Мост через огненную реку - Прудникова Елена Анатольевна (полные книги TXT, FB2) 📗
Гален прошелся вдоль стен, украшенных затейливым каменным орнаментом, барельефами и медальонами с изображениями геральдических зверей. Поднося факел вплотную, попытался разглядеть их подробнее.
– Смотри, Тони, какие очаровательные создания! Такое приснится – будешь собственной спальни бояться…
Среди существ, изображенных на барельефах, самой безобидной была двухголовая женщина с восемью руками: когти ее доставали до колен, а клыки – до подбородков. Она попирала ногой толстого змея с крыльями и добрым десятком человеческих ног, змей, в свою очередь, дрался с существом, представлявшим собой сложную помесь орла, льва и крокодила. Налюбовавшись на древних чудовищ, Энтони обрадовался прибитым к стенам бронзовыми штырями медальонам, как родственникам, тем более что разглядел среди двух десятков зверей знакомые персонажи:
– А вот это явно след мейерских времен. Похоже на символы герцогских домов Трогармарка. Тур Монтазьенов, лев, медведь… ага, волк… а вот и бык Оверхиллов. Нет только единорога, знака дома Баррио, но Баррио – новая знать. Любопытно… Какие странные знаки! Вроде бы они, и в то же время какие-то другие – должно быть, древнее начертание… Так что придется тебе извиниться перед братьями, Терри: тюрьмы гербами не украшают. Решетки, по-видимому – память о каком-нибудь из вольных баронов. У них иной раз бывали весьма мрачные вкусы.
– Не сходится, Тони. – Гален наклонился, осматривая колонну. – Видишь, прутья вделаны в кладку. Я же говорил, что видел такое на Востоке. Это древний храм, а в клетках содержали жертвы. Тройная выгода: и место экономится, и узники все время на глазах, и объяснять им ничего не надо. А братья, должно быть, и вправду здесь ели. Крепкие, однако, у них желудки…
– Они не были сентиментальны, – пожал плечами Энтони и потянул на себя решетку. Та с жутким скрежетом повернулась. – Ого, и петли целы…
Их изыскания прервал Габриэль, испустивший столь затейливое ругательство, что оба генерала невольно повернулись к нему. Пограничник смотрел на потолок. Энтони, проследив его взгляд, выругался не менее смачно.
– Смотри-ка, Терри, как наши разбойнички развлекались!
Лориан тоже взглянул вверх и омахнул лицо знаком солнца, тот же жест повторил и Габриэль, да и Бейсингем едва удержался. На потолке мерцающей в свете факелов бледно-зеленой краской было нарисовано лицо: угадывались раздутые ноздри, толстые, изрядно вывороченные губы, жесткие курчавые волосы.
– Тьфу, пакость такую рисовать! – плюнул Лориан. – Вот уж точно, заняться нечем. И как только они туда забрались?
– Что вы вскинулись? – удивился Гален. – Кто это такой?
– Терри, вообще-то этот красавчик – сам Хозяин, – ответил опомнившийся Энтони. – Только уж больно какой-то несимпатичный, сейчас его рисуют несколько покрасивее.
Лориан еще раз сплюнул.
– Они ребята веселые, любят поразвлечься. Растянут человека для пыток, да не просто так, а лицом к Хозяину – мол, понял, куда попал? Лучше сразу на все соглашайся… Наши им иной раз попадались, так что с ними делали… Ну, да и мы их не щадим!
Они выбрались, наконец, из мрачного зала и пошли дальше, изучая старинный замок. Наконец, очередной коридор вывел их в небольшой четырехугольный зальчик с дверью. Дальше ходу не было.
Дверь оказалась не деревянной, а каменной, на могучих бронзовых петлях – должно быть, потому и сохранилась. Сквозь узкие окна под самым потолком проникал свет, но Энтони все равно поднес факел. Огонь осветил знак, выбитый на камне: стрела и перед ней круг. Он с усилием потянул дверь, и та распахнулась.
Увиденное заставило их оторопело остановиться. Довольно большая круглая комната шла скругленным конусом от самой земли, заканчиваясь наверху отверстием, в которое было бы видно небо, если б не пристроенный сверху навес для защиты от дождя. Посередине – возвышение в человеческий рост с ведущей к нему каменной лестницей. Больше всего странное помещение напоминало печь – но печь внутри замка, да еще такая громадная?
