Мир Чаши. Дочь алхимика - Крамер Филипп (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
«Что бы со мной было, если бы не эти бойцы, так случайно и счастливо оказавшиеся у меня?..»
…Краем зрения она едва успела отметить источник света совсем рядом, а тело уже разворачивалось навстречу, всаживая туда узкий и хищный древний клинок по самую рукоять. Так и осталось навеки неизвестным, что именно задумал Павлин, ибо добрые пол-локтя отточенной стали, вогнанные под ключицу, отнюдь не способствовали осуществлению какого бы то ни было замысла — а если еще и вытащить эту сталь из глубокой раны с подкрутом кистью…
Вместо того чтобы брызнуть фонтаном крови из рассеченной артерии, Павлин начал, мутнея на глазах, стекать вниз, весь как есть, вместе с одеждой, конем и упряжью; пораженные, разбойники в ужасе бросились врассыпную, кто конный, кто пеший, и теперь никакой начальственный окрик не мог бы заставить их собраться и загонять жертву.
Не дожидаясь, когда разбойники скроются из виду, Жозефина спешилась и склонилась над Шэнаном. Положила руки ему на грудь, силясь удержать ускользающую жизнь, посылая в израненное тело теплый поток животворящей Силы, серебристый с золотом для внутреннего зрения, — и раненый задышал спокойнее, ровнее, перестав походить на умирающего и перейдя от начинающейся горячки к мерному, исцеляющему сну.
Сделав для защищавшего ее бойца все, что она могла сделать прямо сейчас, Жозефина перешла ко второму безотлагательному делу — останкам Павлина. Он оставил по себе лишь густую черную лужу, обезобразившую тракт маслянистым пятном. Фердинанд уже собирал ее специальной лопаточкой в крошечный стеклянный пузырек; дождавшись, когда он закончит, Жозефина коснулась черной погани кончиком наследного кинжала. Лужа моментально стеклась в одно место и будто ввинтилась в возникшую посередь тракта воронку, не оставив ни следа на мостовой.
— Отвратительно, — пробормотала Жозефина, имея в виду сложность случая, и взглянула на мизерикордию. Древний клинок оставался так же чист, как в первый раз при знакомстве с ним, будучи вынут из ножен в кабинете нотариуса.
Атака была отбита.
Отрядные кони вышагивали по Западному тракту, подстраиваясь к неторопливой поступи пары лохматеньких лошадок. Они влекли за собой телегу крестьян, что видели бой на тракте и безоговорочно согласились помочь госпоже. В телеге на мягких, хранящих в себе муку мешках лежал раненый наемник. Переломы были достаточно серьезные, почти все его тело было спеленуто тугими повязками и зажато лубками, но теперь благодаря Жозефине он не чувствовал боли и при правильном уходе обещал непременно выздороветь — особенно учитывая, что и сейчас он негромко, в силу стиснутого повязками на переломанных ребрах дыхания, зубоскалил и на свой счет, и в сторону тех, кому придется продолжать поход. Наемники беззлобно отшучивались, предвечернее солнце проходило меж верхушек высоких елей и падало на дорогу широкими теплыми полосами, отблескивало на рукоятях клинков, зажигало пляшущие искры в глазах путников — серебро в серых, янтарь в карих, золото в зеленых. Уютное поскрипывание колес не заглушало дробный конский шаг, а вплеталось в него, как инструмент в мелодию.
Они расстались на небольшой развилке — вправо от тракта уходили две накатанные колеи. Приняв три монеты серебром, крестьяне клятвенно пообещали, что все будет в лучшем виде, и заверили, что их знахарка всенепременно обиходит раненого. На прощанье Жозефина вручила северянину короткую записку, гласящую, что нобле де Крисси благодарит наемника Шэнана за беспорочную службу, которую он был вынужден оставить в связи с серьезным ранением; никаких претензий не имею, привет Дональду Барбусу; голубой сургуч, печать дома де Крисси. Наемники тепло попрощались с боевым товарищем, Жозефина осенила его знаком Даны Исцеляющей, Фердинанд помахал рукой — и крестьяне свернули, а отряд направился дальше по тракту.
Уже по темноте они добрались до постоялого двора, где во дворе их встретил десяток насупленных мужиков с дрекольем. Откинув с лица капюшон, Жозефина заговорила:
— Приветствую, добрые люди. От кого держите оборону?
Мужики расслабились и опустили оружие, один, почти неотличимый в слабо разгоняемой факелом ночной темноте, ответил:
— Да проезжали тут разбойнички, еще и с нобле поцапались. Вы уж извините, госпожа, не слишком-то понятно было, кто припожаловал. Вовремя вы, мы как раз ворота закрывать собирались.
