Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Аданэй безучастно оторвал взгляд от кружки, но не шелохнулся. Что-то непривычное, неестественно присутствовало в его облике, Элимер заметил это даже издалека.
– Ты… – выдавил он. Тупая злоба безжалостно стиснула грудь, не позволяя даже вздохнуть. – Аданэй… Ты умрешь. Прямо сейчас.
Аданэй по-прежнему безучастно взирал на него, словно не отдавая отчета в происходящем. Но спустя короткое время его голос наконец раздался в опустевшем трактире. Глухо, будто из-под земли.
– Хорошо.
– Ты боишься схватки, грязное ничтожество? Просто так дашь себя убить? – хрипло рассмеялся Элимер.
Аданэй молчал, равнодушно наблюдая, как его противник подходит ближе и вынимает из ножен меч, и вновь опустил взгляд в кружку.
Что-то неправильное во всем этом было, словно Элимер видел перед собой не брата, а незнакомца. Словно его подменили. Но нет, это все-таки Аданэй: те же светлые волосы выбивались из-под капюшона, те же серые глаза смотрели с красивого лица. И, тем не менее, он как-то неуловимо изменился. По-прежнему красивый, он как будто что-то утратил, как-то померк, стал обычным. Словно растерял все свое обаяние, все свои странные чары. Они ушли. Или – затаились.
– Поднимись, трус! – презрительно ухмыльнулся Элимер. – Посмотри мне в глаза. Имей смелость хотя бы умереть стоя.
– Если ты хочешь… Хорошо. Я встану. Я посмотрю. Но, может, перед моей смертью ты выпьешь со мной кружечку пива? – он как-то очень нервно рассмеялся, и смех этот напомнил всхлипы. – А потом убьешь, я никуда не денусь. Уже не денусь. Даже сопротивляться не стану. Мне все равно, как я умру. Все равно когда, но лучше бы поскорее.
От неожиданности Элимер и впрямь плюхнулся на скамью напротив брата и внезапно для себя самого спросил чуть ли не с участием в голосе:
– Что с тобой произошло?
– Слишком многое, чтобы рассказывать, – он пододвинул ему вторую кружку, которая, оказывается, уже давно здесь стояла, и ответил на невысказанный вопрос:
– Я ждал тебя. Вот и приготовил ее.
– Ждал?
– Да. Очень. Как и ты про меня, я знал, где ты находишься. Все это время знал. И я ждал тебя. Наконец ты пришел. Я рад.
– Чему? И зачем ждал?
– Ты меня убьешь. Сам я не могу. Ты прав, я трус.
– Забери тебя тьма! – вскричал Элимер и ударил тяжелой кружкой о стол, расплескав добрую половину пива.
Месть вдруг перестала казаться такой уж привлекательной. Где же враг, ползающий в ногах, умоляющий о пощаде? Или хотя бы исходящий бессильной яростью? Какое же удовольствие в том, чтобы убивать это равнодушное, апатичное, аморфное существо!
– Что с тобой?
– Зачем тебе знать? Впрочем, ладно… Моя жена и дочь мертвы. Аззира и ее брат убили нашу дочь. А я убил их: его – мечом, Аззиру – задушил. Вот этими вот руками, – Аданэй уставился на собственные пальцы так, словно видел их впервые. – Теперь больше нет смысла, жить незачем. Можешь радоваться, ты победил.
– А как же месть? – оправившись от изумления, возразил Элимер. – Разве она – не смысл? Ты не хочешь даже попытаться? Отомстить мне, ненавистному врагу?
– Нет ненависти, Элимер. И вражды нет, – все так же глухо отозвался Аданэй. – Ничего больше нет. Все умерло. Я почти покойник. Только вот убить себя решимости не хватает.
– Теперь от твоей смерти я не получу ни малейшего удовлетворения… – рассеянно пробормотал Элимер. И тут же яростно процедил: – Будь ты проклят!
– Я уже проклят…
Аданэй вдруг истерично расхохотался, на миг – только на миг, – напомнив себя прошлого:
– А хочешь, я подниму против тебя меч, даже взмахну им. А ты меня быстренько так прикончишь.
– Что ты делал все это время? – проигнорировав последние слова брата, спросил Элимер. – После того, как сбежал из Илирина, что ты делал?
– Я и не помню толком. Я даже не помню, как оказался здесь. Шел без цели, бродил, ввязывался в драки, надеялся, что меня убьют. Не повезло. А потом почуял, что ты меня ищешь, вот и задержался в этой деревне, ждал тебя и напивался каждый день. Больше ничего.
