Кащеева наука - Рудышина Юлия (читать книги регистрация TXT) 📗
Кащей глядел на меня, глядел стеклянными глазами, в которых стыла осенняя ночь, а потом расхохотался.
— Уморила, девка… Сгинуть! Ишь, чего удумала! — наклонился ко мне, и пахнуло на меня тлением и болотом, перегнившей листвой, а потом железной окалиной понесло, словно я среди кузни стою, а в ней работа кипит, меха раздуваются, огонь пляшет и по раскаленной наковальне молот танцует.
— А зачем мы в Навь идем? — Я отшатнулась и, оступившись, едва с лестницы не скатилась — если бы не Кащей, схвативший меня обеими лапищами за талию. Дернул на себя, и я носом в его камзол, вышитый колючей серебряной нитью, уткнулась. Будто в сугроб с разбегу… А ведь только что жар от него шел неимоверный.
Что же он такое, владыка подземного мира?
И что такое Навь?
В этот миг, страшный и тревожный, когда сердце в бездну едва не ухнуло, когда нога опоры не ощутила, а руки Кащеевы льдом сквозь две рубахи обожгли, мне отчего-то даже захотелось понять, как две такие разные стихии в наставнике моем уживаются?
Нежели и в Нави есть снега и метели? Неужто и там зима бывает? Впрочем, почему ей там не бывать, коли Кащей — смерть и холод, бог тьмы и Той Стороны, за которой солнце не светит и птицы не поют?..
Кожа старика разгладилась, и на миг увидела я витязя среброволосого с морскими глазами прозрачными, острыми, как клинки из лучшей стали, но моргнула — и вот снова — передо мной умертвие горбоносое, от которого разрытой могилой несет.
— Осторожнее, Аленушка. И проходи, ждут нас с тобой. А зачем я вас в гости зову, про то позже узнаешь… — Он меня отпустил наконец и отворил двери, приглашая зайти в сени — сумрачные, пустые, с паутиной на бревенчатых стенах и нетопырями, уснувшими на лестнице, что вела к чердаку.
Я на негнущихся ногах пошла по тканому половичку туда, где слышались разговоры и тихие смешки — интересно, что теперь судачить будут? Впрочем, не все ли равно? Лишь бы выдержать урок этот клятый.
Кащей следом вышагивал — пол трясся, и могильный холод за спиной моей плыл, но я не оборачивалась, снова заглянуть в морок его страшных глаз жутко было.
Еще хуже было снова увидеть того витязя прекрасного, от глаз синих которого дыхание перехватывало.
Зашла, огляделась — изба как изба, все наши столпились у стола, заваленного черепами, свечными огарками, мертвыми окостеневшими крысами, засыпанного черным пеплом, кажется, колдуны нашли там какой-то свиток и как раз его так живо обсуждали, так что зря я волновалась.
Но вот наставник наш обозлился — черным вихрем подлетел к столу, вырвал свиток из рук Черники, одной из сестер-колдовок, молниями заполыхал да и вылетел зарницей в окошко.
Все и застыли… Но едва общая оторопь проходить стала, как наставник вернулся, черной птицей огромной о половицы с грохотом ударился и снова обернулся стариком лохматым. Камзол его был гарью испачкан, золою, словно возле костров только что Кащей был, но в округе и не пахло дымами.
— Без моего на то разрешения никто не смеет прикасаться ни к единой вещи, что в избе этой находится, — тихо и строго проговорил он, и, уверена, не у одной меня мурашки по телу побежали.
Черника испуганно таращилась на Кащея, и руки ее дрожали, а на пальцах стали проступать красные пятна. Вскоре я увидела, что пятна эти в язвы превращаются и мясо гниет на глазах, чернеет, плоть отмирает — и вот уже белые кости торчат вместо прекрасных холеных рук.
Черника завизжала — тонко, пронзительно, оседая на пол… Все расступились, будто боялись, что зараза к ним перейдет.
— Что ж вы все стоите? — Я к девушке бросилась, поспешно ее подхватывая, но хоть я и хилая, да и она не богатырша — тонкая тоже, как тростиночка, мне едва удалось ее удержать да бережно на лавку усадить. — Ей же лекаря надо!
Я подняла взгляд на наставника — неужто и будет так стоять молча? И видать, что-то промелькнуло в моих глазах, что Кащей вдруг сжалился.