Несколько мужиков споро захлопнули тяжелые, на совесть сделанные створки — хорошая оборона и от лесного хищника, и от лихих людей — и заложили их обтесанным бревном. Часть прочих осталась нести дозор, а остальные сопроводили поздних гостей.
На первом этаже привычно располагался трактир — крепкие и тяжелые, основательные, чтоб не подняли для драки и не расколотили оружием или телами, столы и скамьи, стойка в глубине зала, бревенчатые стены — все без изысков, просто и добротно; разве что по стенам в качестве то ли украшения, то ли оберега от злых духов висело несколько соломенных косичек с вплетенными туда ароматными травами.
— Еду на всех в комнаты, пожалуйста.
— Конечно, — степенно поклонился трактирщик.
По совету Каталин Жозефина взяла всего две комнаты, чтобы отряд мог собраться как можно быстрее, если на них нападут.
— В большой комнате ночуют Фердинанд, Каталин, я и… — она указала на одного из наемников, — ты?..
— Уиллас, госпожа, — пробормотал отчаянно краснеющий парень, которого с двух сторон уже тыкали локтями в бока его собратья: «Гляди, фаворитом заделался!»
Каталин кивнула, целиком одобряя такое решение госпожи, следом за ней вся троица разом — Уиллас все еще сиял ушами в полутьме коридора — и они разошлись по комнатам, как раз открыв двери девчонкам с подносами.
Утро началось еще затемно с крика «Тревога!». Спавшие одетыми и при оружии Каталин и Уиллас вскочили сразу и, на ходу обнажая оружие, вылетели в коридор, на помощь остальным двум наемникам. Жозефина выглянула следом.
В нескольких шагах от их двери стояла парочка головорезов, двое ждали неподалеку от лестницы, и еще двое только поднимались. Один из ближайших, обладатель роскошных черных усов, улыбнулся северянам и спокойно проговорил:
— Нам нужны только девчонка и ушастый. Отдайте их, и крови не будет. Мы не хотим драки…
Не дослушав, Жозефина нырнула обратно, под защиту стены. Фердинанд уже встал и теперь потерянно шарил взглядом по комнате.
— И что теперь?..
— Теперь… — Все бойцы были в коридоре и отзывать никого было нельзя, особенно учитывая соотношение сил. Ушан, так лихо бросавшийся заклинаниями в застигшем их на тракте бою, спросонья был словно оглушен, так что действовать приходилось самостоятельно. Девушка выглянула из окна — второй этаж, конюшня за углом направо, просматривается от ворот… а кто там во дворе?.. Там обнаружились два конника, гарцевавшие у ворот, и с ними был кто-то еще в хитрой магической защите — его можно было ощутить, понять, что он есть, но невозможно разглядеть: и взгляд, и нетелесные органы чувств будто соскальзывали прочь.
Итак, снаружи трое, в коридоре шестеро, и они могут быть куда лучше подготовлены к бою в помещении, чем ее северяне; холодный разум Жозефины заработал, задействуя все знания и силы без остатка. Четверо ждут; если их заблокировать, останется разобраться только с ближайшими двумя, и тогда можно будет прорваться из комнаты в конюшню, а дальше…
— Фердинанд, ты умеешь открывать Врата?
— Только если не очень далеко… и лучше в то место, где я бывал…
— Хорошо. — Жозефина снова выглянула в коридор, оставаясь по большей части за косяком двери. Там уже звенела сталь — и, на удивление, не только наемничья: ближе к лестнице, через три двери по коридору, кто-то из постояльцев, лишь в рубахе и нижних портках, азартно сражался с одним из нападавших, не вняв призыву усатого «не ввязываться в чужие дела».
Плеснув в лицо водой из кувшина, ушан пришел в себя достаточно, чтобы тоже что-то сделать. Высунувшись в коридор, он простер вперед руку, и нечто невидимое вначале сдвинуло, а потом вжало в стену тех четверых, что шли на подмогу от лестницы. Тем временем один из северян зарубил своего противника и начал помогать соратнику, но почти сразу получил рану — благо несерьезную — и отошел, меняясь местами с сзадистоящим. Когда это повторилось, Жозефина поняла, что такова отработанная тактика — весьма, надо сказать, разумная: боевая пара сохраняла свою эффективность, а раненый мог или перевязаться, или получить магическую помощь и при необходимости вновь вступить в бой. Но усатый явно умел фехтовать, а время истекало. Фердинанд снова взмахнул рукой — движения усатого замедлились, и Уиллас размашистым ударом снес ему голову.
