Пришествие Короля - Толстой Николай (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗

С уходом того — кем бы он ни был, — кто построил боевой клин, полчища Ллоэгра внезапно пришли в беспорядок. Смертельное безразличие пало на них из тумана, так что ни руки, ни меча не могли они поднять против своего врага. Сеть, незримая для человека, опутала их, сковав их боевыми цепями, хиалогион [202], что крепко сковывают человеческое сердце, высасывая его силу и отвагу. Отвага каждого героя была в кругу колдовских рун, заплетавших его жилы и волю узлами, так что в мгновение ока тот, кто, не дрогнув, схватился бы с великаном, стал слабым и пугливым, как охваченная ужасом девушка. Как Мировой Змей обвивает землю, так войско Кинурига было сковано кандалами рун Одержимого.

Мэлгон и Кинуриг сошлись в смертельной схватке. Отбросив оружие, они набросились друг на друга с обнаженной грудью и с голыми руками. Король ивисов рвал Дракона Острова клыками, а Мэлгон терзал уши Кинурига и рвал мясо с его щек, глотая его, словно то были куски вареной свинины. И была то одна из Трех Ужасных Трапез Острова Придайн.

Тут и Кинуриг попал в сети бессилия из-за хиалогион, предсказанных его дихениддом, застыв неподвижно и бессильно пред Мэлгоном. Туман смятения отражался в его глазах, из которых исчезли красная и белая змеи. И тогда Мэлгон Высокий, король Гвинедда, поднял обеими руками могучий меч, сверкавший кроваво-красным в свете садящегося солнца, и, трижды взмахнув им над головой, опустил его на шлем короля ивисов.

Удар этот рассек тело Кинурига надвое до пупка. Затем Мэлгон быстро нанес второй удар накрест, так что три куска, на которые было разрублено тело дикаря, упали наземь одновременно. И Кинуриг выхаркнул свое сердце, застрявшее сгустком крови у него во рту. Так он умер.

Те, кто был в тот момент по правую руку от Мэлгона, услышали, как святой Киби, его старший священник, громко возгласил:

— Occidisti insuper et possedisti! Убив, ты овладел!

А те, кто стоял по левую руку от короля, услышали, как Идно Хен, его старший друид, взвыл по-волчьи:

— Rincne marincne!

Потом рассказывали мне, что меч, которым Мэлгон сразил Кинурига, был не что иное, как Каледволх, меч Артура. Вот каково свойство того меча: если человек взмахнет им, очертя круг, то предаст смерти целый отряд. Услышав это, я вспомнил о словах Гофаннона маб Дон, которые он сказал мне, трудясь в своей кузнице. О том, что ни один человек не сможет владеть этим мечом, кроме Артура, но разве Мэлгон не стал Артуром, когда во искупление своего нарушенного кинеддива стал он Медведем в Медвежьей Крепости?

Тогда те из ивисов, людей Ллоэгра и их союзников из-за Моря, что выжили в этой битве, были вынуждены выйти вперед, скрестив руки на груди, пытаясь сдаться под мечом и копьем. Теперь король их был убит, их сила и мужество были связаны словно сетью из жил, и они не могли более продолжать сражение. Так они сдавались — лежа на земле, клялись они в покорности, и в рабстве, и в уходе, в то время как между их зубов вставляли острие меча или копья.

Как Остров Могущества был поднят Великим Бели из хаоса вод, как гормес Кораниайд был смыт девятым валом, так стройные ряды войска Мэлгона Высокого втоптали в пыль воющие полчища дикарей, и высокие стены Динайрта снова стали защитой его зеленой сердцевине.

После победы при Динайрте короли Кимри продали в рабство много язычников, другим же они позволили жить в пределах Острова Могущества, ежели те дадут заложников, остальных же загнали к самому берегу, за девятый вал, чтобы никогда не возвращались они. Наследник Кинурига, принц Кеавлин, что шел прямо по пятам за Брохваэлем, когда тот ушел с войском от стен Каэр Виддай, появился на поле боя со своим отрядом, когда сражение уже катилось к концу. Он тоже потом был вынужден отдаться на милость Мэлгона, получив жалкую долю имения его отца, при условии, что поцелует Мэлгона в грудь и поклянется на кресте Христовом быть верным ему и его наследникам навечно.

Не счесть было людей Ллоэгра, убитых в тот день, — доколе не сочтут звезд на небе, песчинок в море, снежинок в снегопаде, росинок на лугу, градин во время града, травинок под конскими копытами, коней сынов Ллира в бурном море, дотоле не сочтут павших в тот день. Люди Кимри сделали высокий курган из их голов и холм из их оружия.

