Белый обелиск (СИ) - Рэйда Линн (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
- "За что"? - повторил ройт сквозь зубы. - Ты действительно не понимаешь - или просто притворяешься?.. Не знаю, может, в твоем мире допустимо бунтовать против законной власти или не платить налоги, но у нас за это вешают. Конечно, слабоумным многое прощается, но если ты и дальше будешь высказываться в таком духе, как сегодня утром, тебя даже сумасшествие не извинит.
Свиридов озадаченно сморгнул. Ну ничего себе. Выходит, ройт беспокоится о его безопасности?.. Спасибо, конечно, но мог бы и по-человечески сказать, - подумал Альк сердито, незаметно потерев ушибленную щеку.
Ройт тем временем немного поостыл.
- И угораздило же меня вообще в тот день пойти через причал святой Люсии! - с кривой усмешкой сказал он.
Альк озадаченно нахмурился. Что еще за святая и какой такой причал?.. А Ольгер между тем невозмутимо продолжал:
- Знал бы заранее, что из этого получится - сходил бы в магистрат на следующий день. Мне что, теперь до конца жизни вытаскивать тебя из неприятностей, в которые ты по собственной дури вляпаешься?
Теперь Альк сообразил, что Ольгер говорит о дне, когда он выкупил Свиридова с торгов. Альк сердито засопел. Нашелся благодетель! Сперва покупает человека, как скотину, заставляет его на себя батрачить, а потом еще и представляет дело так, как будто это Альк ему обязан.
- Вот скажи, как тебе в голову пришло спросить, не собираюсь ли я помогать бунтовщикам? - не унимался ройт. Теперь он уже откровенно насмехался, но Альк все же предпочел не раздражать Ольгера лишний раз.
- Я не хотел вас оскорбить, - заверил он.
Ольгер хищно улыбнулся - белая полоска зубов матово блеснула в темноте.
- Прелестно. Ты предположил, что я способен изменить своей стране и Их Величествам - но оскорблять меня ты, тем не менее, не собирался. Интересное же у тебя понятие об оскорблениях.
- Но вы же сами говорили, что солдаты Лея "обдерут провинцию, как липку". Пострадают женщины и дети... Они же не виноваты в том, что угнетенные... в смысле, мятежники затеяли восстание!
- Не виноваты, - согласился Ольгер неожиданно серьезно. - К сожалению, за чью-то глупость всякий раз приходится расплачиваться тем, кто сам ни в чем не виноват.
Сейчас в голосе Ольгера не было слышно равнодушного высокомерия, с которым он говорил о восставших утром. Альк решил рискнуть.
- А вам не кажется, что те, кто не желает отдавать свой урожай экплуата... Ну, в смысле, тем, кто ничего не делает, тоже могут быть в чем-то правы?
Ольгер приподнял брови.
- А кто это - "те, кто ничего не делает"?
- Дворянство, духовенство... да хотя бы те же сборщики налогов. Вобщем, высшие сословия.
- Таков естественный порядок жизни. Кто-то должен сеять, кто-то - воевать, а кто-то - править, - сухо сказал ройт.
Свиридов чуть не застонал. Насколько все же проще разговаривать с людьми, которые уже хоть что-то смыслят в политэкономии!
- А почему кто-то другой присваивает себе право решать за меня, какую часть того, что я успею вырастить, я должен отдавать ему?! Кто не выращивает хлеб, тот должен за него платить, и уж, во всяком случае, не жить чужим трудом! - с искренним жаром сказал Альк. Ольгер выглядел изумленным, но слушал внимательно и не перебивая. Это придало Свиридову уверенности, и он решительно закончил - По-моему, совершенно очевидно, что каждый должен получать столько общественного продукта... в смысле, денег и еды, сколько он сам приносит пользы окружающим.
Ройт тяжело вздохнул.
- Прекрасная идея, но, если ей следовать, ты первый же умрешь от голода, - заметил он. И прежде, чем до Алька дошел смысл его слов, решительно сказал - Хватит болтать. Я расседлаю лошадей, а ты помоги Маркусу собрать нам хвороста.
