки древних рун,
И шторы на окне, и в ножнах меч
И с элем на столе большой кувшин...
Но громче пения ветра с тонких губ
Сорвался стон...
Я с трудом встала, опираясь на плечо Одрина:
-- Хорошо. Я стану вашей... твоей женой.
Мне было страшно и хотелось спасаться бегством. Симург же, казалось, был полностью счастлив. Он привалился к теплому боку друга и весь обратился в слух, периодически забывая дышать. Серебристые большие глаза словно видели то, о чем пел "Алёр".
-- ...А ветер улыбнулся и ушел
И за собой не затворил дверей...
А песня пелась, Дева, о тебе,
О глубине озёр в твоих глазах,
Что будто сказка, далеки теперь,
О рыжих, пышных, медных волосах...
Ту песню в памяти своей храню
И повторяю ежечасно про себя.
Но спеть ее тебе -- увы --
Прости, прости, не смею я...
Сианн закончил петь и, прижав струны рукой, склонил голову.
-- Поздравляю, отец, -- сказал он негромко.
-- Спасибо, сын -- тихо ответил Одрин, потом обнял меня, закрыв глаза, вдохнул запах моих волос. Отстранился и потянул за цепочку, висевшую на шее. Мгновение спустя на его ладони лежало узкое серебряное кольцо, по ободку которого струилась вязь древних рун.
-- Дай мне руку, Триллве, -- почему-то враз севшим голосом произнес он.
Я послушно протянула руку.
Сианн усмехнулся, похоже, что-то вспомнив. Буркнул: "Это у нас семейное". Я передернулась под его брошенным искоса взглядом.
Симуранчик тоже с интересом наблюдал за происходящим, однако подать голос не рисковал. Может быть, думал, что любовь и следующее за ней обручение -- это что-то такое, чего ум подростка, да еще и не человека, не в силах полностью понять и осознать...
Кольцо охватило палец прохладно и почти невесомо.
В Сатвере придется бинтовать... такое украшение сделать человеческим рукам не под силу -- я это понимала. И... слезы посыпались из глаз крупным горохом. Я быстро опустила голову. Несколько слезинок упали все же на руки мевретта.
Одрин перевернул мою руку, поцеловал ладонь и, подняв за подбородок мою опущенную голову, пристально посмотрел в заплаканные глаза:
-- С этой минуты ты -- моя невеста.
Я сморгнула.
-- Спасибо.
Сианн совсем помрачнел. Скривил губы и тронул струны.
-- Значит... С двумя сыновьями не повезло -- и поэтому решили завести третьего?
Я испугалась, что Мадре накинется на сына с кулаками, но тот лишь добродушно усмехнулся:
-- Я бы очень хотел, чтобы Триллве родила мне ребенка.
Нет, все-таки хорошо, что он меня держал.
Глава 8.
Алиелор заиграл снова. Мелодия была странная -- она то взлетала, то падала камнем вниз, то становилась напевной, то яростной. Мне показалось, менестрель и сам не мог решить, доволен он ею или нет.
А вот Симургу именно такая, видимо, и нравилась больше всего. Он исхитрился, положил голову на ногу элвилину и наслаждался музыкой.
Мелодия закончилась, плавно опустившись. Симуран разочарованно засопел.
Чувство близкой и болезненной потери накатило на меня, я до боли прикусила губу.
-- Что это с вами? -- обеспокоено спросил Одрин. -- Вид у вас какой-то совсем не праздничный.
Глаза Сианна сверкнули в полумраке, точно зеленые звезды:
-- Знаете... У меня такое чувство, что по лесу едет черная карета с двумя зажженными фонарями. На нее падают обломанные бурей сучья и сорванные листья, ливень молотит в крышу -- но карета стремится вперед. Тянут ее двенадцать черных, как смоль, лошадей с красными глазами, запряженные цугом, и от их раздутых ноздрей поднимается пар. А широкие копыта взрывают и отбрасывают комья грязи. И вороные уже измараны по брюхо. Нет, ну и какой дурак выбрал для путешествия такую погоду?
Мадре прислушался, прижав меня к себе, потом резко выдохнул, заставив Симурана обиженно фыркнуть: "Эй, вы меня нарочно пугаете, да?"
-- Карета, по лесу? -- жених бережно усадил меня на кровать и поцеловал руку. -- Ну, ты и скажешь, сын! Да на здешних дорогах два всадника разъедутся не с первого раза. И, нас бы с застав предупредили.