Северная граница - Крес Феликс В. (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Во всю глотку разорался младенец. Мать кормила его грудью, но поссорилась с мужем или, возможно, с братом. Чутье? Оно даже не потребуется…
Все еще сидя в седле, Рават остановился у большого толстого дерева. Хотелось опереться лбом о шершавый ствол и остаться так до утра. А может, и навсегда.
К нему подошел Астат.
— Нам не уйти, сотник, — сказал он.
— Вижу, — последовал глухой ответ.
Лучник нерешительно переминался с ноги на ногу.
— Ну? — спросил Рават. — Знаю, посты… Назначь… а впрочем, сколько нас? Пятеро? И это вместе с лучниками… Значит, все дежурим всю ночь. Раненых не поставишь ведь.
Никогда еще Астат не видел командира в подобном расположении духа. Хотя сам он чувствовал себя не лучше.
— Нет, господин. Я вовсе не о том думаю.
— А о чем?
Солдат молчал.
— О чем, Астат? — вяло поторопил его сотник.
— О том, как вернуться на заставу, господин.
— Так ведь мы и возвращаемся.
Лучник покачал головой.
— Мы… — Он не знал, как лучше выразиться. — Мы служим в легионе, господин. В Армектанском Легионе. Мы здесь для того, чтобы… чтобы сражаться, господин.
— О чем ты, Астат?
— Ты знаешь о чем, господин! — бросил солдат, неожиданно резко и громко. — Хорошо знаешь! Я не могу за тебя решать!
Рават хотел его приструнить, призвать к порядку, но у него уже не было сил. Он закрыл глаза и, сгорбившись, неподвижно застыл в седле.
Легионер повернулся и ушел.
Рават сидел в седле.
Какое-то время спустя он спешился и ослабил упряжь. Коня жаль. Бедную животину уже несколько дней как не расседлывали… Вот и сегодня не будет покоя. Ему нужен конь, готовый к сражению. Рават опасался, что когда наконец снимет чепрак и заглянет под потник, то увидит вместо шкуры одну огромную рану.
— Прости… — шепнул он на ухо коню.
На краю леса уже сгущались сумерки. Ведя коня на поводу, Рават услышал голос одного из крестьян:
— Господин… я… значит… Мы знаем, господин, что ты нас защитил… Только дома нашего жаль, господин.
Сотник узнал крестьянина, который пытался упрекать его в деревне. «Ты должен защищать нас, господин» — так он тогда сказал. А теперь, похоже, пытался извиниться.
В одной руке крестьянин держал деревянную миску, в другой — ложку. В миску был накрошен хлеб, перемешанный с холодным бульоном. Откуда у них бульон?.. Медленно, осторожно мужчина кормил тяжело раненных крестьянина и лучника. Подошла какая-то женщина, отобрала ложку и миску и начала кормить сама. Крестьянин, присев на повозке, необычно заботливо поддерживал головы раненым.
Ситник отошел, потупив взгляд. Он не мог предать этих людей.
Но и защитить тоже не мог. Никого ему не защитить — это уже ясно.
Ночь прошла спокойно.
Перед самым рассветом посеревший от бессонницы Рават ощутил внезапный прилив энергии. Он готов был действовать, хотя за последние дни спал всего лишь пару часов и от усталости едва держался на ногах. Немногим лучше выглядели солдаты. Лишь Эльвина хоть как-то отдохнула… поскольку заснула на посту и ее разбудили только утром. Теперь ей было стыдно глядеть товарищам в глаза. Но сотник пришел к выводу, что раз ничего не случилось, то даже и лучше, что в отряде появился хотя бы один выспавшийся солдат. Тем более что такой солдат очень нужен.
Сначала Рават навестил раненых. Двое крестьян и один солдат ночью умерли, остальные чувствовали себя хорошо. У кота дела обстояли хуже, много хуже. Рават уже осматривал его рану, но сейчас еще раз тщательно проверил ее. Гибкие кости вроде не пострадали, но спина и лопатка выглядели далеко не лучшим образом; кроме того, кот был основательно избит. До сих пор Дорлот не произнес ни слова, и сотник мог лишь догадываться о том, что произошло. Наверняка кота выследила в степи какая-то стая и сумела догнать на вехфетах. Рана выглядела так, словно ее нанесли копьем, а потом, с воткнутым под лопатку наконечником, кота некоторое время волокли по земле. Сломанный хвост явно причинял ему немалую боль, но это так, пустяки. Главное, рана от копья начала гнить. Гангрена…
У помрачневшего Равата не хватило сил сообщить об этом лучницам. Но Агатра все знала. Опытная легионерка повидала за свою жизнь немало ран. Сотника удивило, даже несколько встревожило ее невозмутимое спокойствие.
