Сны Черной Жемчужины (СИ) - Линкольн К. Берд (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Что тебе так потрепало перья? — спросила я.
Пон-сума прошел в комнату, спокойный, как всегда, но решительно не смотрел на Кваскви. Тот бросил пакеты на столе. Я ощутила райский аромат чего-то жареного и маринованного.
— Мне надоела их пародия на гостеприимство, — рявкнул Кваскви. — Белый Клык дал мне ключи от гостевого домика. Давай поедим там, где все не пропитано долгом, честью и политикой.
Пон-сума покраснел? Нет. Кваскви попытался подкатить к нему, и его отшили? Другого повода я не видела. Но я не собиралась заглядывать синей сойке в клюв.
— Я не оставлю папу и Кена страдать.
Кваскви издал недовольный звук и вскинул руки, как делала мама из-за упрямого молчания папы в споре. Он обошел плавно стол, широко обогнул Юкико, а потом склонился и подхватил Кена под спину и ноги, поднял так легко, словно его высокое тело весило не больше плюшевого мишки.
— Осторожно!
— Он без сознания и не ощущает боли. Не переживай.
— Я не могу нести папу сама.
Юкико подняла руку. Мурасэ вздрогнул, но она опустила руку на мое плечо. Даже с барьером из хлопка холод распространился от моего плеча в грудь, на долгий миг замедлил биение моего сердца. Мурасэ кашлянул, разрушая чары.
— Юкико проследит, чтобы Хераи-сан отдыхал до того, как ты и Совет вернетесь утром.
Я склонилась над столом, и Юкико опустила руку. Я пробовала ее сон. Она защитит папу, потому что он мог помочь Черной Жемчужине. Мне нужно было убедиться в намерениях Мурасэ.
— Папу не беспокойте. Если хотите, чтобы я была на вашей стороне.
Мурасэ мрачно кивнул. Я опустилась возле папы, поправила полотенце на нем и проверила, что его подушка взбита.
Кваскви нетерпеливо цокнул языком и пошел к двери. Боясь, что он заденет ногами Кена дверную раму, я вскочила и вклинилась между рамой и парнями.
— А как же ужин? — сказала я на английском, и звуки казались резкими в моем рту после долгих разговоров на японском.
— Все уже в гостевой хижине.
— Мне стоит бояться, раз ты зовешь это хижиной?
Кваскви широко улыбнулся, показывая больше зубов, чем обычно. Я вышла за ним из главных дверей на дорожку, огибающую музей и ведущую в чащу высокой криптомерии, хвоя зловеще торчала в собирающихся сумерках. Японские буки дрожали и шуршали.
Гостевая хижина Зеркала была перекошенной. Это была традиционная коробка с балками из кедра и стенами из земли, крыша была покрыта мхом, и внутри явно были мыши и пауки.
— Серьезно?
— О, не все так плохо, — сказал Кваскви с широкой улыбкой.
Я поспешила к двери, помогла Кваскви пронести кицунэ внутрь. Мы оказались в генкане с шкафчиком для обуви и большой ступенькой, ведущей к большой комнате, пол был устлан татами. Кваскви стал укладывать Кена.
— Погоди, не там, — я сбросила обувь, запрыгнула на татами и поспешила к раздвижным дверям в дальнем конце, где явно скрывался шкаф. Бинго. Футоны с синим узором и мягкие одеяла были чистыми, приятно пахли и аккуратно лежали на полке. Я вытащила футон и расстелила его возле угольной печки в полу в центре комнаты.
— Прошу, скажи, что это не кухня, — сказала я.
Кваскви принес Кена туда. Кен тихо охнул, когда его уложили на футон, но спокойно лежать не стал. Он дышал неровно, его ладони дергались. Препараты Мидори выветривались.
— Ладно, я не буду говорить, что нагреть воду можно только на горелке. Или про туалет в японском стиле в пристройке.
— Ты умеешь обрадовать девушку, — сказала я, сев, скрестив ноги, у низкого котатсу, где стояли пакеты из супермаркета. Обогреватель под столом, к сожалению, не был включен. Я стала рыться в пакетах: паста карбонара из магазина в пластиковой коробке, котлета тонкацу на кусочках хлеба без корочки, рисовые шарики с маринованной умэ. Я не хотела греть печку ради пасты, так что схватила бутерброды. Солено-сладкий соус отлично сочетался со свининой, и котлета была невероятно мягкой. Первый кусочек пробудил мой желудок. Я была ужасно голодной.
