Золотая свирель - Кузнецова Ярослава (книги без сокращений .txt) 📗
Которым Ирис убил чудовище.
— Ты, госпожа моя принцесса, чем насмехаться лучше б показала дураку за какой конец меч держат. Чтоб не махал попусту дурак мимо тварюки крылатой, а поддел ее как следовает, да наземь уложил.
— Напрашиваешься? Я ж тебя как зайца паленого гонять буду, спуску не дам. Взвоешь ведь, рыжий, пощады запросишь.
— А вот как запрошу, так и насмешничай на здоровье, госпожа моя принцесса.
— Ну, готовься, будет тебе вечером праздник с фейерверками. Только если утром на н о ги не встанешь — не обессудь. Каррахна! Экий ты, рыжий, упрямец. Колотили тебя мало?
— Так я ж не за колотушками к тебе, госпожа. Я ж за наукой. Что поделать, раз наука без колотушек не дается. Орешка без скорлупы не бывает, как и рыбы без чешуи.
— Мудр не по годам. Откуда ты, рыжий, выискался такой?
— Меня Ратером кличут, госпожа моя принцесса. Или Кукушонком, потому как пес т рый от веснушек. А рыжих в Амалере каждый второй.
— Да поди всех Ратеров запомни! — Мораг расхохоталась. — Все вы рыжие и пестрые от веснушек, аж в глазах рябит. А наглые — верно — через одного.
— Как будет угодно госпоже моей принцессе.
Голос Кукушонка дрогнул — обидело его наше злонравное высочество.
Кстати, высочество. Догнало нас, оказывается. Интересно, зачем оно ездило к лорду Маверу?
Я пошевелилась, дотягиваясь до тикового полога чтоб выглянуть наружу. Пепел под моей рукой хрипло вздохнул, не открывая глаз. Лицо его горело, и ладонь у меня вспотела.
Я вытерла руку о юбку. Кровь затворять, это, конечно, да. А вот что мы помним про жар и лихорадку?
Кое-что помним.
Из дверей в двери, из ворот воротами, из полудня к полночи, пойду я к темну морю полуночному. У темна моря полуночного стоит дерево карколист, под тем деревом сидят с е меро сестер. Как первая из них — Трясина, вторая — Ломина, третья — Огнея, четвертая -Гладея, п я тая — Маетуха, шестая — Знобуха, седьмая — Окорукша. Дам я сестре Трясине белый камень — тряси, Трясина, белый камень, не тронь белого тела. Дам я сестре Ломине желтый камень — ломи, Ломина, желтый камень, не тронь желтой кости. Дам я сестре Огнее рудый камень — пали, Огнея, рудый камень, не тронь рудой крови. Дам я сестре Гладее карый к а мень — глодай, Глодея, карый камень, не тронь карого мяса. Дам я сестрам Маетухе да Зноб у хе по железной подкове — грызите, сестры, железны подковы, не троньте ни сердце, ни п е чень, ни селезенки, ни какого другого нутра. Дам я сестре Окорукше ленную кудель — тяни, Окорукша, ленную кудель, не тронь ни жил, ни поджилков, ни пережильцев, ни больших су с тавов, ни малых суставчиков. Грызите, лихоманки, камень да железо, тяните, лихоманки, ленную кудель, отлучитесь, отрекитесь от твари Божией, ни вертайтесь ни днем, ни ночью, ни утром, ни в полдень, ни в победок. Слово мое крепко, лепко, во в е ки веков. Да будет так!
И еще раз повторила. И еще.
Пепел вздохнул поглубже. Осторожно так вздохнул, бережно. Больно ему глубоко дышать.
— Мне… уже легче. Прекрасная госпожа.
Легче, ага. Разбежался. Я нашарила под бортиком флягу с разведенным вином.
— Пей, бродяга. Тебе сейчас почаще пить надо.
— Чем больше пьешь, госпожа, тем больше обратно просится. Мороки будет…
— Глупый, вся вода через кожу выйдет, с таким-то жаром. Пей давай, не капризничай.
Пепел послушно глотал, а я глядела на Ратерову вихрастую тень, покачивающуюся на переднем пологе. Где-то сбоку немузыкально посвистывала Мораг.
В скрип колес вплелся нарастающий грохот копыт. Опять какие-то рыцари по дорогам шастают? Впрочем, разъезд нам теперь не страшен, у нас принцесса эскортом.
— Сдай направо, рыжий! — крикнула Мораг. — Псоглавцы едут.
Грохот накатился, по матерчатым стенкам замелькали тени.
— О! День добрый, сэн Мараньо! — Незнакомый мужской голос. — Вот мы и опять п о встречались. Я уж думал — до Ставской Гряды не встретимся.
— Приветствую братьев. — Голос принцессы сделался грубее и резче. — Знакомы с гер о ем нашим? Драконоборцем, побивателем горгулий? Ратер Кукушонок, прошу любить и ж а ловать.
— А, так это ты, парень, горгулью мечом угостил? Брат Хаскольд рассказывал. Откуда она взялась, ты видел?
— С неба прилетела, — буркнул Кукушонок. — А потом в воду упала. Не побил я ее, пр о гнал просто.
— Скромняшечка наш, — поддела Мораг. — Смотрите как зарумянился.
— И куда ты едешь, драконоборец?
— В Галабру. К батьке.
— А в фургоне у тебя что?
Мораг фыркнула:
— Чудовища у него в фургоне.
Псоглавец недоверчиво крякнул. Задний полог зашевелился, откинулся. В проем з а глянул хмурый рыцарь в черном плаще и белом нарамнике. С груди у него скалилась соб а чья голова.
— Ага, — сказал он. — Одно чудовище еле дышит, второе глазами лупает. Оба мелкие к а кие-то. — Полог упал. — А скажи-ка мне, любезный сэн, кто из них дракон, а кто горгулья?
— Драконоборца нашего спроси, любезный брат Фальверен, — откликнулась Мораг. — Эти твари — не моя добыча. Моя еще по лесу бродит, меня поджидает.
— Не поспешил ли ты клетку заказать, а, любезный сэн? Не спугнешь уд а чу?
— Я бы поспорил с тобой, брат Фальверен, на полсотни золотых, что первым дракона словлю. Да ведь тебе, небось, устав запрещает на деньги спорить.
— На деньги — запрещает, а на интерес — не запрещает. — Перрогвард хохотнул. — Давай поспорим, любезный сэн. Если ты первый чудовище словишь — поможем тебе отвезти его к у да скажешь. Если мы первые управимся — заберем твою клетку. Видишь кобылку вью ч ную?
— Ну?
— Волчью отраву везем. Много. Наделаем приманок — ни одну, так другую дракон с о жрет.
Я аж подпрыгнула на соломе. Пепел широко распахнул глаза, мы обменялись встр е воженными взглядами.
— Дракона — волчьим ядом? — В голосе принцессы прозвучало только удивление. — Др а кон — не какой-нибудь волчишка задрипанный, вряд ли ему ваша отрава желудок попо р тит.
