Феечка. Еще один разговор о любви (СИ) - Польская Мари У. (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
А потом мой замок, который я возводил уже даже не просто как крепость, а как дом для нас с Самиэль, почтил своим вниманием отец. Он привез брачный договор на мою свадьбу с принцессой Эльстаниэль. Я пытался возразить, хотя понимал, что от таких предложений не отказываются. Едва я принял решение, Самиэль исчезла.
Церемония принесения клятв проходила в новом публичном зале моего замка, изящество которого было оценено даже Властителем, лично вручившим мне руку своей дочери. Но едва мы подошли к статуе Великой Триединой Богини, посреди зала появилась Самиэль. Была она бледна и истощена до последнего предела. Платье, ее платье, которое подарил я, напоминало лохмотья. Я хотел броситься к ней, но не смог даже пошевелиться.
— Я бы простила тебя, Хранитель Френталион, если бы ты просто выгнал меня, позволил уехать и забыть. Тогда бы я смогла позаботиться о нашем малыше, — она говорила тихо, печально гладя плоский живот. — Но он умер, и я скоро умру. Но ты еще вспомнишь меня! Никто не будет тебя любить, ни тебя, ни твоих потомков! Да будет так во веки веков!
С этими словами она растаяла в воздухе так же внезапно, как появилась. Гости замерли в настоящем шоке, я стоял ни жив, ни мертв, пытаясь осознать, что же она сказала. Эльстаниэль внезапно сжала мою ладонь:
— Я буду любить его, — прокричала она куда-то в пустоту и ее слова прозвучали настоящим громом.
Только позже я узнал, что доверенные отца похитили Самиэль и заперли ее в одном из многочисленных подвалов моего же замка. Но где именно, я не узнал никогда. Наемники исчезли. Отец, под моим давлением, разыскивал их, но ни их следов, ни их семей не нашел. Тогда я начал исследовать подземелья, все еще надеясь на что-то, но все без толку. Иногда мне казалось, что любимая где-то совсем рядом. Тогда я долбил стены, искал хоть какие-то намеки на тайные переходы. И — ничего. Я даже не знал, на самом ли деле тогда во время ритуала появилась Самиэль или это был лишь ее призрак.
О происшествии на церемонии долго еще говорили мои подчиненные. Я чувствовал осуждающие взгляды и перешептывания за спиной. За год я поменял весь гарнизон — не было никаких моих сил слушать их претензии. О словах Самиэль я долго вспоминал, но присутствие рядом моей супруги не давало оснований назвать их пророческими. И вот теперь ее нет. Она умерла, подарив мне наследника»…
Старый лорд поднял голову и задумался. Фрей с интересом рассматривал отца. Не так-то часто увидишь на его лице признаки растерянности.
— Отец, моя мать также умерла при родах?
Он медленно кивнул, не глядя на сына.
— Она не любила тебя?
— Я не собираюсь обсуждать с тобой женщину, подарившую тебе жизнь.
— Так я и знал… У твоего отца была жена, которая его не любила. И это спасло ее жизнь. У тебя тоже. А умерли они, потому что не могли не любить своих сыновей. Мы прокляты, отец!
— Это все твои домыслы, сын. И не надо делать поспешных выводов.
— Неужели ты не понимаешь, — Фрей схватился за голову, — мне нельзя жениться!
— Не говори глупостей! — старый лорд поднялся из кресла, обогнул большой стол и вплотную подошел к сыну. — В конце концов, совсем не обязательно, чтобы она тебя любила! А наследник у меня должен быть!
— Ты понимаешь, что этим обрекаешь девушку на смерть?
— Иначе умрет наш род, а это куда страшнее. И чтобы больше глупых разговоров о проклятии я не слышал!
С тех пор Фрей больше не ездил к своей нареченной. Он вообще не мог на нее смотреть, да и как можно общаться с девушкой, обреченной на смерть. Тем более, если она тебе нравится. Так продолжалось до тех пор, пока она не отметила свое совершеннолетие. С супружескими клятвами Фрей тянул до последнего: то его Властитель вызвал, то от карательного похода будущий Хранитель восточных границ отказаться не смог, то вообще слег с тяжелой болезнью. Это он-то! С детства умевший регенерировать любую поврежденную клетку.
