Ночь Охотника - Сальваторе Роберт Энтони (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
– Если я тот, за кого себя выдаю, а я он самый и есть, тогда я прошу тебя как друга, а не приказываю тебе, как твой король.
Затем дворфы обменялись долгим взглядом, и при этом оба медленно кивали. Затем Бренор отступил на шаг, чтобы представить остальных, но прежде чем он заговорил, Стокли быстро протараторил их имена. Любому дворфу клана Боевого Топора были знакомы имена Компаньонов из Халла.
– Какой сегодня славный день! – воскликнул Стокли, когда потрясение начало понемногу проходить. – Ах, я все хочу спросить, как это так получилось, но это неважно! Важно только то, что король Бренор вернулся из Чертогов Морадина в Доме Дворфов. Хороший день для клана Боевого Топора!
Бренор изо всех сил постарался сохранить невозмутимость при упоминании о Доме Дворфов, и ему это почти удалось, так что Стокли ничего не заметил. Однако Дзирт заметил, хотя и не был уверен, в чем здесь дело. Он взглянул на Кэтти-бри, которая тоже все видела, и она в ответ на его вопросительный взгляд слегка покачала головой, словно желая сказать, что сейчас не время и не место обсуждать такие вопросы.
– Давайте выпьем за сто хороших лет для клана Боевого Топора! – воскликнул Бренор, постаравшись вложить в эти слова как можно больше энтузиазма.
– Итак, куда ты теперь? Хочешь провести лето с нами здесь, в Долине, а?
– Нет, нужно идти. Я заглянул сюда, только чтобы забрать своих друзей, и у нас впереди долгая дорога.
– Мифрил Халл?
– Скоро.
Стокли помолчал и поразмыслил некоторое время.
– И мне нельзя об этом никому говорить?
– Ни одной живой душе, – отрезал Бренор. – Я тебя очень прошу.
– Тогда зачем ты ко мне пришел? – удивился Стокли. – Почему сразу не поехал на юг? Значит, тебе что-то от меня нужно?
– Совершенно ничего.
– Но тогда зачем тебе было приходить сюда?
Бренор упер руки в бока и напустил на себя самое торжественное выражение.
– Потому что я чувствовал, что обязан это сделать, – совершенно серьезно произнес он. – Если я проживу на свете еще тысячу лет, и если после этого вернусь на землю, чтобы прожить еще тысячу, я никогда не забуду, как Стокли и его ребята сражались в Гаунтлгриме. Да, мы уже проиграли, все мы проиграли и потеряли всякую надежду, и вот появляешься ты, и рядом с тобой Пуэнт. Ни один король не может пожелать себе лучших подданных, ни один друг – более преданных друзей, это я тебе точно говорю. И поэтому моим долгом было прийти к тебе.
– Тогда твой долг – сказать об этом нам всем, кто живет под этой горой, потому что я пришел в Гаунтлгрим не один, – заявил Стокли.
Бренор удивленно посмотрел на него.
– Ты скажешь им, кто ты такой, – продолжал Стокли. – Я устрою тебе пышные проводы – о, достойные чуда, которое привело тебя обратно к нам, не сомневайся. И ты заберешься на этот чертов стол и расскажешь свою историю, мне и всем моим ребятам.
– Если рассказать об этом всем, то у нас… возникнут осложнения, – перебил его Дзирт.
– А ты скажешь моим: парням то, что сказал мне, насчет того, чтобы держать язык за зубами, – возразил Стокли.
– Лучше будет, если… – начал было Дзирт, но Бренор, продолжая смотреть на Стокли, не дал дроу договорить:
– Вы побольше бочонков прикатите, потому что история длинная, и чуть не через каждое слово придется кричать «ура» и «хей-хо».
Он хлопнул Стокли по плечу, и второй дворф ухмыльнулся от одного волосатого уха до другого и позвал дворфов, которые ждали за дверью.
– Зовите всех из рудников, – приказал Стокли. – И еще велите Жирному Горину приготовить нам королевский пир!
– Ура! – заорали дворфы, как орут все дворфы, когда подворачивается повод для возлияний.
Ни один дворф, присутствовавший в ту ночь на праздновании возвращения короля Бренора, до самой смерти не мог забыть этого.
Дворфы гордятся своим умением рассказывать истории, эпические приключения, перемежаемые печальными сказаниями о давно утраченных землях и горах золота, героических подвигах, всегда с грустным концом. Но в них проскальзывает надежда, что в следующий раз – да, всегда в следующий – приключение приведет их в лучшее место.
