Камни, веер, два меча (СИ) - Форра Александр (библиотека электронных книг .txt) 📗
Пока я пытался разобраться, насколько неожиданно приятно было услышать «дорогой» от Юко, Кичиро отдал распоряжения. Тут как раз подошли Торн и Руэна, и молодая улыбчивая повариха, вооруженная подносом с копченой уткой и большим коричневым кувшином, пригласила нас всех на второй этаж.
Я махнул ей рукой — сейчас, мол — не заметив, как дедушка Дзи недоуменно потирает подбородок, услышав мой заказ. Видимо не каждый день крестьяне берут дорогие комнаты и просят подать туда ужин.
Торн, Юко и Руэна отправились наверх, а я вышел проверить, как обиходили наших лошадей. Вернулся как раз к началу трапезы. Все трое собрались в нашей с господином комнате и ожидали меня с нетерпением. Копченая утка исчезла с подноса в мгновение ока. После ужина я долго мыл руки в крошечной купальне за таверной, а когда вернулся в комнату, Торн уже спал. Я непочтительно завалился рядом с ним и моментально отключился.
Когда я раскрыл глаза, было светло. Господина рядом уже не было.
«Каму, какой стыд, он проснулся раньше меня!» — подумал я, но затем сообразил, что Торн играет роль слуги, а значит должен не только встать пораньше но и заказать завтрак за господина, то есть меня. И снова устыдился. Наверное, я бы еще долго думал и стыдился, но в комнату ввалился Торн и, усмехнувшись, сказал:
— Ну ты и лежебока, господин. Вставай, лошади сами себя не купят!
Я вскочил, неуклюже поклонился, но син-тар махнул рукой, отметая условности, так что я быстро оделся и вышел вслед за ним, не успев вознести даже короткой молитвы каму.
Мы поклонились дедушке Дзи (ночевал он тут за столиком, что ли?), тот кивнул в ответ и занялся своим чайником с чаем. Наскоро перекусив печеными яйцами и рисом, мы вышли в пахнущее прелыми листьями и влажным сеном деревенское утро.
А дальше началась самая печальная история торгов на моей памяти. Для начала, в деревне не нашлось верховых лошадей. Вообще. Мы пошли по второму кругу и стали спрашивать лошадей, хоть немного привыкших к седлу. И тут выяснилось, что свободных лошадей нет. Уборка урожая, господин, приходите через месяц. Никак не можем уступить, господин, даже за тридцать серебряных хонов. И не уговаривайте, нам на ярмарку ехать скоро.
Мы вернулись в трактир. Торн в сердцах выпил полкувшина кислого вина, остальное расплескал на стойку. Трактирщик (то ли Кичиро, то ли Керо, различать их я так и не научился) покачал головой и начал вытирать расплывающуюся по дереву красную лужу.
— Господин явно расстроен, — заметил он. — Может, я смогу дать полезный совет?
— Вот он — мой господин, — ответил Торн, махнув в мою сторону рукой. — С ним и разговаривай.
Трактирщик улыбнулся одними глазами и повернулся ко мне.
— Лошадей не можем купить, — без долгих предисловий объяснил я. — Словно в Мидари каму проклинают тех, кто торгует лошадьми.
Я не удержался и тоже ухватил кувшин с вином. Син-тар иронично покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Я немного подумал и поставил кувшин обратно на стойку.
— Что же вы сразу ко мне не подошли, — всплеснул руками трактирщик. — В деревне сейчас ни одного свободного животного. Не удивительно — кто не успеет убрать урожай, будет листвой питаться всю зиму.
— А у вас, стало быть, есть? — заинтересованно уточнил Торн.
— Есть, но я их вам тоже не могу продать.
На мгновение мне показалось, что господин прикончит трактирщика на месте. Однако Торн только скрипнул зубами и спросил:
— Тогда какой смысл был к тебе обращаться, достойный Керо?
— Я Кичиро, господин, племянник дедушки Дзи, — с полупоклоном ответил тот. — А лошадей я вам не продам, но дам напрокат.
— Рисковый ты мужик, Кичиро, — уважительно заметил Торн, — надеюсь, твои лошадки стоили такого риска.
Трактирщик поклонился, и спустя один выпитый и один разбитый кувшин с кислым вином, мы сторговались на пяти серебряных хонах аренды за голову плюс сорок залога. Таким образом лошади нам обошлись больше золотого. Не знаю, может и не стоило кувшинами швыряться во время торговли, тогда вышло бы подешевле. Залог конечно вернут, когда мы возвратим лошадей. Но судя по началу нашего путешествия у меня в этом отношении были большие сомнения.