Наконец старому лорду такие прятки сына от женитьбы изрядно надоели. Тем более, что невеста выказывала явное намерение поскорее стать супругой «уважаемого и горячо любимого Фрейдалиона». Старый лорд каждый раз слушал эти ее слова, произносимые тоненьким звенящим как колокольчик, голоском и радовался, что они — абсолютная ложь. Трупа невесты ему видеть не хотелось.
После очередной вылазки в людские земли старый лорд поставил вопрос ребром: или Фрей женится, или знать он его больше не хочет. То есть, лишит и имени, что равносильно изгнанию из Светлого Леса, и наследства — любимого родного замка. И Фрей сдался.
Он был нарочито груб с прекрасной невестой, ставшей ему женой. Он не обращал на нее внимания, избегал исполнения прямых супружеских обязанностей, вообще старался не подходить к ней на выстрел лучшего лучника. Жена, так и остававшаяся девой, долгие дни, потом месяцы, потом годы ждала нерадивого мужа, не смея даже подумать об измене. Она тайком плакала в одинокой постели, утром умудрялась-таки скрыть следы ночных горестей, а вечером, на приемах и тихих семейных ужинах блистала своей неземной красотой.
А потом она умерла. Так же внезапно, как и все предыдущие девушки. Фрей не мог понять, что могло произойти. Он приходил в их совместную спальню, ставшую лишь ее комнатой, сидел, понурившись, в кресле и корил себя за то, что не отказался от невесты, когда это еще было возможно. Четвертая смерть! В какой-то момент ему даже показалось, что он начинает сходить с ума. Они являлись ему, стояли и укоризненно смотрели, будто ждали объяснений, до тех пор, пока Фрей не нашел спрятанный в будуаре жены ее девичий дневник. Первым порывом было выбросить эту надушенную книжицу в огонь камина, но потом он все же решился взглянуть, чем же жила его супруга в последние годы.
«…Мне даже кажется, что его подменили. Ведь когда-то он был весел и нежен. А его пальцы… Меня бросает в дрожь, как вспоминаю их. Как он прикасался к моим рукам… Его губы… А как озорно он подмигивал, косясь на отца! Я думала, что буду счастливейшей из всех замужних дам Светлого леса…»
«Леди Кларисия уж так напрашивалась ко мне в гости. Но я отказала ей. Она теперь в свете говорит: „Замуж вышла и все: прежняя дружба забыта“. Она, наверное, считает, что я счастлива и не хочу делиться своими радостями. А я просто не хочу, чтобы она видела моего мужа, его холодность, его ненависть».
«О, Богини! Говорят, он стал таким, после смерти девушек. Значит, он лгал мне, что никого кроме меня не любит? Он любил одну из них! И теперь его сердце разбито! И мое тоже!»
«Он даже не вспомнил о моем дне наречения! Не поздравил… Это просто невежливо! Если бы не старый лорд… Он по-настоящему добр ко мне, он понимает, как мне сложно, он порицает сына…»
«Старый лорд вновь пригласил меня на конную прогулку. Впервые за много-много месяцев мне было весело».
«Удивительно, почему его все называют „старый лорд“. Его зовут Лайонион! Какое чудесное имя! И совсем он не старый. Седина его не портит… Даже наоборот… Он такой добрый и честный, он настоящий лорд. Даже странно как-то, что Фрей является его сыном».
«Мы опять гуляли за стенами замка. Лайонион показывал мне сады Богинь! Мне кажется, что никто в этом замке так меня не понимает, как он. Какие глупые мысли лезут мне в голову!»
«Я не имею права так думать! Я не должна! Но как же мне жить дальше, если я его люблю? Если я люблю отца моего мужа!»
Эта запись была последней, сделанной, если верить дате под строками, вечером накануне смерти. Чернила размазались по странице, видимо, на них пролилась не одна дюжина слезинок. Фрей заскрипел зубами, вырвал страничку из дневника и бросился к отцу. Ревность смешалась с чувством потери. Он мог бы сдержаться, но не стал.
— Значит, ты решил меня заменить? — Фрей ворвался в кабинет отца с перекошенным от гнева лицом.
— В каком смысле, — старый лорд был совершенно спокоен.
— В каком? На — читай! — он сунул ему листок и оперся о крышку стола, ожидая, пока отец пробежит строчки дневника глазами.
— Я не понимаю тебя, сын… — спокойно и даже как-то презрительно начал старый лорд.
