Напарница - Авербух Наталья Владимировна (читать полную версию книги txt) 📗
— А ты со мной не пойдёшь, Кати? — по-детски уцепилась за мою руку Аманда.
— Нет, барышня, господин Доринг сам вам всё объяснит. Идите, не бойтесь, это весьма почтенный человек и достойный всяческого доверия нотариус. Ну же, не бойтесь, всё будет хорошо…
Вот так, уговаривая барышню, как нянька робкого ребёнка, я едва ли не втолкнула её в кабинет нотариуса и поспешила прочь из дома на улицу. Зов напарника в моей голове прекратился, и мне не хотелось думать, замолчал ли он, опасаясь помешать мне разговаривать с нанимательницей, или вампир уже потерял сознание.
Мои опасения развеялись сразу же, как я оказалась на улице — напарник вновь дал о себе знать.
«Пройди по улице до дома с красной черепицей и сверни в проулок. Живо!»
Я повиновалась, торопясь скорее добраться до изнывающего от голода и усталости напарника, и вскоре действительно наткнулась на него. Вампир лежал на деревянной мостовой переулка — на спине, раскинув руки в стороны, словно хотел обнять небо. Безжалостно-синее небо с золотым диском солнца…
Я бросилась к нему, упала на колени возле его головы. Как приводят в чувство не-мёртвых? Я не знала. За всё время знакомства он ни разу не назвал мне своего имени… я не могла даже позвать его, окликнуть, хоть именем вернуть к жизни. Посеревшая от голода кожа резко обтягивала скулы, черты лица заострились ещё больше — а, может, это казалось под откровенным светом дневного светила. Вампир не дышал, широко открытые глаза бездумно смотрели перед собой. Я осторожно потрясла его за плечо, шлёпнула по щеке, дёрнула за руку.
«Ами… — Далёкий-предалёкий шёпот уже не причинял боли. — Ами, глупая ты девочка, не безумствуй. Я голоден, моя дорогая, я схожу с ума. Я не могу… у меня нет сил… Нет сил!.. Ни на что. Ами… ты должна… сама… — Внезапно его голос в моей голове сделался громче, резче и злее: — Помоги же мне! Не сиди здесь, как круглая дура!»
Тёмные глаза вампира с определённостью остановились на мне, сухая костистая рука дёрнулась и схватила меня за плечо. Испуганная и одновременно тронутая его беспомощностью, я сама рванула крючки воротника, стянула с шеи косынку и наклонилась ближе к напарнику — к его лицу, к губам, к зубам, туда, куда слабо толкала меня его обычно такая сильная рука.
«Хорошая девочка» — слабо усмехнулся вампир, приподнялся на локте и впился зубами мне в шею. Не удержавшись, я закричала от боли, только сейчас поняв значение ставшей привычной пелены в сознании, которая всегда появлялась перед укусом. Не-мёртвые избавляли свои жертвы от боли — своеобразный акт милосердия со стороны не знающих жалости существ. А тут… он не мог, у него не хватало сил — вот что напарник пытался мне объяснить! Ужас и боль охватили меня, я рванулась назад, но уже окрепший вампир властно прижал меня к себе, взглядом лишая возможности пошевелиться. Красная пелена запоздало окутала глаза, заслоняя от меня мир с его страданиями… Ещё несколько мгновений я понимала, что лежу на мостовой возле вампира, положив голову ему на грудь, а после всё скрылось в милосердном алом тумане…
Сквозь него ко мне пробились голоса, крики, просьбы помочь, позаботиться… когда я сумела открыть глаза, я лежала на диване в смутно знакомой комнате, а возле меня сидела Аманда и горько плакала от жалости и чувства вины. Я достаточно выучила нанимательницу, чтобы точно разбираться в её настроениях… вот только никак не понимала, в чём барышня себя винит. Это почему-то казалось важным, но сосредоточиться не получалось… вяло улыбнувшись Аманде, я провалилась в целительный сон.
