Семена Распада. Том I (СИ) - Никольский Олег (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
— Спеть? — удивилась жрица, и извиняющимся тоном проговорила. — Боюсь, я не смогу выполнить эту просьбу, фаир, я не знаю песен, только молитвенные и колыбельные.
— Тогда спой колыбельную, — попросил рыцарь, и девушка, не в силах отказать этому детскому желанию, начала напевать тихую мелодию.
Геррерт лежал, вслушиваясь в незатейливые слова, и на душе становилось ясно и светло. Вскоре орхэтБринадаля закрыл глаза и погрузился в сон и снился ему кошмар, в котором косматый шаян с крыльями мотылька пожирал алмазы из огромной лохани.
Когда Геррерт проснулся, девушка всё ещё была рядом, безмолвно сидела, похожая на маленькую белую птичку. Заметив, что рыцарь очнулся, она заботливо поднесла чашу с водой к его устам, Шейронблагодарно улыбнулся и жадно припал губами к прохладной жидкости.
— Какой сейчас час? — спросил он, вдосталь напившись.
— Уже вечер, фаир, — кротко ответила она, и действительно свет больше не струился сквозь узорчатые оконца, а в лекарской зале заметно похолодало.
«Покой, безмятежность… и жизнь за этими стенами кажется такой далёкой суетной, не хочется возвращаться и видеть лица, взирающие с осуждением. Здесь так хорошо!»
В коридоре раздался звон колокольчика, и от этого тихого мелодичного звука Геррерт вздрогнул, ещё не забыты были те страшные мгновения, когда он проваливался во тьму под подобный перезвон.
Эли, извинившись, выбежала за дверь, но вскоре вернувшись, она сообщила, что Шейрона желает видеть отец. Комэан вошёл следом, как всегда опрятный, со строгостью во взгляде, но заметно осунувшийся и побледневший.
«Печалится он так из-за меня или всё дело в Чаше?»
— Отец, — дрогнувшим голосом приветствовал его рыцарь. — Я знаю, что подвёл вас, но…
— Шейрон! — прервал сына Комэан, приблизившись, он положил руку сыну на плечо. — Что ты говоришь? Ты едва не погиб и просишь за это прощения? Нет, сын, мне не за что тебя прощать.
— А Чаша?!
— Это потеря, Шейрон, но это и урок. Нам обоим. Вчера, когда ты лежал на земле, я даже не думал о проклятых алмазах, хотя каждый из них был добыт моей кровью и потом. И более того… Джарво — не тот соискатель, чья победа способна омрачить достоинство нашего рода. Всем известно, что он безумен. Ты проиграл не рыцарю, сын, а чудовищу. Да, именно так! Уступил кровожадному шаяну и в этом нет позора. Тем более если вспомнить, что сделал ты до этого с беднягой Марвиком из Гвинры.
— Отсёк ему ухо…
— Отсёк, и об этом ещё долго будут вести речи, но важнее всего то, что младший Геррерт победил старшего Бесэ, навсегда развеяв сомнения в том, чей род значительней!
«Эх, отец, вы неизменны!»— с усмешкой подумал Шейрон.
— А что он сам? Уехал?
— Да, турнир турниром, но ведь зашехэтством тоже приглядывать нужно. Кстати, Марвик просил тебе кое-что передать, — сообщил Комэан и, явно злорадствуя, добавил, что прощального подарка Шейрон не увидит, пока окончательно не оправится.
Шехэт задал ещё несколько вопросов о самочувствии сына и уже уходя, сказал, что будет рад принимать его в Бринадале по выздоровлению.
Когда же за Комэаном закрылась дверь, Шейрон облегчённо вздохнул. Он долго готовился к этому разговору, ждал, боялся, а в итоге…
Он никогда не находил с отцом общего языка, всё детство рыцаря прошло в постоянных ссорах и взаимных упрёках. Шла долгая борьба нравов, в которой победу одержал упрямец Шейрон. И ушёл из родного дома, как полагал навсегда, к мечте, к новой настоящей жизни! Однако судьба порой преподносит неожиданности и казавшаяся прямой как стрела дорога, внезапно заворачивается в спираль, и путник возвращается к истокам.
Гордость ли привела его в родовое гнездо или же разбушевавшаяся совесть? Даже сейчас Геррерт не мог точно ответить на этот вопрос. Да, он сражался за Чашу как рыцарь, но вместе с тем пришёл в Бринадаль с покаянием в сердце. Ему мыслилось, что Турнир — безупречная возможность обрести одобрение отца.
