Разящий клинок - Кэмерон Майлз (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Теперь вы понимаете, зачем важным господам нужны большие палатки, — сказал Красный Рыцарь.
Пролетели вымученные смешки, а лица морейцев приняли страдальческое выражение.
— Джентльмены, стараниями благородного Гельфреда, а также графа Зака с его людьми мы установили местонахождение врага. У них сильный отряд в Эрмионе, а основное войско стоит в тридцати лигах к северу, сосредоточившись у Немеи. — Его длинный палец поочередно указал на города. Красный Рыцарь улыбнулся. — К сожалению, силы бывшего герцога значительно превосходят наши, ибо в конце зимы он совершил настоящее чудо мобилизации.
Сэр Йоханнес чуть качнул головой.
— С другой стороны, — продолжил Красный Рыцарь, — теперь у нас есть император собственной персоной.
Все поклонились. Морейцы опустились на колено.
Император доброжелательно улыбнулся.
— Благодарю вас всех за мое спасение, — сказал он. — Я встал бы перед вами на колени, если бы ноги слушались. При возможности я бы расцеловал руки всем мужчинам и женщинам в лагере. — На его глаза навернулись слезы. — Но я понимаю, что для вас это чересчур. Поэтому разрешите сказать, что ваша помощь есть Божий промысел, и с Божьей поддержкой я не вижу, почему бы нашему сражению не обернуться победой.
Красный Рыцарь дрогнул лицом.
«Бог на твоей стороне, Габриэль».
Гармодий в его голове хохотал, и боль нарастала, грозя перейти в настоящий приступ. Правда заключалась в том, что часы, проведенные без Гармодия, показали Красному Рыцарю, что от гостя все-таки придется избавиться. Его взгляд невольно скользнул по Моргану Мортирмиру, который стоял позади госпожи Элисон.
«Оставь меня, пожалуйста, в покое, Гармодий».
«О, мы стали нежными? — развеселился тот. — Я занимаюсь большим и важным делом. Мне очень хочется показать тебе, что я сооружаю...»
«Заткнись, твою мать».
Красный Рыцарь сосредоточился на окружающем и осознал, что все глядят на него. Он заставил себя кивнуть, соглашаясь, и сдержать гнев и раздражение из-за слов императора. От злости прок небольшой.
Однако ему становилось все труднее держаться рыцарственно, когда виски лязгали, словно разболтанные наплечники, а гость продолжал отпускать реплики, которые, видимо, находил остроумными.
Он слишком ослаб после ранений, полученных в Рождество. Левая рука болела на холоде, а холодно было всегда.
Все это пронеслось в голове за долю секунды.
— У меня, как обычно, есть план, — проговорил он беззаботно.
Древняя цитадель Немеи высилась над равнинами и смотрела на мелкую бухту у берегов южного города Эрмион. Горы за Эрмионом еще были покрыты снегом, но здесь, на побережье, установились теплые дни и расцвели цветы.
Андроник сидел, захватив подбородок в горсть, и обдумывал виды на будущее. Его сын и магистр только что перешли через главный городской мост.
Андроник, бывалый воин, уже по посадке конников, ехавших за сыном, понял, что они потерпели поражение, а император свободен. Андроник вздохнул. Он взболтал вино в золотом кубке. Затем мрачно улыбнулся бывшему главному камергеру.
— Милорд? — встрепенулся тот.
Андроник не без веселья отметил, что поражение не отразилось на его угодливости. Он осторожно пригубил вино.
— Держу пари, что мы потеряли императора.
Главный камергер заметно вздрогнул.
— Я думаю, пора отправить в город гонца и начать переговоры, — продолжал Андроник.
Главный камергер понял, что для него это смертный приговор. Андроник приходился императору кузеном. Ему вернут угодья и ограничатся тем, что пожурят. Но кому-то придется стать козлом отпущения. Глаза камергера наполнились страхом.
Андроник сделал еще один выверенный глоток и уставился на заснеженные холмы.
— В Этруссии, пожалуй, красиво, — заметил он.
Он еще не допил вино, когда доложили о прибытии его сына. Тот вошел, сияя золотыми доспехами.
И упал на колено.
— Его не было, — сказал Деметрий.
Следом за ним вошел магистр Аэскепилес. Он выглядел хуже обычного — бледный, с темными мешками под глазами.