К счастью, последний дождь прошел несколько дней назад, и в лесу было сухо. Альк ходил между деревьев, стараясь не слишком отдаляться от дороги, и подбирал хворост. Сперва он ломал о колено высохшие ветки с настоящей яростью, воображая на месте каждой из них Хенрика Ольгера. Потом сгребал свою добычу в кучи и охапками таскал их в дом. Про себя он твердо решил, что их беседа еще не закончена, и за долгой, утомительно однообразной возней с хворостом выискивал все новые и новые аргументы в свою пользу.
Против всяких ожиданий, ройт заговорил с ним сам. Когда с ужином было покончено, и Кедеш, завернувшись в свой дорожный плащ, заснул на жестком деревянном лежаке, ройт еще продолжал сидеть у очага, задумчиво глядя в огонь. Пока Свиридов силился придумать, как возобновить угасшую беседу, Ольгер сам вернулся к неоконченному разговору.
- То, о чем ты сегодня говорил... - начал мужчина как бы нехотя, с усилием произнося отдельные слова. - Это ты сам придумал, или так считают в твоем мире?
- Это... да, у нас считают так.
- Значит, у вас нет налогов, короля и армии? - продолжал допытываться ройт.
Альк еле удержался от того, чтобы ответить утвердительно. Просто потому, что признавать, что у него на родине людям до сих пор живется не намного лучше, чем в этой стране, было обидно - словно он каким-то образом проигрывал их спор. Но и врать ройту тоже почему-то не хотелось.
- Пока есть. Но скоро их уже не будет.
- Почему?..
Странное дело, ройт не насмехался. Создавалось впечатление, что ему в самом деле интересно было знать, что скажет Альк. Свиридов сам не понял, как начал выкладывать своему собеседнику все, что мог припомнить - от "Утопии" Томаса Мора и французской революции до Маркса и Бакунина. Мужчина слушал, не перебивая - без язвительной усмешки, с которой такие рассуждения выслушивала Ада, но и без явного одобрения. В конце концов, это безмолвное внимание сделалось нестерпимым, и Свиридов почти вызывающе спросил:
- Вы-то, конечно, не согласны с тем, что люди должны быть равны?
- Ну почему, - мягко ответил ройт. - Это очень красивая... мечта. Возможно, когда-нибудь из нее и правда что-нибудь получится.
Почему-то эта снисходительность взбесила Алька больше, чем открытая насмешка.
- Разумеется. "Когда-нибудь". Ну а пока что вас вполне устраивает то, что вы свободны, а другие должны вас обслуживать, - процедил Альк, уже не думая о том, что переходит все границы допустимого. Он был вполне готов к тому, что за такую дерзость Ольгер влепит ему вторую за день оплеуху, но мужчина только поглядел на него темными глазами, в которых сейчас плясали отсветы костра, и хмуро усмехнулся.
- Но я вовсе не "свободен", Альк. И никогда не был свободен. Если уж ты решил, что вправе осуждать наш мир, ты мог бы для начала разобраться в том, как этот мир устроен. Ты считаешь, что аристократы - это люди, которые могут делать все, что вздумается. Может быть, на твоей родине все так и есть, но у нас дела обстоят иначе. Всякий ройт обязан служить своей стране и воевать с ее врагами. Это та истина, которую ты понимаешь еще в детстве. Я всегда завидовал детям нашей прислуги - они могли делать, что хотели, пока я размахивал мечом или сидел над книгами. А если я пытался хоть на несколько часов удрать из дома и заняться тем, чем мне хотелось, мне устраивали выволочку за то, что я веду себя недостойно своего происхождения. Каждый из нас с раннего детства понимает, что мужчина живет только ради долга. Женщины - те хотя бы могут выбирать, чем им заняться, если не желают выйти замуж и заняться домоводством. Их естественные привилегии - лекарское дело, преподавание, изящные искусства. В последние годы их, пусть и со скрипом, стали допускать даже к военной службе, правда, пока только вестовыми. А для юношей-аристократов существуют только два пути - либо на государственную службу, либо в полк. Церковники - и те выходят из людей незнатного происхождения. Ройтов довольно мало, Альк, а на них держится вся армия Инсара. Так что наши предпочтения никого не волнуют. Мне было тринадцать лет, когда меня послали в корпус, где нас всех муштровали с утра до ночи, а через четыре года, сразу после выпуска, меня лишили места в гвардии за поединок с Крингом и послали в крепость на границе. И поверь - мне в голову не приходило возмущаться.