Эта мысль пришла в голову не одному Энтони.
– Похоже на печку, – проговорил Лориан. – Интересно, зачем такая…
– Драконов жарить! – огрызнулся Гален.
Генерал был зол и насторожен и оглядывался по сторонам так, словно искал угол, из-за которого на них кинутся.
– А тяга-то есть, и хорошая, – не унимался пограничник. Действительно, огонь факела в его руках целеустремленно
рвался вверх. Пока Бейсингем оглядывался по сторонам, Гален подошел к стене. Никаких барельефов на ней не было – ровная поверхность, покрытая черным налетом. Он колупнул ножом, осмотрел кладку и присвистнул:
– Тони, этой стене не восемьсот лет. Скорее, тысяча восемьсот. Так камни не кладут уже полторы тысячи лет. Смотри, она сложена из тесаных камней почти без раствора…
От созерцания стены их отвлек Габриэль.
– Глядите-ка! – крикнул пограничник.
Напротив единственного окна, на чистой, не покрытой копотью стене чем-то темным, скорее всего, также копотью было нарисовано уже знакомое им лицо. Энтони остановился, рассматривая изображение. Здесь Хозяин выглядел куда красивее и значительнее, чем на потолке странного зала: прямой нос и рот, миндалевидный разрез глаз, чуть изогнутая линия бровей, и волосы не жесткие и курчавые, а падающие темной глыбой на невидимые плечи. Изображен он был небесталанно, особенно впечатляющим получился взгляд, мрачный и пронзительный. Энтони вгляделся, пытаясь понять, как это удалось сделать.
Все накатилось внезапно: вокруг потемнело, коротко и зло свистнул ветер, в ноги ударило жаром. Где-то наверху возник голос, звучный и холодный.
– Иди ко мне, мой прекрасный рыцарь! – звал он. Энтони рванулся, но омерзительная слабость оплела, как
паутина. Противиться не было сил. А голос все звал, с каждым словом Бейсингем ощущал дыхание его обладателя – нестерпимо жаркое и в то же время пронизывающе холодное. И вот уже он летит стрелой в горячую тьму, а впереди огненный круг мишени. Сейчас стрела ударит в цель, и тогда…
…Первым ощущением было прикосновение холодного и шершавого. Когда в голове чуть-чуть прояснилось, Энтони понял, что это камень. Он стоял, прислонившись к стене коридора, ноги подгибались, Гален поддерживал его… ну, если быть точным, то просто держал, а Габриэль прижимал лицом к камням.
– Сейчас, эйнеро, сейчас он отойдет. От холодненького… Бейсингем тряхнул головой и оттолкнулся от стены, успев
отметить и то, что Габриэль называет генерала «эйнеро», что значит «большой атаман», и то, что Лориан не участвует в событиях, а стоит посреди коридора и ругается самыми черными словами. В лице Галена не было ни кровинки, да и пограничники выглядели немногим лучше. Габриэль протянул фляжку, Бейсингем покорно глотнул и выпрямился, пытаясь справиться с противной дрожью в коленках.
– Идти можете, ваша светлость? – прервав поток брани, спросил Лориан.
Энтони чуть подумал и кивнул.
– Тогда пошли отсюда, – сказал пограничник и двинулся по коридору.
По правде говоря, спорить с ним никому не хотелось.
Полчаса спустя, когда они сидели во дворе, подставляя лица солнцу, все происшедшее могло бы показаться дурным сном, если бы плечи и спина не набухали жгучей болью. Едва они вышли, Габриэль тут же побежал куда-то и через минуту вернулся, неся запасную рубаху.
– Наденьте, ваша светлость, – смущенно произнес он. Бейсингем повиновался, с тупым изумлением разглядывая
рубашку, которую с него сняли: на спине она была располосована на длинные лоскутья, красные кровяные пятна уже начали темнеть.
Они уселись прямо под стеной в тени, пограничники расположились неподалеку. Теодор рассеянно рисовал что-то на земле: палочка, несколько косых линий… Получилась стрелка и круг. Он взглянул на картинку, вздрогнул, быстро ее стер и повернулся к Энтони.
– Что с тобой было?
– Да я сам не понял. Просто худо, и все. Сразу и очень худо… Мрачное место. Ты ничего неприятного не почувствовал?
