Хранители. Единственная (СИ) - Фрей Таня (книга жизни TXT) 📗
Когда они вошли в комнату, то Сандра удивлённо остановилась. Потому что помимо Джима и уже вошедшей Кэсс здесь был ещё один человек. Ещё одна девушка лет шестнадцати, если быть точнее.
Она сидела в кресле, разглядывая какие-то бумаги. Длинные каштановые волосы рассыпались по острым плечам, на носу держались большие очки в чёрной оправе.
Маркус, увидев её, поперхнулся.
– Белль?! – вопросительно воскликнул он.
И тогда у Сандры появилось ещё больше вопросов.
Девушка тут же оторвалась от своего занятия и посмотрела на гостей.
– О, – вырвалось у неё. – Маркус. Давно не виделись.
– Вы знакомы? – тут же поинтересовалась Сандра. Кэсс и Джим тоже наблюдали за этим небольшим разговором с большим интересом.
Маркус нервно засмеялся.
– Знакомы, конечно. И Хлоя её знает. Виртуоз в игре на пианино. Мирабель Уотсон.
– Уж представиться я сейчас и сама могла, – заметила Мирабель, деловито поправив воротничок. – Да, я Мирабель Уотсон, мне пятнадцать лет. Можешь называть меня просто Белль.
– Тинкер-Белль, – вставил Маркус. – Ну, это прозвище.
– Я Сандра Вайтфейс, – представилась Сандра. Белль захихикала.
– Поверь, я знаю, кто ты.
Повисло неловкое молчание. Сандра попереминалась с ноги на ногу и с позволения Джима опустилась в соседнее кресло. Маркус присел на подлокотник, сцепивши пальцы в замок.
– Так значит, ты имеешь отношение к мятежникам? – подал голос он. Мирабель кивнула.
– Так уж получилось. Мои родители участвовали в первом мятеже, и я продолжаю их дело.
Совсем как Миранда с Энселом, подумала Сандра. Да и про Маркуса можно было сказать похожее. Разве что он стремился продолжать не дело родителей, но деда.
А что можно было сказать про неё саму? Её мать ведь тоже участвовала во всём этом. А Сандра? Была ли она с мятежниками по-настоящему или же присоединилась к ним от безысходности, оттого, что выхода другого просто не было? Она пыталась уверить себя в том, что это действительно её среда. Что она всем сердцем ненавидит Хранителей, Аманду Коллендж, что хочет помешать их системе. А потом вдруг понимала, какой абсурдной была мысль о свержении гигантской корпорации. Понимала, что Коллендж не собиралась её убивать, а значит, не представляла собой злейшее из зол. Что не может хотеть помешать системе, в которой ещё сама не до конца разобралась.
Белль болтала ногами, как будто она сидела на качелях. Сандра сразу вспомнила себя лет в семь, и опустила голову. Не могла сопоставлять подобные воспоминания с тем, что происходило у неё в жизни теперь.
– Ты всё ещё занимаешься музыкой? – спросил Маркус. Складывалось ощущение, словно говорить здесь сегодня собирался только он, и то не с Джимом, а со старой знакомой.
– Когда как, – уклончиво ответила Уотсон.
Всё-таки она не хотела сейчас выворачивать себя наизнанку. Того факта, что Маркус её знал, ей вполне хватало. Да и к тому же она знала Джима, а Джим знал её. Непонятно откуда.
– Мам, а ты с Мирабель знакома? – спросила Сандра.
– Частично, – так же уклончиво ответила Кэсс. – Мы… виделись пару раз, но не разговаривали. Правда?
– Именно так, – согласилась Белль. – Никак не удавалось выйти на разговор.
Она лучезарно улыбнулась, поправив очки. Сандра поджала губу. Весь этот счастливый образ новоиспечённой знакомой вводил её в сомнения и подозрения. Невозможно было быть настолько радостным в сложившихся обстоятельствах. Хотя, наверное, она чересчур всё драматизировала. Но это не точно.
Но с другой стороны, ничего подозрительного в этой девчушке не было. Обычная она, ничем не выделяющаяся. Если верить словам Маркуса – виртуоз в игре на пианино. Но на первый взгляд подумать можно, скорее, что она ботаник. Или озорная прогульщица, почему нет.
– А что за бумаги ты изучала, когда мы пришли? – поинтересовалась Сандра, нисколько не заботясь о том, что вопрос мог позвучать слишком неаккуратно и нагло. Но Белль отнеслась к этому спокойно.