Кваскви смотрел, как я проглатываю бутерброды. Когда я потянулась к шарику со сливой, он накрыл коробку с пастой руками.
— Мое, — сказал он, — он это, — он протянул руку, скрывая что-то рукавом, — может скрасить нехватку нормального туалета. Потом поблагодаришь, — он перевернул ладонь.
Мой телефон!
— Как ты…?
— Пон-сума отдал мне, — он умело взмахнул палочками и стал тянуть в рот холодную пасту карбонара из коробки.
Ох. Там было тридцать сообщений от Марлин, десять от Эда, который искал мне задания в Портлэнде, два от Кена. Ощущая себя предающей Марлин, я открыла сообщение Кена.
«Прости. Кои, держись. Я иду. Поверь мне».
Слеза, обжигая, покатилась по правой щеке, добавило соли моему онигири. Я шмыгнула носом.
— Не такую благодарность я ждал, — сказал Кваскви. Я вытерла нос рукавом и сжала его руку поверх ткани.
— Это… ты даже не… я тебя поцеловать готова.
— Полегче, юная леди, — сказал Кваскви вдруг с акцентом Джона Вейна. — Хотя мне приходила раньше в голову такая мысль, но сейчас меня интересует некая рыбка похолоднее, — Кваскви похлопал меня по руке и убрал мою ладонь со своей руки. Кен застонал на полу рядом с нами.
«О, глупый, что же ты делаешь?» — почему он так изменился в Японии? Это было постоянной болью в груди. Он казался не просто оружием Совета, он был щедрым и сильным, помог мне справиться с убийцей и драконом в Портлэнде, не влияя на мои решения баку. Я полистала злые сообщения Марлин, написала ей длинный ответ, что мы с папой в порядке. Но мысли возвращались к Кену.
Он пришел за мной. И теперь лежал там, разбитый. Он не впервые рисковал из-за меня. Когда я была под контролем Хайка в Портлэнде, я знала Кена несколько дней, и он тоже меня спас. Слезы сильнее щекотали мой нос. Рисовый шарик пропал, и чая оолонг не осталось в бутылке, которую Кваскви дал мне, когда кончились бутерброды.
Еда уже не могла отвлечь. Я должна была решить, кому доверять. Зеркалу? Кену? Совету? Странно, что мужчина, сидящий напротив меня и потягивающий спагетти так, словно от этого зависела его жизнь, был уже среди тех, кому я доверяла.
Я никогда не касалась кожи Кваскви, не видела его фрагмент, но ощущала, что широкая улыбка и беспокойная энергия были связаны с верным сердцем. Наивно? Наверное. Я даже погуглила его имя и не нашла ничего, кроме пары словарей Абенаки и Алгонкин. Похоже, «кваскви» означало «толкать вперед» или «бежать». Я проверила и оборотней-соек, и истории салишских племен, типа «Синяя сойка ищет жену», были ближе к Кваскви, чем перевод его прозвища. Я мало знала о нем.
Я понимала, что он не всегда будет на моей стороне, защищать меня, если ему придется рисковать собой, или если это будет идти против интересов Иных северо-запада Тихого океана. Зато Кваскви всегда говорил прямо. Он не скрывал, что видел меня как маленькое перо на его шляпе Сиваш Тийе — дополнение к Иным США.
Он не перечил Совету прямо, но там все же был антагонизм. Может, Кваскви и его народу надоело жить с правилами старых японцев. Я всю жизнь прожила в Америке, и несмотря на японское происхождение, для меня было важно, что Кваскви был на моей стороне.
— Почему ты не согласен с японским Советом?
Кваскви поднял голову, спагетти свисали из его рта. Он кашлянул, сделал глоток вишневой колы и смог заговорить:
— А ты?
«Потому что я ничего не знаю, и я пыталась довериться Кену».
— Я не думала, что перечила им.
— Ты ходила за лакеем Совета как фанатка Бибера с пропуском за сцену, а потом пошла с Зеркалом помогать Черной Жемчужине даже без ужина, — Кваскви уперся локтями в стол, сжал ладони и перебирал пальцами, как злодей из фильма. — Не знаешь, за кем тебе ходить?
— О, как-то так, — вздохнула я. — Я не могу решить, кого выбрать. Мурасэ? Кавано? Как мне решить, когда я не знаю историю? Нет учебника или Википедии Иных?
Кваскви указал палочкой на мой нос.
— Ты смешная. Потому я держу тебя рядом.
