В погоне за артефактом - Сурикова Марьяна (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Вперед! — гаркнул сыщик, отвлекая меня от мыслей на тему, женские или мужские кости предпочтительнее на вкус, и забрасывая на вмурованную в стену лестницу, ведущую в темный верхний проход.
Я вцепилась в металлические ступени и стала резво карабкаться вверх, когда Фомка внезапно заголосил:
— Слезай!
Но слезть я не успела. Все же мы оба были слишком плохо информированы относительно повадок канализационных хищников. Чудные зверушки совершенно изумительным образом могли прыгнуть на стену, вонзить когти в расщелины каменной кладки и поползти вам наперерез так стремительно, что оставалось только разжать руки и бухнуться вниз, прямо на Фомку.
Громадная смердящая пасть клацнула жуткими зубищами перед самым носом, а как только руки Фомки попытались сомкнуться на том, чем я на него налетела, эти самые зубы вцепились в ворот рубашки и вздернули мое хиленькое тельце, отобрав его у вцепившегося с другой стороны напарника. Удар огромной лапой отшвырнул Фомку назад, прямо в протекающие по дну канализации мутные потоки, а я получила ответ на вопрос, чьи косточки вкуснее.
Сопротивление было самым глупым, что я могла предпринять, болтаясь в пасти волколота, как котенок в зубах любящей мамы-кошки. Зверюга унесла меня на каменный выступ, проходящий по правой стороне следующей широкой трубы, и расцепила челюсти. Потом, уронив меня на камни, бухнулась сверху, придавила мохнатым телом и принялась отгрызать мою голову.
Только по прошествии пяти минут, совладав с расшалившимися нервами и разошедшимся воображением, я сообразила, что голову мне не отгрызают, а вылизывают, тщательно собирая огромным шершавым языком остатки крема. Этот же жуткий язык чуть позже переместился на мое лицо, и зверюга, перевернув меня лапами на спину, стала слизывать все масляно-кремовые пятна, оставшиеся на плечах и рубашке.
Где-то позади волколота раздалось жуткое хрипение, прозвучавшее посмертным гимном мне, которое издавал подбирающийся к «сожравшей» меня тварюге сыщик. К сожалению, совершенно не было времени умилиться верности моего напарника, не удравшего подальше, пока хищник занимался своей жертвой, а решившего отомстить жуткому чудовищу.
— Фомка! — заголосила я, и кошмарное хрипение прекратилось, сменившись удивленным сопением, которое периодически прерывали звуки, издаваемые вылизывающим меня волколотом. — Фомка, если ты взял с собой весь обед, достань псине тортик, иначе он всю меня до косточек слижет!
По счастью, в агентство Савсен Савсеновича брали исключительно сообразительных личностей, чему мы с напарником являлись подтверждением, а потому никто не стал задавать вопросов типа: «А тебя что, еще не сожрали?» Мой замечательный Фомка тут же бросился распаковывать помятый рюкзак и шуршать непромокаемыми пакетами. Минут через пять волколот внезапно насторожился, повел носом и мгновенно забыл про меня, имеющую возможность порадовать тортиколюбителя исключительно масляными пятнами. Псина развернулся и совершил прыжок прямо к другому краю выступа, где Фомка пристроил полураскрытый пакет с куском кремового торта.
Рванув от увлеченно засовывающего язык в небольшое отверстие животного, Фомка подскочил ко мне, схватил рукой за шкирку, забросил на правое плечо, на левое закинул рюкзак и гаркнул:
— Веди!
— До конца тоннеля и налево, — дрогнувшим голосом отдала я приказ и потряслась дальше на моем улепетывающем рыцаре.
— …Сейчас помру, — хрипел Фомантий, облокотившись о край каменной кладки, опоясывающей выход из дивного места. Мы все-таки благополучно выбрались.
Насмерть зализанная волколотом, я лежала на зеленой травке, смотрела в синее небо и философски размышляла на тему огромных зверюг и летающих через перила лестниц тортиков.
— Фомочка, — спросила пыхтяще-сипящего самого расчудесного мужчину на свете.
— Чего? — прохрипел пытающийся отдышаться сыщик.
— Как можно помогать и пакостить одновременно?
— Не знаю, ы-хы-ы-ы, это талант, ы-х-х-хы, его надо иметь.
— Большой талант, — еще более философски выдохнула я, вновь переводя взгляд на белоснежные облака.
