Венец Бога Справедливости - Шихматова Елена (книги бесплатно .txt) 📗
Они стояли на небольшом пригорке, с которого были видны продолжительные холмы — последняя черта, отделяющая их от Царства Льва, уже завтра они выступят. В небе летали драконы — наблюдатели и доносчики, во главе с Митинием Гедеоновым. Отряды живых находились на поляне перед спуском в долину реки Посланница Льва. Демоны между ними и шатром командиров, алчно жаждущие и нетерпеливо ждущие. Эльфы, из числа тех, кто примкнул к этому войску от отчаяния, с ужасом поглядывали в их сторону. Что если их терпение лопнет? Холмы ведь продолжительные и извилистые, этот перевал сродни горному, слишком много здесь было ловушек и опасностей. Единственное, пожалуй, чего не было, так это холода. Зато их путь лежал через полосу горячих гейзеров в обширной прогалине между холмами, которую можно было назвать настоящей долиной. Словом, напрямую, без остановок, как до того, они не пойдут, все равно придется останавливаться. И выдержит ли шаткое настроение демонов? Не сорвутся ли они в этой самой Долине гейзеров?
Всей душой Син мечтал отправиться к Амнэрис, устроить в ее Чертомирском храме скандал, обвинить ее в предательстве, но представил ее насмешливую улыбку на все эти заявления и передумал. "Нет! Я не позволю ей смеяться надо мной! Но проверить ее все-таки нужно"
— Отправлюсь-ка я к Амнэрис, думаю, надо ее справедать.
— Это хорошая мысль, потому что ее вполне может не быть на месте.
— И куда же она может оправиться? — небрежным голосом спросил Балскове и насмешливо добавил. — Уж, не на своих ли крыльях в свой храм на старом материке?
— Это, конечно, вряд ли, но отправиться ей есть куда, например, на границу Каримэны, чтобы помешать нам. Она в состоянии догадаться, что мы хотим разрушить завесу Амедео. Или думаешь, нет?
— Да, и если это так, то ее нужно найти!
Горавн улыбнулся, наконец-то Амнэрис ответит за все свои попятные, в том числе и за то, как выставила его последний раз из своего дворца. Как бы невзначай, совершенно без какого-либо подтекста, со смехом он добавил.
— Посмотрим, что она тебе скажет! Наверно, что пошла искать Душу Мира!
"Пошел искать Душу Мира" — это была пословица, не более, но она буквально обожгла Сина, его прошиб холодный пот, он задумался и почти испугался. В том, что Душа Мира существует, не сомневался никто, но никто толком ничего о ней не знал. Только то, что она рядом, окружает нас, а мы этого не замечаем и идет искать то, чего попросту не видим и не чувствуем. И он, Син Балскове, и думать забыл об этом верном страже Мира, для существования которого мало одних законов. Где она сейчас? Все также рядом? Или она отошла в тень, чтобы приготовиться к решающей атаке?
— Говорят, что когда шла война, то пространство плакало, — не своим, глухим голосом говорил Син. — Но сейчас оно молчит. Почему? — он поднял голову и внимательно вопросительно посмотрел на Горавна.
— Может, мы убили ее?
— А может, она приняла новое обличье? Или история лжет, и Алкмея не была ее воплощением?
— Была, это я могу сказать с точностью.
— Выделялось ли это? Откуда вам наверняка это было известно? Все просто поверили Амедео?
— Нет, а… тебе известно что-нибудь о рождении Бога, Син? Как это происходит? Это смерть, переходящая в новое рождение. При этом Природа словно отмечает праздник, небо озаряется ярким цветным свечением, словно это живая радуга или глобальное северное сияние.
— Я читал об этом, — нетерпеливо перебил его Син.
— Тогда, может, ты читал и о смерти-возрождении Алкмеи? — Балскове зло пнул лежащий под ногами камень, словесного ответа не требовалось, — Раздалось пение, Син, а когда хочется петь? Либо когда очень хорошо, либо когда очень плохо. Она пела, потому что радовалась появлению Богов, стражей законов Природы… Ее тело растворилось, но не так как от действия твоих кристаллов, оно постепенно растаяло, как туман, легким порывом ветра. Все задались вопросом, что это было, и тогда Амедео сказал нам, что Душа Мира сменила телесное воплощение на истинное. — Но… неужели ты думаешь, что она может ответить? После всего?
