Пути Звезднорожденных - Зорич Александр (читать книги .TXT) 📗
«Мог ли Тай-Кевр до такой степени ненавидеть нас, Гамелинов, чтобы пожертвовать собственной жизнью во имя сокрушения нашей мощи? Нет!» – Герфегест захлопнул дверь, которая вела в башню, примыкающую к боевой площадке со стрелометами.
В дверь одна за другой постучались четыре стрелы. И еще две. «Хрен вам! – злорадно ощерился Герфегест. – Тот лучник еще не родился, который угонится за Ветром».
Хармана была жива и она все еще была рядом с ним. Герфегест чувствовал влажноватую прохладу ее ладони в своей разгоряченной руке. Дверь не продержится и сотни ударов сердца. Надо уходить в глубь крепости.
– Скажи, Хармана, тебе не кажется, что, несмотря на все свои ухищрения, несмотря на великолепную подготовку и все прочее, у Тай-Кевра не было ни малейшей надежды выжить сегодня во время нападения на Наг-Нараон?
Хармана насмешливо фыркнула.
– «Кажется»! Да я в этом глубоко уверена! Он был просто обречен повстречать свою смерть.
– Но зачем тогда Тай-Кевр пошел на эту авантюру? – Герфегест едва не поскользнулся на отполированных подошвами ступенях.
– Он не шел, – теперь Хармана была совершенно серьезна, – его вели.
– Умница! – Герфегест, позабыв обо всем, наградил Харману поцелуем. – Его вели! – воскликнул он, когда их уста вновь разъединились. – И ты знаешь, кто его вел?
– Доподлинно – нет. Но догадываюсь.
– Вот именно.
Хармана и Герфегест пришли к мрачному предположению. Настолько мрачному, что ради его проверки стоило переступить через кодекс чести и все установления Благородных Домов.
Со стороны гавани доносился нарастающий шум битвы. Но здесь, у Северных ворот Наг-Нараона, пока еще было спокойно. Двое Гамелинов нетерпеливо мялись на посту, переступая с ноги на ногу. Они знали, что им суждено погибнуть. И скорее всего им выпадет честь погибнуть последними.
По воле Властелина Элай был одет как и подобает чрезвычайному гонцу Гамелинов. В пурпурный плащ с белоснежной каймой, в мягкие, но исключительно прочные сапоги и черный матерчатый колпак, полностью скрывавший лицо.
Стража Наг-Нараона уполномочена проверять чрезвычайных гонцов по содержимому их футляров. Печать и подпись коменданта были в полном порядке. С текстом письма они не имели права знакомиться и, будучи верными служаками, не знакомились.
– Принесла тебя, браток, нелегкая, – сочувственно сказал Элаю один из стражей на прощание. – Хвала Намарну, если разыщешь Хозяина живым и невредимым.
Как и подобает чрезвычайному гонцу, Элай ответил им бесстрастным молчанием. Не к лицу доверенной персоне болтать с простыми латниками. За это могут и на файеланты разжаловать – веслами ворочать.
Хармана и Герфегест покинули своих людей в самую отчаянную минуту, обрекая себя на вечный позор в глазах любого благородного воина Алустрала.
Они ушли от звонкого хаоса битвы прочь и направились туда, где находилась святая святых Игольчатой Башни, по сравнению с которой Лоно было лишь безобидной и никчемной игрушкой.
Но путь свой они начали все-таки с преддверия Лона. Там, в коридоре, правая стена которого была изуродована черным провалом и где сегодня произошло столь много судьбоносных событий, Хармана и Герфегест остановились.
О том, что из этого коридора можно попасть не только в Лоно Игольчатой Башни, знали очень и очень немногие. Во всем Круге Земель насчитывалось всего четыре человека, имеющих представление о том, что находится под Лоном. Хармана, Герфегест, Шет окс Лагин и Элиен, сын Тремгора. Лишь им было известно, что здесь, на огромной глубине, заточен в безвременье Октанг Урайн – Длань, Уста и Чресла Хуммера.
– Итак, Хармана из Дома Гамелинов, – сказал Герфегест, сам дивясь замогильным обертонам своего голоса, – понимаешь ли ты, что мы должны сделать сейчас, дабы пресечь навеки великое и неведомое зло, которое вновь рвется в Сармонтазару?
– Да.
