Сезон гроз - Сапковский Анджей (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
Он вынул из комода шкатулку. Развернул на столе лист бумаги, макнул перо в чернильницу.
– Обещал ты, что страшилище убьешь, – сказал жупан, не поднимая головы. – Получается, слов на ветер не бросаешь. Человек ты верный, как для бродяги… Да и людишкам тамошним жизнь спас. Бабе и девке. Поблагодарили они хоть? Пали в ножки?
Не пали, поиграл желваками ведьмак. Потому как еще в себя не пришли. А пока придут – я уж отсюда и уеду. Пока они поймут, что я их использовал как приманку, в самонадеянной гордыне уверенный, что сумею защитить всех троих. Я уеду, прежде чем до девочки дойдет, что из-за меня она теперь полусирота.
Чувствовал он себя погано. Наверняка был это результат использованных перед боем эликсиров. Наверняка.
– Сей же монструм, – жупан посыпал бумагу песком, а потом стряхнул песок на пол, – истинная мерзость. Я глянул на труп, когда принесли… Что оно такое было?
Геральт тоже сомневался в видовой принадлежности твари, но не собирался признаваться.
– Арахноморф.
Альберт Смулька пожевал губами, тщетно пытаясь повторить.
– Тьфу ж ты, как звали – так звали, пошло оно псу под хвост. Это тем мечом ты его засек? Этим вот клинком? Можно глянуть?
– Не можно.
– Ха, верно, потому что заклятое лезвие. Да и дорогое поди… Лакомый кусочек… Ну, мы-то здесь ля-ля-ля, а времечко бежит. Договор исполнен, пора платить. Но сперва – формальности. Распишись-ка на фактуре. Значится, крестик поставь или иной какой знак.
Ведьмак взял поданный ему счет, повернулся к свету.
– Гляньте на него, – кривясь, покачал головой жупан. – Типа чего, читать умеет?
Геральт положил бумагу на стол, толкнул в сторону чиновника.
– В документ, – сказал тихо и спокойно, – вкралась ошибка. Мы договаривались на пятьдесят крон. Счет составлен на восемьдесят.
Альберт Смулька сплел пальцы, положив на них подбородок.
– Это не ошибка, – он тоже понизил голос, – а, скорее, знак признания. Ты убил страшное страшилище, а оно наверняка ведь непростая была работенка… Сумма никого не удивит…
– Не понимаю.
– Ага, как же. Не изображай невинность. Сказать мне хочешь, что Йонас, когда здесь правил, не выставлял тебе таких фактур? Голову на отсечение дам, что…
– Что – «что»? – оборвал его Геральт. – Что он завышал счета? А разницу, на которую облегчал королевскую казну, делил со мной напополам?
– Напополам? – жупан скривился. – Ты не слишком-то, ведьмак, не слишком. Подумать только, важный какой! Ты с разницы треть получишь. Десять крон. Для тебя оно и так премия немалая. А мне больше надлежит получать хотя б из-за положения моего. Урядникам державным следует быть состоятельными. Чем урядник державный состоятельней, тем и державы престиж выше. Да что бы ты о таком знал?… Наскучил мне уже наш разговор. Подпишешь счет или как?
Дождь стучал по крыше, снаружи лило как из ведра. Но уже не гремело, гроза уходила.
Интерлюдия
Двумя днями позже
– Милости просим, уважаемая, – властно склонил голову Белогун, король Керака. – Милости просим. Слуги, стул!
Свод комнаты украшал плафон – фреска, представлявшая парусник меж волн, тритонов, гиппокампов и созданий, напоминавших омаров. Фреска же на одной из стен была картой мира. Картой, как давно удостоверилась Коралл, предельно фантастической, с реальным положением суши и вод не имеющей ничего общего. Но симпатичной и выполненной со вкусом.
Два пажа приволокли и установили тяжелое резное кресло. Чародейка села, возложив руки на подлокотники так, чтоб ее усеянные рубинами браслеты были хорошо видны и оказались в центре внимания. На завитых волосах ее возлегала еще и рубиновая диадема, а в глубоком декольте – рубиновое колье. Все специально для аудиенции у короля. Она хотела произвести впечатление. И производила. Король Белогун таращил гляделки, не понять – на рубины или на декольте.
