Земля избранных (СИ) - Бородина Мария (первая книга .txt) 📗
Комната, разделённая пополам ширмой, походила на тюремную камеру… Об уединении здесь можно было только мечтать. Однако ни выбора, ни выхода не было. Два года назад мать, дабы расплатиться с кредитом, вынуждена была продать квартиру в центре, выбрав менее просторную на окраине. Её не смутили ни дурная слава северо-западного спального района, ни постоянный грохот монорельса. Нери, как всегда, ни о чём не спросили, поэтому он промолчал. Чтобы сохранить крупицы материнской любви и понимания, лучше было не открывать свой рот. Вообще.
Глаза искали точки преткновения в череде строчек, но попытки ухватить смысл вновь и вновь заканчивались провалом. Невозможно сосредоточиться на конспекте, когда сон вот-вот тебя одолеет. И когда память то и дело напоминает о вчерашнем дне… А если слышишь чужое напряжённое сопение по ту сторону ширмы — тем более.
Форточка с грохотом захлопнулась, покорившись ветру: осень за окном демонстрировала нелёгкий нрав. Нери потянулся к клавише блокировки. Глаза встретили насыщенно-синий сумрак в застеклённом проёме. Прямо над домом завис задумчивый лик полной луны. Чуть поодаль, почти касаясь крыш, плыл зелёный глаз Фаты. Нери сощурился, поймав гипнотическое сияние спутника, и подпёр подбородок ладонью. Когда он был ребёнком, мать говорила, что отец работает исследователем на Фате. Но доводы были настолько наивны, что годам к шести в голове Нери созрело чёткое осознание двух фактов. Отец — не космонавт. Отец не вернётся.
Хватит лирики, отвлекаться нельзя! Половина одиннадцатого уже. Если дело пойдёт так дальше, завтра его ждёт очень низкий балл. Вот Гандива-то обрадуется! Мировая история допереломного периода — это не физика и не высшая математика, где Нери с его логикой постоянно фартит. Здесь нужна бетонная филейная часть и голая зубрёжка. Гандива так умеет. Нери, привыкший брать головой, а не усидчивостью — нет.
Хорошо бы мама сжалилась и забрала Венену к себе! Можно было бы включить музыку и разбудить разум большой кружкой крепкого кофе. Можно было бы… Только мать не подавала голос уже четвёртый день. Вздумалось же Нери — зелёному мальцу — учить взрослую женскую особь, как расходовать платёжные единицы и покрывать выросшие втрое задолженности по кредитам! Тыла для отступления больше не было. И вариантов тоже. Нери не мог договориться ни с мамой, ни с сестрой, ни с физиологией своего организма.
Оставив конспект, Нери поднялся из-за стола и осторожно заглянул за ширму.
Венена растянулась под столом, задрав ноги. Её взлохмаченные волосы разметались по полу, пустые глаза таращились в потолок. Венена обмотала ногу шерстяным шарфом, и теперь размахивала ею, наблюдая, как белые кисти рисуют в воздухе дуги и окружности.
— Венена, — Нери присел на корточки и погладил сестру по голове, — ты не хочешь спать?
— Очешь спать… — механически повторила сестра. — Очешь спать, спать…
Нери отвернулся. Диалог с сестрой был бесполезен. С рождения Венена не реагировала на окружающий мир, существуя в своей оболочке. Мать полагала, что странности Венены — истинное повреждение в результате тяжёлых родов. Её рвение доказать свою точку зрения было понятно: будь вина случая и реаниматоров обоснована, государство выплачивало бы Венене компенсацию в течение всей жизни. Но не всегда всё идёт так, как хотелось бы.
Отчаяние накрывало Нери: каждая потерянная минута вычиталась из времени драгоценного сна. Он посмотрел сестре в лицо, пытаясь поймать отрешённый взгляд и наладить контакт:
— Венена, может, переодену тебя и спать ляжешь?
Венена замотала головой. Похоже, на этот раз достучаться удалось. Но надолго ли?
— Мне к семинару готовиться надо, — вздохнул Нери, пытаясь подавить раздражение. — Ты понимаешь?
— Адо ты понимаешь, адо ты понимаешь…
— Ч-ч-чёрт!
Кровь подступила к лицу, обдав щёки пламенем. На языке заиграл терпкий металлический привкус. Нери швырнул конспектор в кресло и стиснул зубы, чтобы не завыть волком. Венена, не разделив негодования, звонко прыснула, и Нери почувствовал себя карасём, которого обжаривают на сковороде. Карасём без чешуи, с содранной кожей.
