Радужная Сфера - Гралева Алина (читать онлайн полную книгу txt) 📗
— А давай ты попробуешь? У тебя сегодня все так здорово получается, — решила подлизаться я. В конце концов, пора парню увериться в собственных силах. Да и чем я рискую — в случае чего всегда можно заказать что-то другое.
Три дня мы изображали из себя старателей-стахановцев, занятых добычей ценных предметов в горе не менее ценного металла. Правда, временами это больше напоминало разгребание курицей кучи навоза в поиске завалявшегося зернышка, но пресловутый ключ, к моему разочарованию, пока не попадался.
Каждую побрякушку, в которой обнаруживались хоть отдаленные следы магии, мы подвергали самому тщательному обследованию.
Кольцо, в котором проявился виртуальный гриб, весьма напоминающий результат испытания атомной бомбы, мы единодушно забраковали. Я — все из-за тех же ассоциаций, которые навевала эта картинка: не хватало только испоганить волшебный мир ядерными взрывами. Айлери же просто не знал предназначения амулета. В роли грибников, охотящихся за дарами леса, парень нас представить не смог — в нашем положении это была бы пустая трата времени.
Изображение рыбы, всплывшей со дна зеленоватого кулона-висюльки, также не внушило нам особой радости. Что может сделать для своего владельца эта подвеска, фей не знал. Жалкими оправданиями как много он болел, когда изучались свойства артефактов, он заслужил лишь оплеуху. Из-за этого прогульщика мы половину волшебных предметов в мусор отправим, не найдя им лучшего предназначения.
Где там Стасюха шляется? Это что, пока она свой заглюченый компьютер не отремонтирует, нам здесь в поте лица раскопками заниматься? А то еще хуже — вдруг у нее творческий кризис? Слыхала я о таких ужасах: сидит себе писатель, творит, а потом бац — в голове пустота и ни одной новой строчки. Если так — мы можем год эту кучу по зернышку, тьфу ты, по монетке перебирать. Я уже созрела. Лучше бестолковая бегалка, чем упорный непроизводительный, а главное — неоплачиваемый труд. Хуже только принудительные сельхоз работы студентов в те давние времена, о которых с ностальгией рассказывали мои родители.
Может плюнуть на все, да попрыгать для начала по тем местам, которые нарисовал Айлери или еще раз смотаться к рыжей ведьме — вдруг еще чего присоветует. Только что делать с нашим пострадавшим? Бросить его одного в пещере страшно: вдруг сбудутся предсказания фея, и злобный дракон прилетит добивать свою жертву? Что я смогу противопоставить сказочной рептилии, представлялось с трудом, просто было странное, алогичное чувство, что со мной ему не грозят никакие опасности. И вообще, как ни абсурдно это звучит, но я умудрилась привязаться к этому незнакомому человеку. В перерывах между раскопками я подходила к хрустальному гробу, в котором неподвижно лежало изувеченное тело, и с удовольствием ощущала, как выравнивается дыхание больного и словно расслабляется напряженная маска, заменяющая его лицо. И, несмотря на явное неудовольствие на львиной морде фея, тихонько говорила успокаивающие глупости, уверяя, что все будет хорошо.
— Смотря, что ты понимаешь под "хорошо", — не выдержав, буркнул Айлери, разглядывая через мое плечо "мумию".
— Все. Он выздоровеет, мы дадим ему амулет, и никакой дракон ему не будет страшен, — с напускной уверенностью пояснила я.
— Угу, — скептически мурлыкнул фей. — Очень здоровенький слепой урод, обуреваемый ненавистью к божьему посланцу и, боюсь и к тебе, за то, что не дала спокойно умереть.
— Слепой урод? — с ужасом повторила я.
— А что ты думала? Ожоги, да еще такие, как у него, бесследно не исчезают. А выжженные глаза ни один волшебник, каким бы сильным он ни был, восстановить не сможет — не было еще такого в истории нашего мира. Это под силу только богу. Но, как ты сама понимаешь, если его искалечил божий гнев, то помощи оттуда, — он неопределенно кивнул куда-то вверх, — ждать не приходится.
— И ничего нельзя сделать? — боюсь, в моем голосе явственно звучали с трудом сдерживаемые всхлипывания.