Андроник редко любил сына столь сильно, как в этот миг. Он простер руку.
— Знаю.
Глаза Деметрия сверкали.
— Послушай, отец. Мы должны провозгласить императором тебя. Сегодня. Сейчас. Объявить, что настоящий мертв. И...
— Нет, — улыбнулся Андроник.
Деметрий замотал головой:
— Послушай же! Этот Красный Рыцарь совершил дурацкую ошибку, даром что у него император. Он зажат в горах, а мы располагаем всей мощью весеннего призыва. Мы изловим его, разгромим и убьем императора.
— Как следовало сделать сразу, — вставил Аэскепилес.
— Нет. Послушайте, друзья мои. Я хотел сместить императора ради спасения империи. Он глупец. — Андроник огляделся по сторонам. — Но если я поведу моих рекрутов, пехоту и страдиотов в долины Мореи на войну, то кто окажется глупцом? Что от нас останется? Трупы — на разграбление этрускам, пришедшим из-за Стены и альбанцам. Мы бросили кости и проиграли. Глупец обзавелся друзьями. А мы теперь враги своей родины.
— Нас предала Ирина, — сказал Деметрий.
Глаза Андроника вспыхнули.
— Я должен был поберечься женщины, способной предать родного отца.
Деметрий так и стоял перед ним на колене.
— Я не готов к сдаче.
— Ты храбрый юноша, — улыбнулся Андроник.
— Мы можем победить! — уперся Деметрий.
— Согласен, битву ты выиграешь. В итоге погибнут сотни наших лучших людей. То же случится с наемниками и сотнями императорских гвардейцев. И что? Город все равно останется в руках Ирины. Война продолжится. А империя будет слабеть с каждым погибшим — неважно, с чьей стороны. — Андроник отпил из кубка. — Вина моему совету! Давайте обсудим капитуляцию.
Аэскепилес шевельнулся.
Деметрий продолжал стоять у герцогского стула.
— Отец, — произнес он, и в его голосе проступила редкая нотка мольбы. — Отец!
Андроник послал ему улыбку.
— Нет, мы не сдадимся, — заявил Деметрий.
— Ты, магистр и главный камергер? — уточнил Андроник.
Деметрий резко выпрямился и навис над отцом, сияя золотыми доспехами.
— Да!
— Тогда я советую вам сесть на корабль, — сказал Андроник. Его голос окреп. — Ибо в глазах Господа я — герцог Фраке! И армия, расквартированная снаружи, повинуется мне. — Он уловил движение главного камергера и нахмурился. — Стража! — взревел он.
— Отец! — вскричал Деметрий. — Остановись и выслушай!
Он выхватил тяжелый кинжал, висевший на поясе, и как бы в замешательстве уставился на него.
Андроник застыл.
— О, сын мой! — проговорил он.
Деметрий затряс головой.
— Я не стану! — выкрикнул он.
Андроник возвысился до главнокомандующего империи не для того, чтобы пренебрегать опасностью. Его взгляд метнулся к главному камергеру, который уже спешил напасть с фланга, а после — к Аэскепилесу; этот спокойно стоял у двери, а из его жезла тянулись две толстые черные нити — одна к главному камергеру, а другая к Деметрию.
Андроник не дрогнул и не сказал ни слова. Он выхватил и метнул свой кинжал — в Аэскепилеса.
Клинок ударился о невидимый щит и сгинул в рое искр.
Аэскепилес улыбнулся.
Бросок заставил Андроника встать, и теперь он сделал шаг вправо, еще убеждая себя, что сын намерен его защитить.
Кинжал Деметрия вошел ему в левый бок, под мышку. Удар показался тычком — Андроник почувствовал, как рукоять прижалась к шелку сорочки.
Сам того не желая, он развернул сына, воткнул ему в глаз большой палец и одновременно понял, что уже мертв. Зрение угасало. Но потребность дать сдачи — убить — оказалась сильна.
Кинжал поразил его точно в сердце.
С последней мелькнувшей мыслью он выпустил голову сына.
— Мой...
Он рухнул на пол.
— Нам надо немедленно избавиться от тела, — донесся, словно издалека, голос магистра. Изо всех сил герцог прислушался, не скажет ли чего-нибудь сын. Ему захотелось...
А затем его не стало.
