Семена Распада. Том I (СИ) - Никольский Олег (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
«Где помощь?! Почему так тихо?!»— лихорадочно подумал Арнитен, разразившись через мгновение криком неистовой боли: клык твари разорвал кольчужное плетение и пронзил руку. Однако боль прибавила оруженосцу сил, и тот рывком отбросил врага, лишь на миг, но этого хватило. Прежде чем Зверь накинулся вновь, освободившаяся рука успела нащупать на земле кем-то оброненный кинжал и вонзить его в сердце малтари. Тот завалился на бок, раскрыв в предсмертии огромный зёв, и рассыпался на мириады чёрных песчинок, тотчас подхваченных порывом налетевшего ветра.
С великим трудом и далеко не сразу удалось Гельри подняться. Вокруг всё было завалено телами погибших. По всей видимости, защитники не смогли удержать натиска и отступили, уведя за собою врага.
Арнитен и сам ощущал себя покойником, ему хотелось оказаться как можно дальше от этого места в тиши и спокойствии, но чувство долга заставило его найти оружие и отправиться на поиски. Он знал, что где-то там сражаются его отец и наследник, жизнь которого он поклялся защищать.
Глава 9. Белый и чёрный
Ранним утром Эли принесла ему завтрак — крабовую похлёбку — традиционное для приморского архэтства Санрес блюдо. Однако Геррерт ел с таким увлечением, словно в жизни не пробовал ничего вкуснее. Покончив с супом, рыцарь захрустел сделанной из твёрдого хлеба плошкой, после чего сердечно поблагодарив жрицу, с блаженным видом растянулся на белоснежных простынях.
Шейрон уже третий день находился в храме. Стараниями жрецов рана, полученная в поединке с Яроном, почти перестала беспокоить его, хоть и раздражал сильный зуд, а волосы орхэту пришлось выбрить.
Потеря крови ослабила Шейрона, однако он уже находил достаточно сил для пеших прогулок по саду, которые Геррерт старался совершать как можно чаще, так как раненого рыцаря в это время сопровождала Эли, поддерживая за руку.
Находясь на попечении храма, орхэт должен был соблюдать принятые там порядки, в том числе и ежедневные молитвы. Вот и сегодня служительница подняла его ещё до зари, дабы, отзавтракав, рыцарь мог вместе с остальными прихожанами воздать почести Светоносному.
По просьбе Геррерта девушка принесла тёплый плащ из тонкорунной шерсти, который вчера слуги отца доставили из Бринадаля. Споро одевшись, Шейрон последовал за жрицей.
Служители храма ежедневно проводили пять общих молитв, самая первая из которых, рассветная, называлась Часом Шёпота. От мирян такой строгости не требовалось, им надлежало приходить в обитель не реже двух раз в декаду, а за нарушение жертвовать пищу и деньги. Энхэты, в том числе и сам Шейрон, предпочитали откупаться, ведь каждый, кто воюет во славу Светоносного, может заслужить посмертие и без соблюдения обрядов. А вот прижимистые и богобоязненные селяне каждое утро вставали до зари, чтобы показать свою преданность.
Так и было и сегодня. Пятиугольное пространство храма заполняла бедно, но опрятно одетая толпа коленопреклонённых тружеников поля. Мужчины, женщины, подростки. Они, тихо шепча, внимали молитве жрецов, стоявших на возвышении у статуи Каинен. В глазницах мраморного Бога светились алмазы, с каждым словом загораясь всё ярче.
Эли заняла своё место в ряду других ксэттум, Геррерту же надлежало встать у ниши восточного алтаря, чтобы не осквернять своего моления обществом неблагородных. Опустившись на одно колено, он присоединился к ритуальному шёпоту.
Reya! Reya! Ouriseh Reya!
Limea iri`eme deno!
Kaya! Kaya! Ouriseh Kaya!
Limea iri`eme deno!
Litu Kainen! Litu Lime-Kaedir!*
*Заря! Заря! Священная Заря!
Освети наш путь!
Солнце! Солнце! Священное Солнце!
Освети наш путь!
Славься Каинен! Славься Светоносный!