Мы пересели на настил, оставив обувь на подставке. Я с удовольствием уселся за чайный столик поджимая босые ноги. Все-таки сидеть на подушках с чашкой чая в руках куда приятнее, чем стоймя стоять у стойки и цедить вино из глиняной кружки. Варвары они там на западе, варвары!
Зал начал наполняться людьми. Я остановил проходящего мимо Кичиро.
— Ты же сказал, что время уборки урожая. Откуда столько людей?
— Приехали торговцы из Кириоко, достойный господин. Кроме того, сегодня мы празднуем день середины осени. Каму земли будут злиться, если трогать землю заступом. Каму деревьев обидятся на случайно сломанную ветку. В общем, на всякий случай сегодня никто не работает.
— Кроме вас с братом, — хмыкнул Торн.
— Да. Но мы очень осторожны, — ответил Кичиро, поклонился и ушел к другим гостям.
Я задумчиво потер подбородок и налил в чашки свежую порцию чая.
— Господин, я думаю, нам стоит ехать дальше, — сказал я Торну. — Вас кто-нибудь может узнать.
— В чем-то ты прав, Атари, — ответил син-тар. — Но мне хотелось бы выяснить что-то о моих родственничках. Наверняка об этом будут болтать.
Я вздохнул. После выяснения слухов в тавернах господин может промаяться похмельем сутки, а то и двое. Но это ладно, хуже то, что он может ничего не помнить, что сводит суть всей операции на нет. Опять мне придется принимать удар на себя!
— Кого будем угощать? — покорно спросил я. — Торговцев или местных?
— Пока просто послушаем.
Соседние столики быстро заполнились. Кислое вино, а следом и горькое полилось рекой. А мы с господином лишь время от времени просили достойного Кичиро принести новый чайник. Уже два чайника спустя торговцы за соседним столиком заговорили в полный голос.
— Ёкай попутал меня, Куми, когда я собирался в Сента с грузом и передумал.
— Что не так, Мичи? В Ямата больше платят и ниже налоги. Каму благоволят. Мы добрались спокойно, до Торико два дня пути.
— Когда мы отправлялись, тар был жив. Сам понимаешь, что за торговля будет.
— Ну, распродадим по лоточникам, в накладе не останемся.
За спиной все громче бубнили местные:
— Рисовые поля уже просохли. А как убирать рис, когда тарские дети друг друга режут?
— Не гневи каму, Нори. Син-тар Готар сам полез в сердитый источник.
— Да кто ж видел-то…
— А слуга его видел, он наместнику-то и доложил.
Я поднял глаза на Торна. Лицо син-тара окаменело, губы сжались. А крестьяне позади все бубнили:
— Ты больше слушай нашего прорицателя, он толком сказать не сможет, сколько лет моей корове. Точно говорю, это они за отцовское наследство передрались…
— Точно. Это Торн, старшенький их, помяни моё слово!
Мой господин поднес пиалу к губам, отхлебнул чай и поставил ее обратно. Надо отдать должное — изящная чаша даже не звякнула, соприкоснувшись со столом, хотя костяшки на руках син-тара побелели. Всё громче переговаривались торговцы:
— Мичи, давай завернем на Дашими, пока не поздно!
— Да мы и так уже в Ямата. В заднице священной чайки вилять бесполезно.
— Попал в Ямата, не принюхивайся!
Торговцы расхохотались, один откинулся на подушке и смеялся, постукивая ладонью по столу. Мои глаза затянуло розовой пеленой. Я обернулся к смеющимся и сказал, удивленно подняв брови:
— Знает ли достойный торговец коан о глупом воробье?
— Атари, не надо! — послышался позади голос Торна. Но я не смог остановиться.
— Так что? Слышали?
— Порадуй нас.
— Однажды каму наслали на Тарланг страшный холод. Замерзли реки и озера, даже великий океан покрылся коркой льда. Звери и птицы попрятались в лесу, и только глупый воробей вылетел на воздух найти себе зерна. Холод сковал его крылья, и он замертво упал на холодную землю. На счастье воробья, мимо шла корова, и на воробья сверху упала лепешка кизяка. Глупый воробей отогрелся, вылез из коровьей лепешки и зачирикал. Мимо шел кот, подхватил воробья коготочком и съел. У коана три морали. Во-первых, не тот тебе враг, кто посадил тебя в дерьмо. Во-вторых, не тот тебе друг, кто из дерьма вытащил. В-третьих, если считаешь, что ты в дерьме, сиди и не чирикай!