– Осознаешь ли ты, Хармана из Дома Гамелинов, что смерть Урайна повлечет за собой гибель Гаэт, жены нашего друга и брата по крови, Элиена, Звезднорожденного, свела Орина? Каковая Гаэт также является матерью Элая, гостя нашего Дома?
– Да, я осознаю это.
– И ты клянешься, что твоя рука не дрогнет, когда раскроются Двери Тьмы и беззащитное тело Урайна предстанет нашим взорам как улитка, с которой содрали панцирь?
– Я клянусь.
– Хорошо. Призовем же в союзники Намарна Всеведущего и Синеву Алустрала и свершим свой последний долг перед Кругом Земель.
«Почему мы не наложили на узилище Урайна заклятие, не имеющее обратной силы? Почему мы не сделали так, чтобы узилище темного слуги Хуммера невозможно было вскрыть без всеобщего согласия четверых – Герфегеста, Харманы, Шета окс Лагина и моего? Ведь это было бы так надежно!
На то были причины.
Во-первых, Хозяева Гамелинов вытребовали для себя безусловную возможность убить Октанга Урайна в любой момент. Ни Хармана, ни в особенности Герфегест не были столь прекраснодушны, как я. Они были с самого начала уверены в том, что найдутся силы, которые будут стремиться к освобождению Октанга Урайна. Они хотели иметь возможность уничтожить темного слугу Хуммера прежде, чем тот сможет обрести свободу по воле неведомых надприродных сил.
Во-вторых, в нас – и во мне, и в Шете – все еще теплилась искра любви к нашему брату. Да, именно любви, хотя звучит это дико, несообразно со здравым смыслом. Ни Шет, ни я не теряли надежды, что душа нашего брата, очистившись в безвременье от темного семени Хуммера, сможет обратиться к добру. Мы с Шетом никому не признавались в этом, но спустя одиннадцать лет после заточения Октанга Урайна мы намеревались вскрыть его мрачное узилище, чтобы проверить наши предположения.
И, наконец, третье: долгие годы войны и мира отучили всех нас принимать решения, не имеющие обратной силы».
Два клинка-близнеца – мечи Стагевда, некогда откованные Хозяином Дома Гамелинов против Ганфалы, Надзирающего над Равновесием, а после переосвященные соитием Харманы и Герфегеста против Октанга Урайна в теле Шета окс Лагина – вошли в две неприметные расщелины, забитые кровавым прахом. По странной иронии судьбы, именно здесь сегодня пролилась кровь Тай-Кевра.
Хармана запела – как в тот далекий день, когда на вершине Игольчатой Башни Хозяева Гамелинов допрашивали голову Стагевда.
Герфегест обнял ее сзади, прижавшись к ней всем телом. Их сердца должны биться в полном согласии. Перстень Хозяина на его пальце залил полумрак коридора потоками яркого нездешнего света. Герфегест отдавал себя во имя вскрытия узилища. Во имя смерти Октанга Урайна.
Камни пола под их ногами были вовсе не таковы, как могло показаться простаку. Когда пришло время, камни растворились, как мед в кипятке, и Хозяева Гамелинов начали растянутое, словно бы сонное падение в бездну. Они падали вниз, неспешно кружась и переворачиваясь, как осенние листья, пространство вокруг них было пронизано странным многоцветным светом, а воздух удивительно чист.
Герфегест не знал, что все будет именно так. Но он не удивлялся.
Времени не было. Прошло мгновение, час или год – они не знали.
Герфегест и Хармана очутились в сферической комнате, которая казалась выдутой из цельного куска багрового стекла. Лишь небольшая круглая площадка на полу была плоской. Сферическая комната вдавалась одним из своих пузатых боков в Склеп Урайна. Склеп был сотворен могуществом Элиена десять лет назад. В нем, сплошь обвитый омерзительными, чуть подрагивающими белесыми нитями, покоился не кто иной, как Сделанный Человек, во плоти которого было заключено мрачное сознание Октанга Урайна.
Оставалось лишь открыть Двери Тьмы и разрешить своим клинкам повстречаться с плотью Сделанного Человека.
И Хармана, и Герфегест за последние десять лет не раз и не два мысленно совершали это несложное действие. Так, возможно, грезят о своем громком будущем ключи от далеких потаенных дверей, пылящиеся среди ржавого хлама на чердаке у какого-нибудь старьевщика. Предстоящие действия каждый из них знал наизусть. И все-таки оба волновались как школяры-недоучки перед лицом грозного наставника.