– Мы с Джимом распечатали небольшую статистику о количестве Хранителей, которые не поддерживают ведомую Амандой политику, – пояснила она. – Составили ё на основе полученных Энселом данных.
– Энсел знаком с вами?
– Есть такое, – согласилась она. – Так вот, если верить этим данным, то довольных всё же больше на пару процентов. Тут соотношение сорок девять и пятьдесят один: отрыв небольшой, но существующий.
– А меня там учитывали? – спросила Сандра. – И как вообще данные составлялись?
– Подозреваемые и те, кто в списке Подозреваемых не числится. А Подозреваемых ещё и вызывают на повторное прохождение Золотого Венца, между прочим. У каждого своё индивидуальное приглашение, и если ты не получил его сейчас, то это совсем не значит, что ты не получишь его через какое-то время.
А Мирабель и впрямь знала очень много, подумала Сандра, переваривая услышанное. Что ж, если она в списке, то рано или поздно ей придётся вернуться в Штаб. Хотя бы ненадолго.
По какой-то не ясной ей причине по Штабу она уже даже соскучилась. Только вот понятия не имела, опасно ли будет ей там появляться.
– Кем тебе вообще Джим приходится? – задал очередной вопрос Маркус.
– Он мой нынешний учитель по фортепиано, – улыбнулась Белль. – Так уж всё совпало.
Учитель по фортепиано, заядлый мятежник, скрывающий в Проспект-Хайтсе, лучший друг Кэсс Вайтфейс. Что ещё представлял собою Джим?
– У Коллендж нет никаких чёрных списков? – вдруг спросила Кэсс.
– Только если Подозреваемых можно назвать входящими в чёрный список, – ответил Джим.
– Нет, я слышала, что очень многих внесли в список Леты или что-то в этом духе, – покачав головой, возразила она. – И под многими я подразумеваю первых мятежников.
Джим призадумался, Мирабель – тоже. Сандра будто бы сидела на конференции китайских бизнесменов, Маркус… Про Маркуса вообще ничего сказать было нельзя. Непроницаемый.
Кануть в Лету значило пропасть навсегда, быть стёртым из жизни. Если подобный список и существовал, значит, тех, кто в него входил, предпочитали считать мёртвыми.
Значит, Кэсс и Джим были для Аманды Коллендж и её сподвижников мертвы. Как и Джоанна Уэсли, Ричард Грин. Мёртвые живые, собирающееся дать отпор живым, но мёртвым.
– Да, вроде есть такой, – согласился наконец Джим. – Ты права. И мы в нём.
– Зачем им вообще понадобилось его составлять? – удивилась Сандра.
– Это ты уже у них спрашивай, не у нас, – на полном серьёзе посоветовал он.
– Может, расскажете что-нибудь? – предложил Маркус. Джим пожал плечами.
– Кэсс сказала, вы и так знаете уже немало. Добавлю лишь, что еда в Штабе отвратная, по крайней мере, у нас была отвратной. Хотя я не прочь бы туда вернуться на денёк. Чтоб разнести всё к чёртовой бабушке. Или чтобы посмотреть в детство. Это уже как по обстоятельствам сложится.
Кэсс тихонько засмеялась, то ли весело, то ли нервно. Определить было невозможно.
Мирабель смяла лист бумаги и откинулась на спинку кресла, запрокинув голову и уставившись в потолок. Сандра смотрела на неё, пытаясь удержать в голове её образ. Кто знал, когда они ещё встретятся. А запомнить её хотелось. Такая умная, озорная, да ещё и знакомая Маркуса и Хлои. И имя ещё такое необычное, как и прозвище. Интересно, кто её так прозвал?
Про книгу Джеймса Барри Сандра вспомнила не только из-за прозвища новой знакомой. Про неё она вспомнила и из-за списка Леты. Почему-то ей вспомнился Неверленд, страна, в которую она так хотела попасть, будучи маленькой девочкой. Это только когда она выросла, ей пришло в голову, что нельзя исключать Того факта, что тот же Питер Пен всегда остаётся ребёнком потому, что он давно умер, а Неверленд – рай, приют умерших детских душ. Получается, что попасть туда можно было лишь через собственный труп. Может, выглядит оно и романтично – жертва ради попадания в лучший, потусторонний мир, – но оно того не стоит. Тем более, неизвестно, попадёшь ли ты туда или нет.
– Ума не приложу, что Хранители могли вас держать в Штабе. Они же хранят мысли всякие, эмоции.