— Я не знаю, — сочувственно промямлил Айлери. По-моему, он уже раскаивался, что завел этот разговор. — Давай подождем. Обычно "доспехи" сами делают все возможное, а дальше — уж как получится…
Я резко отвернулась, изо всех сил прикусив губу — непослушные слезы, закипавшие в глазах, никак не удавалось сдержать и мокрые дорожки уже скользили к губам, заставляя почувствовать соленый вкус отчаяния.
Ужин прошел в тоскливом молчании. Фей бросал на меня сочувственные взгляды, но с утешениями благоразумно не совался. Мне же было так больно, словно там, в хрустальном гробу, лежал самый близкий человек, а я ощущала полнейшее бессилие и обреченность.
Спать не хотелось, и я уныло поплелась к золотым залежам. Хоть займу руки работой, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Айлери с явной неохотой плюхнулся рядом.
Некоторое время мы все так же молча перебирали драгоценности, но скоро я не выдержала. Впервые за все это время присутствие фея меня раздражало. Его напряженное молчание было хуже всех разговоров о печальном будущем нашего постояльца.
— Шел бы ты спать, — как можно мягче обратилась я к парню.
— Наколдуй мне лучше краски и холст, — жалобно попросил фей, — что-то мне не по себе. Может, начну рисовать и смогу отвлечься.
Хорошо ему, знает способ отвлечься, — подумала я, привычно представляя требуемое. Мне же не удавалось избавиться от видения лица с пустыми выжженными глазницами, изуродованного чудовищными багровыми шрамами.
Машинально натянув на безымянный палец тоненькое колечко, я полюбовалась на украшение. Ну, хоть один перстень на женскую руку. Остальные я могла примерить разве что на большой палец, а носить — подвязав его веревкой. Все украшения, попадавшиеся в ходе поисков, были женскими, но только не кольца. Маленький многогранник, свисающий на ножке-черенке с тоненького ободка, переливался всеми цветами радуги. Слабый отзвук магии, скорее всего, был следствием соседства с волшебными предметами: никаких образов колечко не выдавало, как я не напрягалась. Ну и ладно — оставлю себе украшение. Должны же быть у девушки мелкие радости.
Что-то надоело мне перебирать эту гору — все равно мысли настойчиво возвращаются к больному. И убедить себя, что мне нет дела до судьбы совершенно незнакомого мне человека, не получается, хоть ты тресни. Пойду лучше посмотрю, что там изобразил наш непризнанный гений. Уж что-что, а рисовать у него получается здорово.
Но и Айлери никак не походил на художника, наслаждающегося творческим вдохновением. Нахмурившись, он недовольно рассматривал картину. Изредка он бросал недоуменный взгляд то на холст, то на собственные руки, будто сомневаясь, он ли сам нарисовал подобное безобразие. И я его понимаю — картина совсем не походила на те, которые он нарисовал раньше. Художник словно с вершины отдаленного холма смотрел на небольшую крепость, обнесенную высокими стенами, а ней — тонущие в клубах едкого дыма деревянные дома деревушки. Поля за ней погибали во вздымающемся в небо пламени, рев которого, казалось, был слышен и здесь. На полотне не был изображен ни один человек, но ужас людей, попавших в это пекло, проступал в каждом мазке, каждом штрихе и линии.
— И что это у тебя получилось? — преувеличенно бодрым голосом поинтересовалась я. Все-таки творческие люди — весьма впечатлительные ребята. Напугал меня грустными предсказаниями, а теперь, бедняга, и сам не может отделаться от жутких картин.
— Я хотел нарисовать свой дом, — напряженным голосом выдавил Айлери. — Мой дом, каким он был утром, когда я впервые после поступления в Академию приехал навестить родных. Утром, а не ночью, да еще в зарнице пожара. Я думал об одном, а рука сама вырисовывала этот кошмар. Мне страшно так, будто это все происходит на самом деле, — от напряжения он стиснул кисть так, что деревянная ручка, жалобно хрустнув, сломалась.
А ведь, как ни глупо это звучит, это может быть правдой! Парень сам не знает своих магических способностей. Возможно, они как раз и проявляются в его картинах — ведь смог же он превратить нарисованную улицу в реальность.