И как всё хорошо начиналось! Одолев фаира Бэли, Геррерт ощутил упоительное чувство, на миг ему показалось, что вот она — сбывшаяся грёза!
Но ему всё же пришлось возвратиться из заоблачных высот, и скрестить клинки со следующим противником. Силён и отважен был МарвикБесэ, шехэтГвинры, навряд ли иному рыцарю пришла бы мысль встретить соперника не только калёным юсфитом, но и воинской песней! И всё-таки Шейрону с великим трудом удалось его победить.
Оставался ещё один, последний соискатель Чаши и заключительный противник на пути к славе и признанию — ЯронДжарво, прозванный Мотыльком. Геррерту казалось, что это имя он слышит впервые, но сейчас ему вспомнились бродившие меж оруженосцами истории о рыцаре, что единственный выживший вернулся из засады, устроенной имперским воинам пустынными разбойниками. Все его спутники погибли, но рыцарь отомстил, перебив налётчиков и отправив навеки в Бездну их предводителя Равиля.
История эта раз за разом обрастала невероятными подробностями, и Шейрон сомневался, было ли хоть что-то из этого на самом деле. Однако столкнувшись лицом к лицу с Джарво и потерпев разгром в поединке с ним, он понял — тем рыцарем был Мотылёк, и за подвиг он заплатил страшную цену, имя которой — безумие. Оно клокотало в глубине чёрных звериных глаз, летело вместе с булавой, рассекающей воздух, и стекало потоками крови из незаживающих ран.
Поражение, темнота…4
Рухнули надежды и мир перестал существовать. Однако судьбе вновь было угодно поступить по-своему: дорога, ведущая в бездну, вывела Геррерта на свет.
Пусть один бой он проиграл, но он жив и способен держать в руках меч, которым вырежет ещё своё имя на страницах истории. А отец… впервые за долгое время в его взгляде не было ни гнева, ни упрёка — воистину за это стоило сражаться и жизнью рисковать!
Всё это время, пока Шейрон разговаривал с отцом и размышлял о жизни, Эли безмолвно стояла рядом, глядя на подопечного светлыми по-северному прозрачными глазами. Она смотрела на обессиленного рыцаря, чувствуя несказанную радость от того, что может помочь и утешить. Осознание собственной нужности этому человеку грело ей сердце.
Впервые он предстал перед ней раненный и беспомощный, один вид его был ужасен, а запах крови вызывал дурноту. Но долгом Эли было спасти рыцаря, и она с честью выполнила его, заслужив одобрение старшего жреца. Исцелённый, но всё ещё слабый телом, орхэт был оставлен на её попечение, и в те долгие часы пока он лежал в забытье, Эли сидела рядом, прислушивалась к ровному дыханию, и не решаясь неловким прикосновением потревожить покой.
Геррерт заговорил с ней первым. Отвлёкшись от своих мыслей, он окинул взглядом палату, и в его серых глазах мелькнула тень удивления, будто бы рыцарь уже и забыл о её присутствии. Жрица только печально вздохнула: за годы, проведённые в храме, она привыкла быть незаметной, но фаирШейрон улыбнулся ей и тихо проговорил:
— Я думал, что остался в одиночестве. Но вот ты опять предстаёшь передо мной, спасительница, и знаешь, я не хочу, чтобы ты уходила.
— Фаир… я буду рядом, пока вам это угодно! — поспешила заверить его Эли, а Геррерт вновь коснулся её руки.
— Расскажи о себе, Эли, как ты стала служительницей?
— Моя семья родом с севера, но мы часто переезжали, — послушно зачастила она, удивляясь такому вниманию со стороны благородного. — Отец — торговец, а мать ведёт хозяйство. Меня с ранних лет воспитывала бабушка-знахарка. Она научила меня тайнам лекарственных трав… — девушка замолчала, в памяти всплыло родное лицо: седые волосы, туго стянутые в пучок, бороздки морщин… — Её уже давно не стало, но я помню всё, что она рассказывала. Несколько лет назад отец неожиданно разбогател, и мы переехали жить в окрестности замка. У отца теперь свой торговый дом в предместье, а я… меня он направил в храм. У меня есть способности к чарам, небольшие. Я прошла посвящение в Первый Риод, но дальше Второго не продвинусь. Вечная ксэттум, — она усмехнулась с тихой грустью, — отец сделал это из тщеславия, желая через меня приблизиться к высокому сословию. Но я бы и сама пошла бы сюда, добровольно, из любви к Светоносному и желания помогать страждущим!
