Девочка в стекле - Форд Джеффри (читать хорошую книгу TXT) 📗
— Ванный джин, — сказал он, отхлебывая из своего стакана.
В моем мозгу возник образ, от которого я никак не мог отделаться, — старуха Грейс сидит в ванне, наполненной этим пойлом.
— Зерновой спирт с добавкой особых ингредиентов, так сказать, — сказал Броган. — Выпьешь этой дряни побольше и ослепнешь. Удивляюсь, как это я до сих пор вижу.
— У меня к тебе сегодня два вопроса. — Шелл повернулся к Червяку.
— На один я отвечу бесплатно. У меня хорошее настроение, потому что «Янки» выиграли.
— Что такое диббук? — спросил Шелл.
— Диббук? — переспросил Броган. — Подожди-ка секунду. — Он, казалось, погрузился в размышления, уставившись вдаль. — Эй, Генри, у тебя есть сигарета?
Антоний достал из пачки две штуки, сунул обе себе в рот и прикурил, потом одну протянул Брогану. Червяк благодарно кивнул, затянулся и снова углубился в размышления.
Шелл тем временем, привлекая мое внимание, похлопал меня по руке.
— У Эммета мозг как камера. Он может вспомнить все, что читал, словно книга прямо сейчас стоит перед ним, — объяснил он.
— Диббук, — сказал Броган, на лице которого появилась горделивая улыбка — похвала Шелла явно доставила ему удовольствие. — Это иудейская штука. Еврейский оккультизм.
— Это призрак? — спросил Антоний.
— Не совсем, — сказал Броган. — Вот теперь припоминаю. Что-то вроде демона. Это когда дух мертвеца — конечно же, злой дух — вселяется в тело живого человека и управляет им. Вот это и есть диббук. Есть поверье, что когда такое случается, значит, дух намерен как-нибудь повредить живым.
— Еврейский, говоришь? — спросил Шелл.
— Да, определенно.
Шелл кивнул.
— Хорошо. Тогда второй вопрос— Он посмотрел на меня. — Диего, где у тебя рисунок?
Я засунул руку в карман, вытащил оттуда клочок бумаги, развернул его и, положив на стол, разгладил складки. На бумаге был восстановленный мной по памяти символ с куска материи, укрывавшего мертвую девочку. Я подтолкнул бумажку Червяку.
— Ой, это я знаю, — сказал он. Ткнул в бумажку указательным пальцем, а другой рукой поднес стакан ко рту. — Да-да, — кивнул он самому себе.
— Я думал, может, это связано с религией, — предположил Шелл. — Тут кресты.
— Можно и так сказать, — проговорил Броган. — Это символ Клана.
— Какого клана? — спросил Антоний.
— Есть только один Клан, — сказал Броган. — Ку-клукс-клан.
— Клан? — поднял брови Шелл. — Это было найдено на острове. [47]
— Неудивительно. Несколько лет назад весь остров был под Кланом.
— Я и понятия не имел.
— В июне двадцать третьего более двадцати пяти тысяч человек собрались на громадном поле, чтобы выслушать послание Клана, — сказал Червяк. — И знаешь где? Вовсе не в Алабаме. Не в Южной Каролине. И не на Миссисипи.
Шелл и Антоний покачали головами.
— Ист-Ислип, Лонг-Айленд, — продолжил Червяк и шлепнул ладонью по столу. — Ну да, несколько лет назад я делал для одного парня из федерального правительства целый обзор. Каждый седьмой или восьмой житель острова состоял в Клане. Белые капюшоны, горящие кресты, шествия.
— Когда я перебивался с бродячей труппой, мы слышали о том, что они линчуют цветных, — сказал Антоний.
— Это был новый вид Клана. Тоже расисты, но толпе все подавалось под соусом законности и порядка. Смотри: на острове было слишком мало цветных, чтобы натравливать людей на них, а потому Клан перенес свою ненависть на католиков, евреев, иммигрантов. Они боролись против растворения, по их словам, белой расы в массе иностранцев, наводнявших страну. И они горой стояли за сухой закон. — Броган поднял стакан, словно провозглашая тост, и сделал большой глоток.
— И в какой части острова они располагались? — спросил Шелл.