Белогун, сын Осмика, был, можно сказать, королем в первом поколении. Отец его сколотил немалое состояние на морской торговле и, как поговаривали, на морском разбое. Прикончив конкурентов и монополизировав каботажные рейсы, Осмик провозгласил себя королем. Акт самозваной коронации, по сути, лишь формализовал статус кво, а потому не возбудил серьезных возражений, как не вызвал и протестов. Во время предыдущих малых войн и войнушек Осмик разрешил конфликты – пограничные и властные – с соседями, Верденом и Цидарисом. Стало ясно, где Керак начинается, где заканчивается, и кто в нем правит. А коль правит – то он король, и надлежит ему носить таковой титул. Естественным образом титул и власть переходят от отца к сыну, а потому никто и не удивился, что после смерти Осмика на трон сел его наследник, Белогун. Правда, сыновей у Осмика было чуть поболе, как минимум еще четверо, но все они отреклись от права на корону, а один вроде бы даже добровольно. Так вот и вышло, что Белогун правил в Кераке уже лет двадцать с гаком, согласно семейной традиции извлекая прибыль с верфей, транспорта, рыболовства и пиратства.
Нынче же король Белогун давал прием: на троне, на возвышении, в собольем колпаке, со скипетром в руке. Величественный, словно жук-навозник на коровьей лепешке.
– Почтенная и милая сердцу нашему госпожа Литта Нейд, – приветствовал он. – Возлюбленная наша чародейка Литта Нейд. Ты изволила снова проведать Керак. И должно быть, снова надолго?
– Мне полезен морской воздух. – Коралл провокационно положила ногу на ногу, демонстрируя туфельку на модной нынче пробке. – По милостивому разрешению вашего королевского величества, конечно.
Король повел взглядом по сидевшим подле сыновьям. Долговязые, словно орясины, оба они ничем не напоминали отца: костистого, жилистого, однако ростом, увы, не вышедшего. Да и братьями они не казались. Старший, Эгмунд, черный, словно ворон. Ксандер, чуть помладше, блондин, почти альбинос. Оба поглядывали на Литту без симпатии. Их явно раздражала привилегия, в силу которой чародеи в присутствии королей сидели, а аудиенции им давали на стульях. Однако привилегия была распространена широко, и никто, почитавший себя цивилизованным, не смел ею пренебречь. А сыновья Белогуна весьма желали сойти за цивилизованных.
– Милостивое разрешение, – медленно проговорил Белогун, – мы дадим. С определенной оговоркой.
Коралл подняла руку и принялась внимательно разглядывать ногти, демонстрируя, где именно она видала оговорки Белогуна. Король знака не воспринял. А если и воспринял, то умело это скрыл.
– Дошло до ушей наших, – засопел он гневно, – что бабам, которые детей не желают, уважаемая госпожа Нейд предлагает магические декокты. А тем, кто уже в тяжести, помогает плод сбросить. Мы же здесь, в Кераке, таковую процедуру полагаем аморальной.
– То, на что у женщины есть природное право, – сухо ответствовала Коралл, – не может быть аморальным ipso facto[2].
– Женщина, – король сел на троне ровно, худощавый и поджарый, – имеет право ожидать от мужчины лишь два дара: лето встретить в тяжести, а на зиму получить лапти из тонкого лыка. Как первый, так и второй дар должны заякорить женщину в доме. Ибо дом является местом для женщины соответствующим, природой ей предписанным. Женщина с большим пузом и цепляющимся за подол потомством от дома не удалится, и в голову ей никакие глупости не придут, а сие гарантирует такоже и спокойствие духа мужчины. Спокойный же духом мужчина способен тяжко трудиться заради умножения богатства и благосостояния своего владыки. Трудящемуся же в поте лица своего и без передыху, спокойному за чету свою мужчине в голову не придут такоже и никакие глупости. А коли женщине некто подскажет, что может она рожать, когда пожелает, а когда не пожелает – то и не должна, да когда некто вдобавок подскажет ей способ и подсунет средство, тогда, почтенная, общественный порядок начнет рушиться.
– Верно, – вмешался принц Ксандер, уже давненько ждавший оказии, чтобы вмешаться. – Именно так.
