Неправильное привидение - Воронков Николай (читать книги полные .TXT) 📗
И вдруг резкий переход. Я осознал себя в каком-то замке, и, похоже, в собственном. Все привычно, спокойно. Правда, на всех предметах вокруг золотисто-багровый оттенок, как будто они освещались заходящим солнцем сквозь тучи, но я почему-то воспринимал это как само собой разумеющееся. С кем-то разговариваю, это мои хорошие знакомые. И снова обстановка резко меняется. У меня вдруг начинают требовать что-то очень важное. То ли какой-то ключ, то ли что-то еще, но очень-очень важное. Я смеюсь, на меня бросаются, драка, свалка. Я дерусь и убегаю, за мной гонятся. Бегу изо всех сил по каким-то сводчатым подвалам, потом по развалинам, лесу, снова по развалинам. Преследователи то догоняют, то отстают, но избавиться от них окончательно я не могу. Вот я на чердаке какого-то дома, короткая передышка, но вскоре дом окружают. В душе нарастает отчаяние и безнадежность. Снова схватка, меня скрутили и куда-то везут. Мелькание света перед глазами, все нарастающие крики толпы, чувство обреченности становится невыносимо давящим. Вдруг страшная боль, я куда-то лечу… Очнулся я в уже привычной повозке. Все тело дрожит, сердце (если оно у меня еще есть) бухало редко, но с такой силой, что каждый удар болью отдавался во всем теле, и казалось, что я сейчас просто взорвусь от этих ударов…
Успокоиться удалось не сразу. Мне и раньше, как и любому человеку, иногда снились кошмары, но чтобы с такой достоверностью? Ни одной конкретной детали, ни одного лица, но вот ощущение присутствия, сопричастности, полная уверенность, что это было со мной на самом деле. Брр…
Дыхание постепенно успокоилось, я попытался вспомнить подробности, но ничего, кроме каких-то смазанных теней, увидеть уже не смог. Но в одном я был твердо уверен — меня предали, за мной гнались и, похоже, меня убили. Правда, как меня могли убить, если я и так уже мертв, превратился в привидение и просто не имею тела? Но повторения этого кошмара совершенно не хотелось. На всякий случай я решил в ближайшее время больше «не спать». А то кто его знает, что «приснится» в следующий раз…
До самого вечера я пребывал в каком-то странном состоянии. И не сон, и не явь, а какой-то транс. Мыслей почти не было, я просто перебирал свои ощущения во время кошмара. Уже не такие яркие, но все еще достаточно сильные. И в какой-то момент вдруг сформировалась отчетливая мысль — это еще не конец, за мной снова придут. Мысль не моя, чужая! Мне стало совсем плохо. Кто придет, куда придет, зачем придет?! При чем здесь я?! С меня и раньше взять было нечего, кроме анализов. А сейчас я вообще привидение, и вдруг обещание таких вот погонь, ужасов, смерти?! Я в сотый раз пожалел, что поддался гипнозу солнечных лучей.
Когда остановились на ночевку и Таня пришла выпустить меня из клетки, я чувствовал себя совершенно больным и разбитым. Не физически, а как-то мысленно, если так вообще можно говорить. Молчком ушел на край поляны, где уже начинали разбивать лагерь, молчком улегся на пятачок утоптанной земли и скрючился, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Таня хотела что-то сказать, но я отмахнулся.
— Таня, уйди! Мне надо побыть одному.
Голос прозвучал так слабо и вымученно, что Таня сразу заткнулась. Но не ушла, а устроилась неподалеку и до самого утра так и просидела, ожидая непонятно чего.
Следующие два дня выпали из жизни. Я все видел, слышал, но оставался равнодушным. Никуда не ходил, ни с кем не разговаривал. Видимо, я производил нехорошее впечатление, потому что Таня перебралась в мою повозку и героически терпела все неудобства. Несколько раз подходила поближе, начинала чего-то там водить вокруг меня руками, что-то спрашивала, но я не реагировал.
В чем была причина, я так и не понял. Но на третий день, когда перед глазами снова замелькали солнечные лучики, внутри стала подниматься злость на себя и на все вокруг. Злоба била фонтаном, прочищая мозги. Опять сны, опять ужасы? Хрен вам всем, известным и неизвестным врагам! Я буду жить сам, своим, может, и недалеким, но все же своим умом! А кто мне начнет мешать и попытается вправлять мозги, того я просто… не знаю как, но уничтожу! И постараюсь это сделать так, чтобы от него даже привидения не осталось! Нестерпимо захотелось бить, рвать, убивать. Я повернул голову и наткнулся на испуганно-радостный взгляд Тани. А эта еще чего пялится?!