Древних несен было столько, столько сказаний о рудниках и городах, которые предстояло найти и вернуть, что празднование возвращения короля Бренора в ту ночь в закопченных залах под горой в Долине Ледяного Ветра началось как обычная пирушка; и лишь немногие из присутствовавших понимали, что скоро это превратится в необычный пир.
Но даже они недооценили дворфов.
Потому что в тот миг, когда он взобрался на стол, представил своих друзей и в зале еще раздавались восторженные возгласы, король Бренор увел ребят Стокли за собой в неведомые края. Его песня была не жалобой, не рассказом о потерянном королевстве. Нет, только не в ту ночь. В ту ночь король Бренор говорил о вечной дружбе, о верности и преданности, о цели более великой, чем личная жизненная цель одного дворфа.
Он рассказывал об Ируладуне и проклятии, которое он собирался превратить в божественный дар. Он открыто признал перед своими подданными свою ошибку, состоявшую в том, что он не отправился в Дом Дворфов, и попросил у них прощения, и все до единого простили его. Он говорил о Мифрил Халле, об Адбаре и Фелбарре, о короле Коннераде и Эмерусе Боевом Венце, о сыновьях-близнецах короля Харбромма, которые правили в Адбаре. Он говорил о Серебристых Болотах и королевстве орков, создание которого оказалось ошибкой.
И он вернулся к истории Гаунтлгрима, к клану Делзун, к его наследию, ко всему, что было прежде, и ко всему, что должно было возродиться.
Он говорил не о том, что могло бы быть, но о том, что должно было произойти.
И он был королем Бренором, живой легендой, и поэтому, когда он сказал все это, дворфы клана Боевого Топора поверили ему, и когда он сказал, что так должно случиться, они решительно согласились.
Поднимали кубки, провозглашали тосты и снова поднимали кубки.
– Ох уж эти дворфы, им только дай повод, – заметил Реджис, который сидел в дальнем углу рядом с Вульфгаром.
Вульфгар криво усмехнулся и сказал с лукавой ухмылкой:
– Живем только один раз.
– Два раза, – поправила его Кэтти-бри и уселась на стул между ними.
– Точно, – согласился Вульфгар. – И, кажется, некоторые только на второй раз понимают, что следует радоваться жизни.
Реджис и Кэтти-бри с интересом посмотрели на него, потом переглянулись и пожали плечами.
– Ты знаешь, что когда-то я любил тебя, – произнес Вульфгар, и на лице Кэтти-бри отразились сострадание и печаль.
– Только не это, – прошептал Реджис.
– Любил искренне, всем сердцем, – сказал Вульфгар.
– Вульфгар… – Женщина отвела взгляд, словно искала повод сменить тему.
Но Вульфгар упрямо продолжал:
– Я просто хотел, чтобы ты это знала.
– Я знаю… я знала, – уверила она его, взяла за руку и пристально взглянула ему в глаза, а он, в свою очередь, посмотрел на нее, и на губах его появилась широкая ухмылка.
– Мое сердце больше не болит, – признался он.
Кэтти-бри снова взглянула на Реджиса, но ни она, ни хафлинг не могли найти подходящего ответа.
Вульфгар рассмеялся.
– Неужели я пропустил более интересную историю, чем та, которую в очередной раз рассказывает Бренор? – спросил Дзирт, подходя к столу.
– Нет, – сказала Кэтти-бри.
– Ты пропустил извинения, друг мой, – произнес Вульфгар.
Дзирт сел на стул напротив Кэтти-бри.
– Извинения?
– Я просто говорил твоей жене о том, что моя любовь к ней была настоящей и искренней.
– И до сих пор остается, так? – спросил Дзирт.
Вульфгар снова рассмеялся от души, и в смехе этом не было ни малейшего следа иронии или сожаления.
– Конечно, – подтвердил он. – Да! А как же может быть иначе?
На лице Дзирта не дрогнул ни единый мускул.
– Взгляни на нее! – воскликнул Вульфгар. – Она прекрасна, словно рассвет, нежна, словно закат, и обещает мир и покой тому, кто рядом с ней. Ты хотел бы, чтобы я солгал и сказал тебе, что в моем сердце не осталось любви к прекрасной Кэтти-бри? От этого тебе стало бы легче путешествовать вместе со мной?