— Лучше бы поломка проявилась у меня! — он желал испепелить сестру взглядом. И это получилось бы, если бы Венена хоть что-то понимала. — Никаких тебе забот! Я тоже хотел бы висеть у родственников на шее и мешать им жить!
— Мешать им жить, мешать им жить, — Венена откинула голову, продолжая бесцеремонно размахивать ногами. Её волосы в электрическом свете походили на языки пламени. — Жить, жить, жить…
Нери шумно выдохнул, подавляя крик. Ладони сами собой сжались в кулаки. «Возьми себя в руки, идиота кусок!» ‒ вопил внутренний голос. Всё, что накопилось, требовало выхода. Срочного.
Нери поспешил к выходу. Оттолкнул случайно отказавшийся на пути стул и с размаху ударил дверью о косяк, выпуская пар.
Уф! Так-то лучше. Точка кипения пройдена без потерь. Почти.
Облегчение снизошло вместе с прозрением и щемящим чувством вины. Комок раскаяния подкатил к горлу, мешая дышать. Почему он вечно ищет виноватых и непременно находит их в лице Венены?
В детстве Нери, наслушавшись баек о внутренней связи близнецов, воображал, что может читать мысли сестры. Он часами смотрел в её безучастные глаза, не осознавая до конца глубину катастрофы, и искренне старался угадать каждое её желание. Всё его существо переполняла гордость, когда Венена выпивала стакан воды, что он приносил, или мурлыкала, радуясь подложенной под спину подушке. Воспоминания о детстве заставили глаза слезиться.
Нери закусил губу. Пройдя на ватных ногах пару шагов, приоткрыл дверь в комнату матери и заглянул в темноту. Кто знает, может быть, она снизойдёт до него и заберёт Венену к себе?
Мать лежала лицом к стене, с головой накрывшись одеялом. Уличные огни, прорывающиеся через прямоугольник окна, отбрасывали блики на кипенно-белую ткань наволочки.
— Ма-а-ам, — позвал Нери тихо, — ты спишь?
Напыщенное молчание стало ему ответом. Но поверхностное дыхание матери выдавало её бодрствование. Впрочем, большего Нери не ждал.
Временами, когда Нери ловил на себе потухший и безразличный взгляд матери, он чувствовал, что она обвиняет его в случившемся с Вененой. Он-то появился на свет первым и закричал сразу. Лишние три часа, что отсиживалась в утробе его сестрёнка-двойняшка, стали роковыми. Для них троих.
Независимые эксперты решили, что повреждения у Венены нет. И списали всё на присутствие дефектного гена, что мешает ей воспринимать информацию внешней среды. Подавить его экспрессию нельзя, это необратимая поломка. А значит, вина семьи, её образа жизни и генофонда доказана. Пожизненное клеймо для всей генеалогической ветви. Нери едва достиг возраста межполовой интеграции, но уже знал: удача на личном фронте его не ждёт. Грязные — те, у кого в роду были замечены поломки, — редко заводят семьи и ещё реже воспроизводят потомство. Нери может закончить третий этап образования с наивысшим баллом, стать успешным в любой области, но этого аспекта его жизни не сможет изменить никто. Даже если он будет обладать всеми благами мира, отметка в биологическом паспорте и маленькая татуировка между лопаток будут напоминать о незавидном положении в иерархии биологических особей.
Намеренно лязгнув ручкой, Нери захлопнул дверь и направился в кухонную секцию. Может быть, хоть там удастся сполна насладиться одиночеством, что стало роскошью? Запустил кофе-машину. Спёртый воздух насытился пряным коричным ароматом.
Глоток крепкого напитка пламенем пролился в горло. Не включая свет, Нери прильнул к огромному окну во всю стену. Темнота улиц наполнялась огнями, бегущими световыми линиями, неоновыми отблесками вывесок. Под ногами пронёсся, сияя расписанными боками, реактивный автобус, оставив тающий люминесцентный след. Тротуары пустовали: лишь влюблённая парочка коротала время на скамейке под окном. Видно, байки о призраках разогнали людей по домам.
Отпив ещё кофе, Нери достал коммуникатор: хоть здесь часть конспектов сохранилась. Читать с маленького экрана не слишком удобно, но на безрыбье и рак — та ещё рыба. Лишь бы не возвращаться в комнату!