— Чему быть, того не миновать, — тихо промолвила она. — Он умрет, да? Но я думаю, господин, он не хотел бы умереть… от старости. Господин, он ведь был хорошим солдатом, правда? Скажи. Он ведь сделал все, что мог…
— Он и сейчас хороший солдат, Агатра, — сказал сотник, уходя.
Лучница коснулась покрытой шерстью кошачьей головы.
— Да, господин, — проговорила она без тени надежды.
Рават подозвал Эльвину.
— Сегодня твоя очередь, малышка, — произнес он, пытаясь стряхнуть с себя подавленное настроение, в которое его повергла близкая смерть разведчика. До сих пор он сам не сознавал, сколь сильно любил Дорлота. Поедешь в Алькаву. Возьмешь моего коня.
От изумления и ужаса девушка вытаращила глаза.
— Я… — выдавила она. — Я… господин…
— Ты солдат, Эльвина, — спокойно, но сурово сказал сотник. — Как только все закончится, я отправлю тебя в гарнизон в Рапе. Там целых полсотни лучниц. Ты немного придешь в себя и, может, когда-нибудь вернешься сюда, ко мне. Стреляешь ты не хуже, чем Астат и Агатра, только они служат в легионе уже несколько лет. Ты будешь самой лучшей, малышка, мне нужен такой солдат. Но сначала спаси наши жизни. И свою жизнь тоже.
Девушка немного опомнилась:
— Но как, господин? Я же никогда… я не доберусь до Алькавы!
— Отсюда поедешь прямо на северо-восток. Никуда не сворачивая. Выйдешь к Алькаве, а если нет, то к реке. А потом просто вдоль реки. Я здесь единственный на коне, но ехать не могу. Из лучников ты лучше всех держишься в седле. Мы останемся здесь, Эльвина. Здесь, в этом лесу. И рано или поздно до нас доберутся эти твари. Если только ты не приведешь помощь. Ну, все. Собирайся в путь.
Девушка ушла. Рават приказал сворачивать лагерь и перенести его как можно дальше в глубь леса. Повозки должны были двигаться до тех пор, пока это возможно.
Отдав все распоряжения, сотник лично подготовил коня. Он прекрасно понимал, сколь невелики шансы девушки. Тем не менее шансов этих было куда больше, чем у тех, кто останется здесь, в самом центре захваченной врагом территории.
Остается лишь сидеть и ждать, когда на них набросятся алерцы…
Точно так же он думал, отправляя на разведку Дорлота. Он вздрогнул и помрачнел, чувствуя дурное предзнаменование… Одного солдата он уже послал на верную смерть. И теперь посылает второго.
Медленно, тщательно Рават укоротил стремена до длины ног девушки. Когда она села в седло, он поправил их немного.
Оглянулся на крестьян, уходивших все дальше в лес. Они почти исчезли за деревьями.
— Езжай, малышка, — тихо, почти трогательно проговорил он.
Девушка не знала, что сказать. Все ее товарищи сгрудились вокруг и смотрели на нее. Агатра, сидящая на повозке с ранеными солдатами, махнула рукой:
— Езжай, Эльвина.
Девушка выехала из леса и неуверенно пустила коня рысью. У Равата перехватило дыхание. В руках этого неумелого наездника судьба стольких людей…
Эльвина была уже далеко, когда он повернулся и сказал:
— Выходим.
Управлявший волами лучник начал маневрировать тяжелой повозкой. Рават еще раз бросил взгляд на степь — и увидел золотых алерцев.
Они появились из леса — того самого, что служил укрытием его людям. Несколько тварей бросились в погоню за одинокой фигуркой в степи. Увидев их длинные, плавные прыжки, Рават понял, что у девушки нет никаких шансов.
В мешочке с удачей, который Непостижимая Госпожа держала для сотника, давно уже ничего не осталось…
Он негромко крикнул, останавливая своих солдат. Вскоре они стояли рядом — бессильные, как и он сам.
Из леса появлялись все новые уродливые фигуры, то неуклюже покачивающиеся на коротких, сгибающихся назад ногах, то быстро и ловко передвигающиеся на четырех конечностях, опираясь на длинные передние лапы. Тела покрывала жесткая рыжая шерсть. С расстояния в четверть мили нельзя было разглядеть какие-либо детали, но солдаты Равата не раз видели подобных тварей, а потому легко могли представить выражение темных плоских морд с широкими ноздрями и оскаленными зубами, среди которых выделялись длинные острые клыки.