— Чего вылупилась, дура? — грубо спросил я.
Взгляд у Тани стал странным, но через несколько мгновений прояснился и стал еще более радостным.
— Я рада, что ты стал прежним.
— А что, был еще какой-то?
Очень хотелось, чтобы она сказала обо мне какую-нибудь гадость. И уж тогда я ей… Таня будто что-то почувствовала и отвечала медленно, старательно подбирая слова:
— У меня есть способности к ви?дению человека. И когда ты… заболел, я на тебя смотрела, очень часто. Последние два дня ты выглядел так, как будто на тебе размешивали красочки.
Блин, придраться пока было не к чему. Да и фраза какая-то странная.
— Какие еще, на хрен, красочки?! Ты что, меня «голубым» хочешь обозвать?!
Повод все-таки появился, и я начал сдвигаться в сторону Тани. Та напряглась и заговорила быстрее:
— У каждого человека есть свой цвет. Иногда его называют аурой. А последние два дня она у тебя превратилась в месиво, как будто ребенок вылил красочки на листок бумаги и стал перемешивать. И большего всего там было черного цвета. Но что интересно, красочки не смешались, а были сами по себе. Сегодня темные цвета стали исчезать, как будто проваливались куда-то вглубь. И сейчас ты почти прежний, только изредка черная краска взбулькивает.
— Чего? Взбулькивает?
— Да, но совсем немножко. Так бывает, когда человек злится. — Взгляд у Тани снова изменился. — Но уже почти совсем прошло.
Я и сам чувствовал, что быстро успокаиваюсь. Да и любопытно стало — что это за красочки такие?
— А какой у меня нормальный цвет?
— Хороший, Вань, хороший. Когда ты не злишься, не ругаешься, не вредничаешь, не…
— Ну, это понятно, когда я как ангелочек с крылышками, — перебил я ее. — А какая у меня может быть аура, если я привидение?
— Так вот в этом-то и главная странность! То, что тебя видно и слышно, я уже привыкла. А вот поглядеть на ауру догадалась только на днях. И я так рада!
Таня стала такой счастливой, что сразу захотелось сказать ей что-нибудь вредное.
— Может, тогда и стриптиз покажешь? — не удержался я.
— Обязательно покажу, — с готовностью согласилась Таня. Потом ее, видимо, смутили незнакомое слово и мой заинтересованный взгляд. — А что это такое?
Я поперхнулся, стараясь не засмеяться. Но Таня уже почувствовала подвох, поджала губки.
— Вот только я начинаю к тебе хорошо относиться, так ты обязательно сделаешь что-то гадкое.
Я только довольно улыбнулся.
— Это не гадость, а сладостная мечта любого мужчины. И раз пообещала, то придется слово держать. Но я сегодня добрый и потребую исполнения обещания только тогда, когда… когда смогу это не только по достоинству оценить, но и…
Дальше намекать было бессмысленно. Смотреть — это хорошо, а вот потрогать и так далее для меня сейчас лишь недостижимая мечта. Так что нечего портить хорошую девчонку. Я решил сменить тему.
— А что у нас интересного было за эти дни?
— А ты что, ничего не помнишь?
— Ну, как-то очень смутно.
— Интересного почти ничего. Едем и едем. Вчера вот только ты здорово всех напугал.
— И чем, интересно?
— А мы вчера вечером останавливались в таверне. Заехали во двор, разместились, многие уже спать легли. Ты остался в повозке, а где-то в полночь тебе приспичило погулять. Хозяин таверны к этому времени спустил с цепи собак, настоящих волкодавов. Вот хозяин прибегает, весь трясется, а сказать толком ничего не может. Мы выскочили, смотрим, а ты по двору гуляешь, себе под нос что-то бубнишь. А все собаки лежат вокруг тебя и молчат.
— Сдохли, что ли?
— Да нет, живые. Только очень добрые.
— И что? Я тут при чем?
— Не знаю. Только вот, по словам хозяина, с неделю назад эти же собаки загрызли двух воров. А тут лежали как послушные щенята. Ты нагулялся, ушел в повозку, а собаки словно взбесились — окружили ее и больше до утра во двор никого не выпускали. Даже хозяина. А утром снова стали ему послушны. Когда мы уезжали, хозяин был по-настоящему счастлив. Ты что, действительно, ничего не помнишь?