– Знаешь что, – скривился в ухмылке Элимер, – а я не стану тебя убивать. Ты такой жалкий… Я и впрямь победил. Ты прав – я победил. Моя месть удалась без моего участия. И я не подарю тебе забвения. Мне нравится видеть твои муки.
– Убей, – прошептал тот, выжидающе уставившись на брата. – Убей, Элимер.
– Нет! Однако кое-что я тебе обещаю. То, что не завершил тогда, – он гадко усмехнулся, вынул меч и, поднеся острие к щеке Аданэя, закончил фразу: – Несколько шрамов, ведь ты помнишь? Это даже приятнее, чем твоя смерть. Но перед этим ответь мне на один вопрос, раз уж мы беседуем здесь по-братски. Моя ненависть к тебе понятна. Но ты? Мне всегда было любопытно: до того, как я стал кханом, и у тебя появился повод, за что ты меня ненавидел? Тогда, в детстве?
Аданэй посмотрел на Элимера недоуменно. Кажется, приставленный к щеке меч ничуть его не волновал.
– Ненавидел? Нет. Пока ты не стал кханом, нет. Ты не поверишь, сейчас я и сам с трудом в это верю, но… я даже любил тебя тогда. Ты был моим младшим братом, и да – я тебя любил. Хотя старался не показывать. Потому что еще я завидовал, злился. И я, помнится, удивился твоему предательству… Ну, тогда я воспринял это как предательство: твою ложь и этот поединок. Потом-то я понял: ты все это видел по-другому…
Эти слова обрушились на Элимера подобно стихиям, которые недавно властвовали в мире. От неожиданности он даже отвел меч в сторону. И венец боли разомкнул жестокие объятия, и сила, что до сих пор вела его, отпустила. Но ведь именно на это он и рассчитывал, ведь именно поражение Аданэя должно было избавить его от мук! Но вместо того, чтобы закончить все смертью брата, вместо того, чтобы хотя бы изуродовать его, он выдавил лишь потрясенное:
– Что? Чему ты мог завидовать?
– Твоя мать так любила тебя… А потом твоя бабка. Меня никогда и никто так не любил. Я завидовал.
– Зато отец души в тебя не чаял!
– Не во мне. Во мне он любил только продолжение моей матери. И, наверное, еще свою вину чувствовал…
– Что за ерунда? Какую такую вину? А насчет матери… Разве я не был таким же ее продолжением, как ты?
Аданэй, ошеломленно вскинув брови, уставился на Элимера так, словно тем овладело опасное безумие:
– А не слеп ли ты? – спросил он. – Неужели ты все это время думал, будто мы с тобой сыновья одной матери?
Теперь пришел черед Элимеру удивляться. Хотя, если уж честно, весь этот разговор и так вызывал у него сплошное удивление.
– Вообще-то да, – кивнул он. – У меня даже мысли не возникало, что…
– Что кханне Отерхейна не моя мать? Но это правда.
– И кто же… кто же твоя мать? Где она сейчас?
– Понятия не имею где. Да мне и неинтересно. Она была наложницей, которой захотелось большего, чем просто согревать ложе кханади. Она решила стать благородной госпожой. Вышла замуж, а от меня избавилась. Я для нее был только уродливым ублюдком – так она сказала, когда отдала меня нашему отцу. Вообще-то сначала она хотела меня убить, но отчего-то передумала. На свою голову. И на мою. Лучше бы она сделала это тогда. Это было бы лучше для всех. Мне обо всем нянька рассказала, давно, еще в детстве. Когда я вырос, то отомстил Ильярне – так звали мою мать. Но теперь это все уже неважно…
– Ильярна? – в голове Элимера услужливо всплыла картинка: красивая женщина, которая спрашивала об Аданэе.
– Удивительно, да? Я назвал этим именем свою дочь. Сам не понимаю почему.
– Она спрашивала о тебе. Перед тем, как пыталась меня убить.
– Кто?
– Твоя мать. Эта Ильярна. Как же я сразу не догадался? Я думал, она одна из твоих любовниц.
– Понятно… Не ожидал, – безразлично откликнулся Аданэй.
– Что тебе понятно? – Элимер был далеко не так спокоен, как брат: слишком много удивительных открытий свалилось на его голову: – Если бы она видела в тебе лишь уродливого ублюдка, не рисковала бы жизнью ради того, чтобы узнать о твоей судьбе!
– Ну, к тому моменту она уже перестала видеть во мне ублюдка, тем более уродливого, – ехидно усмехнулся Аданэй, на мгновение напомнив прежнего себя. – Я же говорю, я ей отомстил. Она запомнила.