Так победил Мэлгон. Ему принесли голову Кинурига, и он приказал омыть ее, причесать и обернуть красным атласом. Чтобы смертный взгляд не навел на него порчу, он приказал приготовить семь волов, семь валухов и семь свиней и положить перед головой Кинурига. Говорят, что лицо Кинурига побагровело при зрелище этой жертвы, и на миг он открыл свои глаза. После это мясо пошло воинам.

Мэлгон также разрешил родичам того бойца ивисов, который сражался в облике медведя, унести останки своего господина и сжечь их на погребальном костре по обычаю их народа. Говорят, что некая женщина из их племени, распустив волосы, обошла, причитая, чадный костер. Пела она погребальную песнь на диком языке своего народа. Но я так и не нашел нигде ее слов. Говорят, что доныне не растет трава на этом кургане. Некоторых великих вождей ивисов, что погибли в этой битве, также было позволено похоронить в том же кургане, по склонам которого вечно несется прекрасная богиня Рианнон.

Но это было потом, и потому я вернусь к полю битвы. Мир Нисиена [203], мир, который приносит он двум враждебным войскам в час их высшего гнева, опустился наконец и на недавнее поле страшного сражения. Когда вражье войско было разбито, боевой туман рассеялся над Динайртом, и на некоторое время ясный свет умирающего солнца озарил победу бриттов. Огненно-красным полыхал Красный Дракон на закате, красной была вся земля под стенами. Высоко в красном небе я увидел парящего орла. Солнечные лучи золотили его крылья. Я уверен, что это — орел Бринаха, поскольку в песне «Битва при Динайрте» Талиесин говорит: «Орел Бринаха несет победу в когтях».

Я стоял рядом с Мэлгоном. Он сидел на троне, озирая поле сражения. Тонкий вечерний туман вставал призраком над гребнем вала, кровавая равнина казалась в его дымке бескрайним морем, над которым островами вставали курганы погибших. Стоны умирающих были как стенания Дилана Аил Тон среди волн Абер Конви после того, как принял он смертельный удар от Гофаннона маб Дон, а вопли раненых были подобны крикам белых чаек над полуостровом Динбих.

Я услышал топот копыт — к нам приближался всадник. Оглянувшись, я увидел, что это не кто иной, как мой дорогой друг принц Эльфин маб Гвиддно, которого мы все считали погибшим и который появился в одиннадцатом часу вместе с войском бриттов, чтобы спасти нас! Юноша годами, был он муж отвагой. Охотнее пошел бы он на битву, чем на брачное ложе, скорее стал бы поживой для воронов, чем упокоился бы мирно. С гордостью и удовольствием смотрел я на него.

Осадив быстрого густогривого скакуна, который летел свободно, как прославленный Торлиддан, конь Коллауна маб Тайхи, он торжествующе взмахнул копьем над головой.

— Славься, Мэлгон! — воскликнул он. — И привет тебе, брат мой Мирддин! Я уж и не чаял увидеть вас в этой жизни, да и вы, думаю, не ждали увидеть меня!

Он прыжком спешился и подошел преклонить колено пред королем. Затем он повернулся ко мне, и мы бросились друг другу в объятия.

— Что с тобой случилось? — в изумлении спрашивал я. — Воины, что были с тобой, сказали, что тебя убили ивисы. Я подумал, что брежу, когда увидел тебя вместе с королями Кимри. Да и до сих пор это похоже на сон. Как ты ушел от врагов, как ты наткнулся на Брохваэля и королей?

Эльфин с удовольствием рассмеялся, наступив ногой на голову одного из павших ивисов и непринужденно опершись на копье. В тот миг был он таким румяным, таким красивым, что я пожалел, что его супруга не видит его сейчас.

— Милый друг мой Мирддин! — воскликнул он. — Мне нужно столько рассказать тебе, что не знаю уж, с чего и начать. Думаю, и тебе есть о чем мне порассказать. Друг мой любезный, ты должен вернуться вместе со мной, чтобы провести зиму во дворце моего отца во Вратах Гвиддно на Севере. Мы будем товарищами, мы будем рыскать по лесам и холмам Кантрер Гвэлод. Мы будем спать в одной постели, есть с одной тарелки. Глубоким сном мы будем спать после наших тяжких боев в этой чужой земле и расскажем друг другу все наши истории. Помнишь, как мы любили петь вместе эту детскую песенку?