Пять раз прозвучали святые слова, после чего старший жрец вскинул руки в широких рукавах. Сверкнул Ivey, отражаясь в алмазных очах Светлого Бога, и благостное чувство лёгкости и силы наполнило тела смиренных. Ортуму не требовалось вслух произносить заклятие «Siet», чтобы даровать его от имени Бога. Теперь, поднимаясь с колен, селяне с уверенностью готовились вновь предаться трудам земли и моря, веря в том, что за тяжести жизни их возблагодарят вечным блаженством в Чертогах.
Ритуал завершился, но Шейрон не намеревался возвращаться в палату, ведь ещё вчера они с Эли договорились вместе встретить восход солнца над морем. Покинув молельню, они вышли на ровную каменистую площадку бринадальской скалы, на которой располагался храм с прилегающим к нему маленьким садом, лекарским домом и трапезной.
Там они и устроились, присев на постеленный Шейроном поверх травы шерстяной плащ, и как раз вовремя — уже начинало светать. Предрассветная серость постепенно рассеивалась, уступая место сирени и лазури. Алое око солнца поднималось из безбрежной пучины Исамонд, лучи его прорезали волны и окрашивали мутные облака в бледно-розовый цвет.
— Это чудесно, — едва слышно произнесла жрица, она дрожала, замерзая в своём лёгком одеянии. Заметив это, Шейрон обнял её, даруя часть собственного тепла, девушка вздрогнула, но не отстранилась, а наоборот сама крепче прижалась к орхэту.
В этот миг разделяющая их пропасть сословных законов, жреческих обетов и рыцарских клятв сомкнулась, оставив лишь тонкую трещинку, но ни он, ни она, так и не решились переступить через неё.
«Желания, что конь, держать в узде их нужно!» — прочёл когда-то Геррерт в одной умной книге, автор которой, по всей видимости, пытался дополнить слова Светоносного, произнесённые тем в назидание своим первым служителям. Представший перед смертными в божественном обличии, Каинен объявил: sa geana va-inin*. И прав ведь был Светлый Бог, верно узрел он корень всех человеческих бед в неуёмной жажде мирских удовольствий! Однако даже воля Tere vo Lime не могла переломить людской сущности, на это способны были лишь сами люди.
Искушение довлело над Геррертом, но он заставил себя противиться ему, памятуя, что костёр чувственности, кипящий в его душе, горит пламенем Бездны. Рыцарь преодолел влечение страсти, но так и не заставил себя разжать объятий.
*Не возжелай большего (ST).
Крохотная Эли, совсем ещё дитя, сжавшись в дрожащий комок, позволила сильным рукам рыцаря обхватить себя, надёжно укрывшись за ними от мира с его тревогами и печалями.
Никогда в жизни она не чувствовала себя столь защищённой и счастливой, как в эти мгновения, и ей хотелось, чтобы они длились вечно. Эли желала сбросить с себя оковы долга, забыть о данных клятвах и раствориться, соединившись воедино с молодым рыцарем из Бринадаля. Прошла холодная дрожь, уступив место неясному, но сладкому чувству.
— Ты согрелась? — сложно представить каких трудов стоило Геррерту заставить себя произнести эти разбившие идиллию слова!
— Да, фаир Шейрон… — её лицо залила краска, и она стыдливо отвела глаза.
Геррерт встал и помог подняться девушке, стараясь не смотреть на Эли, он принялся разминать затёкшие от долгого сидения конечности, а она стояла рядом, и нервно теребила алую ткань накидки.
Возвращаясь в храм, они неожиданно услышали конское ржание и отчётливый топот копыт, по всей видимости, некий путник спешил в святую обитель. Завидев их, всадник остановился, он был уже не молод, в ореховых волосах отчётливо виднелась седина, но крепкая фигура и величественная осанка вкупе с выражением крайнего самодовольства на благородном лице, выдавали в нём рыцаря, да не просто какого-нибудь, а очень даже хорошо знакомого Геррерту.
— Фаир Бертил! — радостно воскликнул он, приветственно взмахнув рукой.
— Фаир Шейрон! — отозвался пожилой воин, направляя коня шагом. — А я слышал, что ты лежишь при смерти после боя с Мотыльком.
Напоминание о Джарво отозвалось ноющей болью в черепе, но орхэт не обратил на неё внимания.
— Слухи. Как видите я жив и здравствую, а всё благодаря… кстати, позвольте представить вам: ксэттум Эли — моя спасительница!
