Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей (первая книга TXT) 📗

Херн уже и не знал, как ему поступить. Злость и жалость смешивались в единую смесь, мучительно разъедающую его живот. Как быть? Вольга бесповоротно тронулся рассудком и никакие слова не переубедят его. Вполне вероятно, Обращенный заложил в его голову одну задачу: уничтожить все живое за бессмысленностью существования. Знал ли он что-либо ещё? Конечно, только все его воспоминания крайне отрывочны и бессвязны. Покончить с его убогим существованием было бы милостью, но Херн все ещё не мог на это решиться. Может ему удастся как-то восстановить его разум, вернуть прежнего Вольгу. Сколько себя не убеждай, а в благоприятный исход своего замысла он верил все меньше.

Армия была разбита, а оставшиеся волколаки распространились по землям в поисках свежего мяса. Вольга уже не контролировал их. Юг пал, причем пал удивительно быстро. Север держался не менее года, а здесь все решилось за какие-то дни. Может быть в каком-то уголке этих земель и найдется герой, который добьет оставшихся. Может и нет. Скорее всего нет. Присутствия Ядвиги Херн уже не ощущал, но вскоре она появилась у него за спиной. Израненная, изнуренная, но живая. Херна это радовало. “Я ошибался, никакие разговоры здесь не помогут, — говорил он, глядя на безразличного ко всему Вольгу. — Мне стоило покончить с ним еще тогда, на востоке. Хоу был бы жив. И Рустам. А мы бы…”. Херн выгнулся от болезненного удара в спину. Кровь покатилась вниз по талии, бедру, ноге. Спина онемела, живот горел, точно в него залили кипяток. Херн повернулся. Ядвига глядела на него холодными глазами, держа в руке меч. Она толкнула клинок, и Херн упал на четвереньки. Острие вылезло из живота. Дева вытащила клинок и с размаху полоснула его по спине. Херн припал к земле. “Не переживай, — Вольга встал на ноги. — Раз в нашей жизни не было смысла, то разве она есть в смерти? Расслабься. В том месте, куда ты сейчас направишься, будет куда больше смысла, нежели во всем нашем древе”. Вольга ушел за спину. Послышался звонкий хруст, после которого рядом с Херном упала и Ядвига. Её широко открытые глаза потускнели, однако не выражали ни испуга, ни удивления. Она умерла ещё раньше, когда Зов закрался в её голову. Херн до последнего цеплялся за жизнь, распускающей свои последние лоскуты. Сил едва хватило на последнее движение.

Вольга топал на юг через пепелище прошедшей битвы, без стеснения наступая как на человеческие, так и на звериные останки. Смерть Херна не произвела на него никакого впечатления. Ни скорбь, ни радость не сотрясали его усохшее сердце. Для него этот человек просто ушел, как ушел любой другой погибший на этом поле. Применяя к его поведению его же слова, можно сказать, что он полностью им соответствовал. Отыне его существование правила позиция всеобщей бессмысленности. С такой вот примитивной простой он намеревался продолжить свой путь, добивая последних людей на этой земле.

Резкий удар по подколенной ямке опустил Вольгу на колени, а следующий — оставил на шее глубокий порез. Вольга и опомниться не успел, как лежал на земле, уткнувшись щекой в лужу собственной крови. Рядом плюхнулся пустой бутылек, который еще недавно содержал в себе последние капли Мертвой воды. Вольга этого, конечно, не знал. Если говорить о его последних мыслях, выталкиваемых умирающим сознанием, то они не имели какой-то ценности для самого Вольги. К своему настоящему состоянию он относился спокойно, а к скорой смерти — без паники и сожаления. И даже Херн не сожалел о его смерти, ведь от реального Вольги не осталось ничего, кроме внешности. Он повел правый глаз к стоящему над ним убийце, да так и помер.