— Я не знаю, Горавн, но я не хочу, чтобы ее искала Амнэрис, так что я не медленно иду к ней.
Балскове решительными шагами направился к шатру, отодвинул полог, вошел в внутрь и вдали от посторонних глаз воспользовался кристаллами и перенесся в Чертомир. Сразу в главный храм, в главный зал.
Жрецы, словно застигнутые врасплох, испуганно завертели головами в его сторону, они забыли строчки, на которых остановились, да и не желали продолжать, словно боясь этого. Почему? Сейчас Сину показалось странным даже это, хотя это простое замешательство, которое могла пояснить только она.
Главный жрец, который вместе с Амнэрис благополучно остался в Чертомирском храме, почтительно склонился, его почтительность было исключительно внешней: так велела госпожа Амнэрис, признавая положение Сина, как дракона, занимающегося сейчас очень влиятельное положение. При этом жрецы отчетливо помнили, кто в доме хозяин и кому они служат. Они не считали сотрудничество с Балскове служением ему, но лишь взаимовыгодным сотрудничеством, и здесь поклон — не более чем часть необходимого для поддержания отношений этикета.
— Я пришел, чтобы поговорить с вашей госпожой.
Всего несколько недель назад за такое жрец самолично бы испепелил этого наглеца, но сейчас приходится мириться с этим и отвечать! Жрец, с трудом сдерживая негодование, молчал. Молчал! Балскове это пришлось не по вкусу.
— Так, где ваша госпожа?
— Она, она в тайных комнатах, верхних.
— Господин, — добавил за него Балскове, но жрец и не подумал повторить, только пролепетал невнятное "да".
Для Балскове были доступны только две тайные верхние комнаты, остальные пять для нее делал Бог Справедливости, попасть туда могла только Амнэрис, но с помощью магии, если сама или с помощью слуг, что находились внутри. Наличие запретных комнат не радовало Син, но он согласился с этим маленьким макетом былого величия, сейчас его щедрость могла стоить ему неизвестно сколького количества времени.
Первая комната. Никого. Вторая комната. Она. Син облегченно вздохнул, он буквально горел желанием наброситься на Амнэрис с расспросами, она должна была сказать ему всё, что знает о Душе Мира, хорошо бы каким-нибудь словом как бы случайно, ненароком, обидеть ее, задеть, чтобы подовольствоваться хотя бы скрытой местью.
— Амнэрис.
— Я слушаю тебя, Син. Вы дошли до Царства Льва?
— Почти.
— Миновали холмы? Долину гейзеров?
— Нет, еще только собираемся.
Что-то было не так, Балскове чувствовал это нутром, какое-то странное инстинктивное чувство предостерегало его, заставляло внимательней, чем когда-либо осмотреть все вокруг и найти, то, что изменилось. Но что? Что? Амнэрис сидела на резном кресле на небольшом возвышении в северном углу ромбовидной комнаты.
— Амнэрис, я хотел спросить тебя: что тебе известно о Душе Мира?
— Немного, пожалуй, только то, что она есть, окружает нас, что она принимала телесное обличье во времена нашего становления — я имею в виду становление Богов — и что она — живые чувства мира.
— Не густо. А что рассказывал тебе Бог Справедливости?
— Это и рассказывал, Син. И если ты думаешь, что он как-то выделял меня из числа других богов, то ты ошибаешься. Амедео никогда не говорил ничего лишнего, никому, все его отношения с Алкмеей были его личной тайной, так что, боюсь, ты поторопился, покончив с ним, хотя не думаю, что что-то заставило бы его начать с тобой откровенничать.
То же говорил и Горавн. Так что же? Все так и есть, или Амнэрис говорит на общей волне, как и все, на самом деле, скрывая известные ей тайны. И тогда опять получается, что она против него. Против! Как же проверить: так это или нет?
Странный свет окутывал комнату, Амнэрис почти окутывала тьма, едва разбавленная этим зеленоватым светом. Ее не видно, но даже отсюда чувствовались величье и холодность, надменность, например, к таким, как он, выскочкам. Но пока рано, она еще может пригодиться.