В ответ напарник просто шлепнулся рядом и также философски уставился в небо.
— Подальше тикать надо, — глубокомысленно изрекла я.
— Надо, — согласился напарник.
— А то облава нагонит, — подначила не шевелящегося Фомку.
— Подохнут на месте от нашей вони, — сделал вывод сыщик.
— И то верно. — Я сложила руки на груди, любуясь, как облака меняют форму, превращаясь в далекой вышине в милых, измученных костлявой диетой волколотиков. — Покоя не дает мне вопрос, Фомка, — почему он выбрал меня?
— Неровно дышит, — сделал друг очевидный вывод. Очень очевидный и, я бы сказала, слишком очевидный.
— Ведет он себя именно так, — подтвердила я эту очевидность, — но, Фом, я ведь не королева выпускного бала, чтобы сражать красотой с первого взгляда! А артефакт точно избалован воздыхательницами. Видел, сколько у этого солнечного самомнения? Однако выбор он сделал именно при первой встрече. Знаешь, — решила я порассуждать на гложущую меня тему, раз уж все равно лежим и переводим дух, — вот никогда не было так, чтобы в меня с первого взгляда влюблялись, да и вообще ведь не влюблялись.
— Так ты же встречалась с этим… как там его звали?
— Питенс.
— Ага, с птенцом!
— Ему сложно было меня не заметить. Я тогда на него пустой горшок уронила — со стеллажа, на котором пыталась отыскать улики. Он ему на голову оделся, как сегодня на Мика — кастрюля.
— Нарочно уронила?
— Нет, случайно. Это было одно из первых заданий — отыскать пропавшие из цветочного магазина горшки из редкого фарфора с серебряными и медными инкрустациями. А Питенс оказался владельцем магазина. Пока я расследовала это дело, мы с ним и познакомились поближе.
— А потом?
— Потом дело раскрыла, расследование закончилось — и роман закончился.
— Ну а после него чего ни с кем поближе не познакомилась?
— А больше горшков под рукой в подходящий момент не оказывалось.
Фомка хмыкнул.
— Потому и говорю, что не внушаю я безумной страсти с первого взгляда, но артефакт нарочито ведет себя как влюбленный. А у него, во-первых, любить нечем, поскольку сердце отсутствует, во-вторых, тела нет, значит, плотские удовольствия не волнуют, в-третьих же остается лишь дух, сохранивший свой извращенно-гениальный разум, свой дар и склонность к розыгрышам, которая, судя по всему, была в нем очень сильна в то время, когда артефакт являлся человеком.
— А почему ты решила, что он им был?
— Он удивительно достоверно копирует все человеческие повадки и делает это именно в подходящих ситуациях. За его словами и поведением что-то стоит, но слишком мало информации, чтобы сделать конкретные выводы. Понять, почему он выбрал именно меня, это как ухватиться за ниточку расследования с другого конца, ведущего к развязке.
— Боюсь, в нашем случае даром предвидения обладает только один чел… дух, а потому, не разобравшись во всем и не распутав дела, предсказать ты ничего не сможешь. Почему бы не рассмотреть вариант, что он видит, как ты его в недалеком будущем обратишь?
— Потому что не уверена в его желании быть найденным. Однако при всем при том его подсказки всегда давали в руки определенные ниточки и наводили на след. — Я грустно вздохнула, догадавшись, что у Фомки тоже нет никаких соображений относительно суперзагадочного артефакта. — И первый след ведет нас к Дмитрису Урвину.
— К слуге?
— К нерадивому слуге, уволенному по статье «Халатность при исполнении служебных обязанностей».
— И как мы его допросим, если нужно ноги из королевства делать? Перекроют нам выходы, как только попадем в розыск.
— Но ведь пока не попали, — с намеком сказала я широко улыбнувшемуся напарнику.
— Именем короля, Дмитрис Урвин, откройте! — Разнесшийся за низкой дубовой дверью гул Фомкиного стука мог поднять кого угодно и откуда угодно, а зычный голос напарника привлек внимание нескольких прогуливающихся по тротуару прохожих, которые тут же поспешили пройти мимо. Наглость — второе счастье, а уверенность в себе — главное, особенно когда идешь напролом, прикрываясь именем правителя, который в данный момент собирает консилиум сыщиков по твою душу. Я даже на секунду не усомнилась в том, что дверь нам откроют.
