Шрам - Мьевиль Чайна (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Это не было совпадением, Беллис, — услышала она. — Не было. У них есть агент в Салкрикалторе. Они получают список пассажиров, едущих в колонии. Они знали о нас. Они знали обо мне.
Дверь открылась и закрылась, закачались бумажные фонарики. С соседнего столика послышался переливчатый смех. Запах тушеного мяса был восхитителен.
— Поэтому—то они и захватили наш корабль. Им нужен был я, — тихо сказал Иоганнес, и Беллис закрыла глаза в знак поражения.
— Ах, Иоганнес, — сказала она срывающимся голосом.
— Беллис… — Он встревоженно протянул к ней руку, но она резким движением пресекла этот порыв.
«Ты что, думаешь, я расплачусь?» — сердито подумала она.
— Позвольте мне сказать вам, Иоганнес, что есть огромная разница между пятилетним, десятилетним и пожизненным сроком. — Она не могла заставить себя посмотреть на него. — Вполне возможно, для Мериопы, для Кардомиумов, еще для кого—нибудь Нова—Эспериум означал новую жизнь. Но не для меня… Не для меня. Для меня это было бегство, вынужденное и временное. Я родилась в Хнуме, Иоганнес. Образование получила в Мафатоне. Предложение мне сделали в Эховой трясине. А развелась я на Салакусских полях. Нью—Кробюзон — мой Дом, и он всегда будет моим домом.
Иоганнес поглядывал на нее с нарастающим беспокойством.
— Меня не интересуют никакие колонии. Никакой этот ваш долбаный Нова—Эспериум. Никакой. Я не хочу жить среди продажных недоумков, неудавшихся спекулянтов, обесчещенных монахинь, чиновников, чья некомпетентность или слабость закрывает им дорогу домой, негодующих запуганных аборигенов… Дерьмо небесное, Иоганнес, меня абсолютно не интересует море. Холодное, мерзкое, грязное, однообразное, вонючее… Меня совершенно не интересует этот город. Я не хочу жить в лавке диковинок. Это какая—то глупая постановка, страшилка для детей. «Плавучий пиратский город»! Мне этого не надо! Я не хочу жить на этом огромном, вечно бултыхающемся в воде паразите, на этом водяном жуке, высасывающем соки из своей жертвы. Это не город, Иоганнес. Это глухая деревушка меньше мили в поперечнике, и мне она не нужна… Я всегда собиралась вернуться в Нью—Кробюзон. Я не могу себе представить жизни вне него. Он грязный, жестокий, суровый, опасный (в особенности для меня и в особенности теперь), но он — мой дом. Нигде в мире нет того, что есть там: культура, промышленность, население, магия, языки, искусство, книги, политика, история… Нью—Кробюзон, — медленно произнесла она, — величайший город в Бас—Лаге.
Этот панегирик из ее уст, из уст человека, который отдавал себе отчет во всей жестокости Нью—Кробюзона, в его убожестве, в его насилии, звучал намного убедительнее, чем если бы его произнес краснобай из парламента.
— И вы хотите мне сказать, — завершила Беллис свою речь, — что я навсегда лишилась моего города из—за вас?
Иоганнес смотрел на нее как побитый.
— Беллис, — медленно проговорил он. — Я не знаю, что вам ответить. Могу только сказать, что… мне очень жаль. Это был не мой выбор. Любовники знали, что я среди пассажиров, и… Это не единственная причина. Им нужны пушки, так что, возможно, они все равно захватили бы «Терпсихорию», но… — Голос его сорвался. — Хотя, возможно, это не так. Прежде всего им нужен был я. Но, Беллис, послушайте меня. — Он взволнованно наклонился к ней. — Это был не мой выбор. Не я все это устроил. Я понятия ни о чем не имел.
— Но вы согласились с этим, Иоганнес, — сказала Беллис. Наконец она встала. — Согласились. Вам повезло, вы здесь нашли себя, Иоганнес. Я понимаю, это был не ваш выбор, но, надеюсь, вы понимаете, что я не могу сидеть здесь и делать вид, будто все в порядке, вести с вами светскую беседу, когда по вашей вине я лишилась дома… И не называйте этих двух, будь они прокляты, Любовниками, словно это какой—то титул или, там, небесное созвездие. Вы просто в восторге от них. А они ничем не отличаются от нас, у них есть имена. Вы могли сказать «нет», Иоганнес. Вы могли отказаться.
