Золотая свирель - Кузнецова Ярослава (книги без сокращений .txt) 📗
Во сне?
Да, в ту же ночь. Чуть позже, чем это происходило на самом деле. Была полностью тобой, между прочим, а о себе думала как о ком-то постороннем.
Была мной? Хм…
Эрайн задумался. Потом встрепенулся:
Кстати, что там произошло? Куда делась дочка Врана? Ратер ужасно о ней беспокоится. Говорит, ее поймали люди Клеста и заперли в каком-то доме в этом городе… как его? Ты еще там сейчас? И где… Пепел?
Он не Пепел. Он Ирис.
Узнала? — вспышка горячей радости.
Нет. Ему пришлось выдать себя. Он ушел.
Проглатываю ставший привычным комок. Эрайн молчит, но я чувствую его разочарование и досаду на меня. Но он молчит. Хорошо что молчит, а то поссоримся.
Мораг тоже ушла, говорю я. Мораг ушла искать отца. В Сумерки.
Ее… кто-нибудь проводил?
Никто. Сама пошла. Она дойдет, я уверена.
Я рассказала Эрайну все, что случилось той ночью, когда он рвался из клетки мне на помощь. Ратер помалкивал, занявшись перрогвардским мечом, только изредка поглядывал на нас из-под давно не стриженной челки. Меч и так был надраен, гладок и блестящ, но брат продолжал любовно натирать его промасленным войлоком. В кукушоночьих веснушчатых руках меч смотрелся даже более уместно чем весло или ворот парома.
Эрайн, если тебе уже понемного удается разговаривать, скажи Ратеру про принцессу. Она обещала вернуться. Скажи ему это.
А ты не собираешься возвращаться? Что ты вообще собираешься делать?
У меня раненый на руках, я должна его вылечить. Ради моей фюльгьи.
Которой из? — почему-то усмехается.
В смысле — «которой»? У меня одна фюльгья.
Ты уверена?
Ты о чем?
Невероятная балда ты у меня, Лесс. Просто запредельная. Я, правда, тоже не лучше. До меня только сейчас дошло.
Что дошло?
Фррр! — смеется, потряхивая головой, струнным перебором звенят лезвия. Ратер смотрит на нас, и я вижу на его лице отблеск эрайновой улыбки.
Что — дошло?
Так я тебе и сказал. Иди, гуляй. Думай.
Эрайн!
До встречи.
Сильный мягкий толчок — и я дергаюсь на кровати, пробуждаясь.
В щели ставен сочится бледный свет.
Меньше чем в полуярде от носа вижу ясные веселые глаза. Смотрят они из запавших глазниц, с осунувшегося, заросшего щетиной лица, из-под всклокоченных, слипшихся от пота волос. Очень светлые глаза, очень-очень светлые, почти белые, и, не будь они такими веселыми, были бы, наверное, страшными.
И еще — в них нет ни следа бредовой мути, жара и лихорадки.
Один глаз прищуривается, а другой подмигивает мне.
— Доброго утречка, сестренка. Как спалось?