— Отведите ее к целителям, — сказано это было уже без ярости и злости, и посмотрел Кащей при этом на внука Святогора, который едва не передумал на занятия ходить. Хотя… кто б ему дал передумать-то? Играл с ним Кащей, забавлялся.
И со мной играет.
Но Чернику увели, и мне почему-то легче стало — не могла я допустить такой несправедливости. Ежели Кащей не хотел, чтобы трогали его вещи, нужно было сразу о том упреждать.
— Мог и упредить, — вдруг сказал он, будто прочитав мои мысли. — Да только это был урок для вас — в Нави ничего не брать без спроса. Ни к чему нельзя прикасаться, никаких цветов нельзя рвать и ягод нельзя есть, воды нельзя пить… Все понятно? Урок сей все поняли? Тогда вперед!
И Кащей сотворил огненный круг, в котором были видны заболоченные ельники да суглинистые земли Нави. Сверкающие ступени вели от края этого круга до одной из огромных кривых елок, вокруг которой росли красные мухоморы и белые поганки, мерцающие в сумраке вечной ночи подземья. Тусклый лунный свет заливал ельник, и черные пни казались уродливыми карликами из старых сказок — вот сдвинутся сейчас с места, схватят за рубаху, и сам станешь таким же пнем, мхом порастешь, сгниешь в болоте… Но темные колдуны наши шли туда, в моровое царство, под пристальным взглядом наставника, шли, дрожа от отвращения и ужаса, потому что понимали теперь — Кащею перечить себе дороже.
Я напоследок глянула в окошко на светлых волшебниц, что с охапками луговых трав спешили к березовой роще, вздохнула тяжело и шагнула в круг рычащего пламени. Навь плеснулась мне навстречу запахом моровых болот и гнилых деревьев, Навь схватила меня в кольцо своих веток, обняла туманами, набросив на плечи шаль призрачного света кровавой луны, и я едва не задохнулась от ужаса.
Нельзя живому в мертвый мир, никак нельзя… Неужто Кащей не понимает, что погубить нас может? Нам, людям, и дышать невозможно здесь, давит стылость и хлад, ядовитые пары, что от болота исходят, на губах оседают горечью и отравой, разъедая гортань, когда пытаешься вдохнуть… Нет рядом волшебной куколки Василисиной, нет моей помощницы. Но вот Кащей взмахнул полой своего черного, как ночь, плаща и будто куполом нас всех закрыл.
— Для первого раза достаточно, — усмехнулся он, глядя, как его ученики откашливаются и отплевываются с отвращением. — Второй урок какой? Аленка!
Обернулся ко мне, приподняв бровь, прожигает огненными глазами, а у меня от его взгляда колени от ужаса подгибаются.
— Второй? — Я растерянно оглянулась, рассматривая темную чащу за пределами купола, вспоминая прошлый свой приход в моровое царство. — Я… я думаю, нельзя сюда живым. Не наш это мир. Не ходить без проводника этими тропами заколдованными. Сгинешь…
— Не зря тебя Василиса хвалила… Возвращаемся!
И снова Кащей махнул полой плаща, и тут же все оказались в просторной светлой избе, за окошком которой шумела березовая роща.
Только повелителя мертвых больше с нами не было… А я уроки его навсегда усвоила.
Глава 7
Спала я без сновидений — травы Василисины помогали, которые Любава мне от нее принесла. Был это сбор чародейский, на изломе лета заговоренный. Липа, мята, мелисса с вереском, цветы и ягоды сушеные — хороший, пахучий сбор, и пить его приятно было. Горечи почти не чуяла я, аромат луга дикотравного дурманил, уводил дивными тропами, и змеились они по земле, солнцем прогретой, уводили по туману золотому. И словно бы прежде не было со мной такого — чтобы едва головой подушек коснулась, так и окутал меня этот туман, закружил, захороводил.
Поутру оказалось, что занятия на сегодня отменили — это Митрофанушка поведал нам, споро на столе скатерть-самобранку расстилая, словно некогда готовить было.
— Вы наряжайтесь, красавицы, рубахи нарядные вам припасены, сапожки красные да бусы рябиновые — будете с наставниками обряды творить! Сегодня равноденствие осеннее, веселые гулянья вас ждут, пляски с ветрами буйными да угощения от наставников, а опосля и посиделки будут!..
— Рябинкины именины! — обрадовалась Любава, рассматривая яркие бусы — ягоды были в хрусталь дивным образом помещены да на серебряную нить нанизаны и звенели тонко, нежно. Загляденье одно.