Херн присел на окоченевший труп зверя. Глубоко вздохнул. Осмотрелся. Взглянул на небо, откуда изредка прилетали снежинки. Северные холода уже на подходе. Ещё несколько дней и все земли этого мира вскоре можно будет назвать северными. Херн провел день и ночь у тела Вольги, не смыкая глаз. Он не знал, по велению какого чувства он проводит здесь столько времени. То ли жалость к Вольге, то ли жалость к самому себе, приправленная страхом дальнейшей неизвестности. И действительно, что дальше? Куда идти? Чем заниматься? Искать выживших? Можно и так, однако успеет ли он найти кого-то прежде, чем помрет с голоду? На севере животных совсем не осталось (если только на востоке), а на юге большинство из них вымрет от холода. Самый удачный вариант из представленных — покончить со своей жизнью прямо здесь. Именно так думал Херн, но добровольно оборвать свою жизнь он бы ни за что не отважился. Даже если его дальнейшее существование будет вечной пыткой. И она действительно будет таковой, потому что Херн бездействовал. Как и тогда, запершись в Хвойном крае из жалости к самому себе. Он сидел там столетиями, боясь не то что приблизиться к человеческому поселению, а даже покинуть чертоги леса. Сделай он это тогда и, возможно, не попал бы в нынешнюю ситуацию. Он мог бы стать героем. Мог бы спасти сгинувших из этого мира. Мог бы обрести любимую женщину. Мог бы. Но сейчас он сидит над телом своего самого близкого человека, оправдывая свое бездействие какими-то совершенно лишними думами. “Кто-то ещё должен выжить, — Херн встал. — Наверняка должен. Чем раньше я займусь поисками, тем больше у меня шансов не только найти людей, но и защитить их”. Препятствуя желанию в последний раз взглянуть на тело Вольги, он отправился на юг.

Эпилог

Сказание о нашествии волколаков на земли севера и юга настоящего мира подошло к своему концу. Печальная участь постигла человечество, пускай и была она вполне себе закономерной и даже справедливой. Хоть стая и её вожак были уничтожены, оставшаяся горстка людей под началом Херна-охотника была вынуждена скитаться по пустынному миру, в большинстве представляющему из себя один север. Ведь даже земли Крайнего юга, укутанные песчаными барханами были заметены снегом. Сам север стал предельно холодным и непригодным для жизни. Тамошние заледенелые сугробы скрывали под собой целые леса, по высоте равняясь чуть ли не с самим Снежным хребтом. Все выжившие обосновались на юге, хотя и здесь нельзя было миновать холодной смерти. Похолодание с каждым днем становилось все более очевидным и спешно подгоняло жалкие остатки человечества к Крайнему югу, а те лелеяли мечту отыскать легендарный оазис в заснеженной пустыне. О животных здесь и говорить не стоит — холод истребил их всех. Несмотря на преимущественно кочевой образ жизни Херн тщетно пытался заниматься скотоводством. И здесь вставал главный вопрос, что же прикончит людей быстрее: голод или же холод.

Херн, как и прочие, предчувствовал скорое наступление последствий голода — людоедство, и всячески изыскивал решение этой проблемы. Его самого голод не убьет, но порожденные им мучения будут далеко не самые приятные. И навредить себе он не мог из неискоренимого страха причинить своему телу боль. В конце концов, этот предохранитель был заложен в него самой природой. К тому же он искренне желал спасти жизни своих подчиненных, даже если он сам лишится уже надоевшего ему бессмертия. Никогда прежде не интересовавшийся знаниями Херн теперь судорожно искал их в каждом доступном ему селении. Жаль, таких селений он повстречал очень и очень немного. Знания о Непенфе — прекрасном напитке забвения, изгоняющего из сердца грусть, может быть и пригодилось бы Херну, но искал он явно не это. Или ожерелье Гармонии, приносившее несчастье всем его обладателям. Сейчас бы ему очень пригодился козел Тангниостр, постоянно восстанавливающийся из своих костей.

День за днем группы Херна неминуемо сокращалась. Среди выживших поползли слухи о том, что нужно выпить съесть плоть Херна, и тогда все они обретут вечную сытость и бессмертие. Его кровь, к слову, они все уже пили и некоторые даже отравились ею. Херн был против своей погибели и дал отпор обезумевшим от голода людям. Он вынужденно покончил с ними, полагая, что не только защитил себя, но и свершил милость над их измученными душами. Сделав неимоверное усилие над своей моралью, он приготовил человеческое мясо. Прояснившийся разум приказал ему идти обратно на север и продолжать поиски оставшийся знаний. И Херн продолжил свой мученнический путь в полном одиночестве. Его неприкаянные скитания по заледеневшему миру и есть конец, причем конец худший, даже в сравнении со смертью.