Беллис повернулась, чтобы идти, но он ее окликнул. Она и не подозревала, что его голос может быть таким — холодным, яростным. Это потрясло ее.
Иоганнес поднял на нее взгляд, руки его вцепились в столешницу.
— Беллис, — повторил он тем же голосом. — Мне жаль, очень жаль, что вы чувствуете себя похищенной. Я понятия не имел. Но против чего вы возражаете? Против того, чтобы жить в городе—паразите? Сомневаюсь. Может быть, Нью—Кробюзон и утонченнее Армады, но попробуйте—ка сказать жителям разрушенного Суроша, что Нью—Кробюзон — не пиратское государство… Культура? Наука? Искусство? Беллис, вы даже не понимаете, где вы оказались. Этот город — сумма сотен культур. Любой народ, живущий на берегах моря, терял корабли — они терпели поражения в боях, их захватывали пираты, угоняли дезертиры. И вот теперь они здесь. Они — то, из чего состоит Армада. Этот город — сумма потерянных за всю историю мира кораблей. Они бродяги и парии, а их потомки принадлежат к цивилизациям, о которых Нью—Кробюзон даже не слышал. Вы это понимаете? Вы понимаете, что это означает? Те, кто отринул свое прошлое, встречаются здесь, они переплавляются, как в котле, образуя нечто новое. Армада бороздит воды Вздувшегося океана практически с незапамятных времен, она отовсюду подбирает изгнанников и беженцев. Беллис, дерьмо небесное, да вы хоть что—нибудь о них знаете?.. История? Об этом народе мореплавателей многие века ходят легенды. Вы об этом знали? Вы знаете, о чем рассказывают моряки? Самому старому из судов Армады больше тысячи лет. Корабли могут меняться, но Армада ведет свою историю по меньшей мере от Людоедских войн, а некоторые говорят, что и от империи Призрачников, черт бы ее драл… Вы говорите — деревня? Никто не подсчитывал населения Армады, но это несколько сотен тысяч, никак не меньше. Пересчитайте все эти бесчисленные палубы. Длина улиц в общей сложности здесь ничуть не меньше, чем в Нью—Кробюзоне… Нет, Беллис, я вам не верю. Я не думаю, что у вас есть объективные причины не желать оставаться здесь и предпочитать Армаде Нью—Кробюзон. Я думаю, вы просто скучаете по дому. Поймите меня правильно. Я не прошу от вас объяснений. Ваша любовь к Нью—Кробюзону вполне понятна. Но вот что вы сейчас говорите: «Мне здесь не нравится. Я хочу домой».
Впервые он посмотрел на нее с чувством, похожим на неприязнь:
— А если положить на одну чашу весов ваше желание вернуться, а на другую — желания нескольких сотен переделанных с «Терпсихории», которым теперь позволено жить не как животным, то, думаю, ваши затруднения покажутся не такими уж существенными.
Беллис не сводила с него глаз:
— Если бы кому—нибудь пришло в голову сообщить властям, что я — подходящая кандидатура для заключения и перевоспитания, то, клянусь вам, я покончила бы с собой.
Эта угроза была глупой и не имела под собой почвы, и Беллис не сомневалась — Иоганнес чувствует это, но опуститься до прямой просьбы к нему она не могла. Она знала, что в его силах устроить ей крупные неприятности.
Он был коллаборационистом.
Она повернулась и вышла в дождь, который все еще хлестал Армаду. Она столько всего хотела сказать ему, о стольком попросить. Она хотела поговорить с ним о платформе «Сорго», об этой огромной огнедышащей загадке, оказавшейся теперь в небольшой бухте, образованной кораблями. Она хотела знать, зачем Любовники похитили эту установку, для чего она предназначена и что они собираются с ней делать. Где теперь команда с установки? Где геоэмпат, которого никто не видел? Беллис была уверена, что у Иоганнеса есть ответы на все эти вопросы. Но теперь она ни за что не стала бы с ним говорить.
Она не могла отделаться от его слов и только надеялась, что и ее слова все еще не дают ему покоя.