— Да везде в этом треклятом месте. Они создали маленькие банды для охраны береговой линии от бутлегеров — не давали им высаживаться. Устраивали перестрелки. Много насилия. Власть белых — вот их всегдашняя главная цель. В конце концов их подкосили внутренние распри. К концу двадцатых большая их часть рассеялась, но кто-то наверняка еще остался на острове. Во времена их расцвета — то есть меньше десяти лет назад — им, случалось, позволяли выступать в церквях и школах, и они приходили в своих капюшонах и всяком таком. Многие пасторы их горячо поддерживали. В общем, неприглядно.
— Страшноватая, наверно, команда, — сказал Антоний.
— Да, страшноватая, — согласился Броган, — но в основном шайка невеж. Мне неприятно говорить это тебе, мой друг, но эти ублюдки разорвали бы тебя на части, свами ты или нет… Ты откуда — из Гватемалы? Или Мексики? Ну все равно тебе была бы крышка.
— А почему слезка?
— Никакая это не слезка, приятель. Это капелька крови. Там все на крови. Их главный страх — открыть кавычки смешение крови белых с кровью низших рас закрыть кавычки.
УБИЙСТВО НА ВЕЧЕРИНКЕ
Шелл заплатил Червяку, который горячо его поблагодарил и часть денег пустил на новый круг выпивки. Я отказался — мой первый стакан еще оставался недопитым. Несколько минут Шелл и Броган обменивались фактами о бабочках, а потом разговор перешел на общих знакомых по прежним временам и Антоний тоже присоединился. Перед уходом Шелл попросил назвать кого-нибудь на Лонг-Айленде, кто до сих пор может быть тесно связан с Кланом.
Эммет погрузился в обычную для него фазу размышлений — можно было видеть, как он словно перелистывает страницы своей памяти.
— Те члены Клана, которые сохранили кое-какую организацию, действуют по большей части подпольно. Помню, читал я об одном типе, который по уши в этих делах. Стивен Эндрюс. Он старый уже, может, теперь и помер. Заправлял всем во Фрипорте. Ты послушай, какой у него был титул — Большой Благородный Циклоп. Я так думаю, что в стране слепых и кривой — король. Может, он все еще и жив. А если так, то поговорит с тобой, вдруг тебе удастся выудить из него еще что-нибудь.
Антоний, Шелл и я поднялись. Эммет подошел к выходу из кабинета и каждому из нас пожал руку.
— Рад был повидаться с вами, ребята, — сказал он.
— Может, я приду еще поговорить, — предупредил его Шелл.
— Если нужно будет что-нибудь срочно, позвони в библиотеку, чтобы мне передали. Они там все меня знают.
Броган выудил еще одну сигарету у Антония, потом повернулся ко мне:
— Послушай меня, сынок. Будущее — в информации. Именно там будут власть и деньги. Когда твои детишки достигнут твоих лет, появятся машины, которые станут делать то, что сегодня делаю я. И бесплатно. Проблема тут только одна.
— И что это за проблема? — спросил я.
Он помахал рукой.
— Не бери в голову. Сначала нужно пережить следующую войну.
Мы попрощались с Грейс, которая пригласила нас вернуться поскорее. Потом мы оказались в проулке.
— Броган — настоящий шизик, — сказал Антоний, когда мы шли по тротуару, забросанному ящиками и всяким мусором.
— Да, — отозвался Шелл. — Он много чего знает, но когда начинает говорить о будущем, пора выяснять, сколько порций этого вонючего джина он проглотил.
— А его называют Червяком, потому что он — книжный червь? — спросил я.
— Нет, малыш, его называют Червяком, потому что он и есть самый настоящий долбаный червяк, — объяснил Антоний.
— Как это?
— Представь, что тебе нужно провести с этим типом час или два. На любой вечеринке — он убийца.
— Эммет не способен выключаться, — сказал Шелл. — Для него мир — всего лишь совокупность фактов. Очень скоро он залезает тебе под кожу, и ты хочешь одного: чтобы он заткнулся. Отсюда и кличка — Червяк.
— Он, наверное, живет в каком-нибудь старом грузовике? — спросил я.
— У него неплохая квартирка на Парк-авеню, — ответил Шелл. — К Червяку за помощью обращаются такие люди — ого-го. Денежки у него водятся.
— Он одевается, как бродяга, — заметил я.
— Мирское его не волнует, — сказал Антоний.