В переулке нас никто не видел — туда не выходили двери, а немногочисленные окна были наглухо заколочены. Вдосталь напившись моей крови, вампир быстро, но тщательно застегнул воротник, повязал на место косынку, а после отнёс ко входу в переулок и уложил на мостовую так, будто я только что потеряла сознание. После чего крикнул: «Помогите, барышне плохо» и скрылся так быстро, что после его не могли ни найти, ни вспомнить, кто вообще кричал. Как уличные зеваки и доброхоты догадались отнести меня именно в дом господина Доринга, осталось загадкой. Спешно приглашённый аптекарь внезапный обморок приписал солнечному удару и, посоветовав меня не трогать денька два, держать в темноте и давать укрепляющие напитки, удалился. Его визит оплатил господин Доринг, причём нотариус категорически отказался от попыток Аманды внести свою лепту. Барышня не решилась бросить одну больную подругу в чужом доме, и к кучеру в «Весёлого пропойцу» отправили слугу с запиской для родных, а мы остались в К***. Отдыхать и набираться сил — для меня, ухаживать за больной и обсуждать завещание — для Аманды. Вот и всё, что я знаю о своей болезни — что-то рассказала барышня, что-то пояснил вампир, начавший говорить со мной через два дня после укуса. Что об этом думали Таспы, Аманда от меня скрывала, а напарник не считал нужным разузнавать. Оправлялась я довольно долго — вампир по его собственному признанию «немного пожадничал, очень уж плохо себя чувствовал», и только на третий день Аманда позволила мне принимать посетителей, но ещё не позволила вставать.
Посещать меня, естественно, желающих не было. Вампир несколько раз разговаривал со мной мысленно, даже не пытаясь разбудить, просто во сне, а родных и друзей у меня не было — кроме барышни, которая на самом деле выказала себя моим искренним другом. Мне стало неловко из-за того, как я её обманывала всё это время.
Так размышляла я, когда Аманда попросила меня подняться, переодеться в домашнее платье, которое было с некоторыми другими вещами — моими и барышни — привезено в тот же вечер от Таспов, усадила в кресло возле кровати и зажгла в полутёмной комнате газовый светильник.
Неожиданным посетителем оказался господин Доринг, который, только усевшись в указанное барышней кресло, тут же попросил её оставить нас наедине. Аманда удивилась, но послушалась, за эти дни привыкнув безоговорочно полагаться на нотариуса.
— Я прошу прощения за это беспокойство, — с неловкостью в голосе начал господин Доринг. — Барышня Рофан сказала, что вы немного окрепли и я… я не могу молчать. Но, если вы ещё плохо себя чувствуете…
Я поморщилась. Если бы не упорство этого человека, напарник был бы менее истощён и, как следствие, меньше бы пострадала я сама. Однако вежливость и наша просьба ему, которая ещё не потеряла своего значения, обязывали меня кинуть и солгать, что только рада видеть такого гостя.
— Да, я понимаю, вам ещё сложно поддерживать беседу, но, однако, именно об этом происшествии я и пришёл с вами поговорить, — настойчиво продолжал нотариус. Я кивнула в знак своей готовности слушать, откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Это господина Доринга не остановило. — Нам удалось замять эту историю, но мы с вами оба понимаем, причиной вашего недомогания был вовсе не солнечный удар, а тот молодой человек — вы позволите и дальше его так называть? — который нас друг другу представил. Он вампир, и вы отдали ему свою кровь, не знаю только, по своей воле, или монстр действовал при помощи своих дьявольских чар…
Меня передёрнуло от жуткого воспоминания, я открыла глаза и твёрдо произнесла:
— По своей воле. Уверяю вас, я действовала совершенно осознанно. И, пожалуйста, не называйте моего напарника монстром.
Такой отпор заставил нотариуса смутиться, и я, торопясь закрепить свою победу прежде, чем господин Доринг припишет мою убеждённость «дьявольским чарам» вампира, продолжила:
— Сударь, я глубоко ценю вашу заботу и горячо благодарна вам за участие и ту доброту, которую вы ко мне проявляете. Однако, позвольте мне объяснить: мой напарник — это в первую очередь именно мой напарник, коллега, которому я подчиняюсь, работая вместе с ним в бюро безопасности. Все решения в паре принимает он, действуя сообразно полученным от руководства приказам, и, какими бы ни были наши с ним отношения, они и в самом деле касаются только нас двоих. Поверьте мне, то, что удерживает нас вместе — не случайность, не блажь, даже не приказ начальства и… не моя кровь, не его чары, как вы превратно полагаете. То, чему вы были свидетелем — редкий случай, вызванный исключительными обстоятельствами. Не знаю, что вы хотите мне предложить, но, в любом случае, прошу учесть — с напарником я не расстанусь ни в коем случае.
