Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Женька потянулась к ночнику и включила его, мягкий свет крохотной лампочки под розовым абажуром осветил комнату, оставляя густую темноту по углам. Художница присела на кровати. Ей казалось, что голос звучал рядом, но на постели никого не оказалось. Она свесилась с кровати, заглянула под нее, едва не ткнувшись носом в старые тапки с обтрепанными задниками. «Надо бы новые купить», — мелькнуло в голове не к месту и не ко времени.
— Эй, ты где?
Под кроватью тоже никого не было. Женька села на постели, снова внимательно огляделась. Ей казалось, что нормальный человек, столкнувшийся с необъяснимым явлением, должен испытывать если не животный ужас, то, по крайней мере, страх. А то оно как-то даже и непорядочно. Тебя из темноты пугают потусторонними голосами, а ты, вроде как, и пугаться не собираешься. Но сколько Женька не прислушивалась к собственным чувствам, никакого страха в душе и в помине не было. У нее лишь укрепилось подозрение, что это опять проделки Вадима. Любит он пошутить.
— Ну! Ты где? Выходи давай! — строгим голосом скомандовала она. — А то сейчас найду сама, по заднице нашпинделяю[1]! Будешь знать в следующий раз, как разыгрывать.
В дальнем углу комнаты на полу что-то зашевелилось. Темный, маленький комочек.
— Вот так всегда! — огрызнулось нечто серое, похожее на не в меру упитанную крысу или морскую свинку. И нехотя направилось к Женьке, мелко перебирая короткими пушистыми лапками по паркету. Коготки отчетливо клацали в тишине ночи. — Сплошные угрозы. Стараешься, стараешься, из кожи вон лезешь, чтобы сделать для этих людей что-нибудь хорошее, и никакой тебе благодарности… — оно вытащило откуда-то платок и шумно сморкнулось, продолжая приближаться.
Женька заворожено следила за неизвестным посетителем. Только когда существо выбралось в пятно света, она сумела его как следует разглядеть — маленькое, чуть больше крысы, бесхвостое, покрытое пушистой, серой шерстью, с большими черными глазами и носом-пуговкой… Оно ей кого-то напоминало. Но вот кого?
— Ты кто? — это был первый и закономерный вопрос, который пришел ей в голову.
— Кто-кто… — ворчливо произнес некто, он подобрался к постели, и в ту же секунду вспрыгнул на нее, ловко, одним неуловимым движением, точно кошка, что совсем не вязалось с его обликом ленивого увальня. — Ангел я. Вот кто.
— Ангел? — оторопело переспросила Женька. На мгновенье забыв о боли в лодыжке, она машинально поджала ноги, словно боялась, что этот самый «ангел» сейчас вцепится ей зубами в пятку и утащит под кровать, а там… а что там? Пыль там, вот что. Уже больше недели без уборки.
Существо по-прежнему передвигалось на задних лапах, надвигаясь по одеялу на нее. Черные блестящие глазки смотрели сердито и даже несколько раздраженно. Существо повело носиком из стороны в сторону, потом сморщилось и шумно чихнуло, в его передних лапках, очень похожих на крохотные ручки, появился платок, оно высморкалось. Женька узнала свой кружевной платок, который ей когда-то дарила Ниночка на день рождения.
— А где же твои крылья? — не без сарказма поинтересовалась художница, складывая руки на груди.
Существо село, тяжело вздохнуло, платок из лап исчез, как по мановению волшебной палочки:
— В сущности, я уже давно перестал удивляться, — гнусавый голос в тишине комнаты прозвучал достаточно громко. — Знаете ли, все задают одни и те же вопросы, словно с фантазией не в порядке. Крылья! — оно хмыкнуло, саркастически перекосив мордашку. — Кому они нужны, эти крылья? Ну ладно, в средние века еще простительно… тогда ведь кто жил? — оно выжидающе уставилось на горе-хозяйку.
— Кто? — похлопала глазами Женька.
«Если это галлюцинация, то я сошла с ума». Эта мысль почему-то нисколько ее не смутила и не напугала. Шизофрения, факт. Или не факт?
— Необразованные варвары, вот кто, — назидательно произнесло нечто, разводя лапки. — Тогда люди понятия не имели ни об астрале, ни о телекинезе, ни о левитации… а теперь как?
— Как? — уже с любопытством поинтересовалась художница.
— Все образованные, вот как. Книги умные читаете, фантастику всякую, фильмы смотрите… а сами! Тьфу! — существо смачно сплюнуло. Кажется, прямо на кровать.
— Эй, ты, давай, не плюй, не у себя дома! — попыталась приструнить его Женька, но уверенности в голосе не прозвучало.
Во-первых, до сих пор с ней ничего такого в жизни не случалось. Ну, не относилась она к категории людей, которые то с инопланетянами за здорово живешь беседуют, то Лох-Несское чудовище за хвост ловят… Вела она себя тихо и смирно... По крайней мере, ей самой до сих пор именно так и казалось. Во-вторых, Женька всегда считала себя вполне здравомыслящей девушкой. А любовь к фантастике — не криминал. За это никого в тюрьму не сажают, и потом, все она прекрасно понимала: одно дело, когда ты про приключения читаешь на страницах книги, а другое, когда эти приключения самым наглым образом лезут тебе прямо-таки в постель.
— Как это не у себя дома? — мелкий аж шею вытянул, вылупив черные глаза. — А у кого, позвольте узнать?
— Как «у кого»? — Женька свела брови на переносице. — У меня!
— Ой, какие мы строгие, — существо отмахнулось, — может, ты мне еще и счет предъявишь за то, что пользуюсь твоей жилплощадью? — съехидничал он.
— Но живешь же.
— Да не живу, а мучаюсь, — существо сморкнулось, пошмыгало носом, — с вами мучаюсь. Была бы моя воля — давно бы локацию сменил. У вас же не квартира, а настоящий дурдом…
— И сколько же ты живешь в этом «дурдоме»? — поинтересовалась Женя.
— Да уж год.
— И все это время ты тут подслушивал да подсматривал?
— Ой, ой! Какие мы важные! Что ни разговор, так прямо государственная тайна, — с таким же ехидством отозвался ангел. — «Женечка, ты не расстраивайся! — очень писклявым голоском передразнил он Валентину Георгиевну, подражая её интонациям: — Я завтра съезжу к дяде Гоше… ты же знаешь, какой он умелец, он все, что угодно тебе починит… вон, когда у тети Раи сломался телевизор, он же починил!»
— Ну-ка, ну-ка, повтори! — Женька нагнулась и ухватила тапочек, многозначительно помахав им в воздухе.
Ангел заворожено уставился на предмет угрозы, потом хлюпнул носом, снова откуда-то выудил платок, сморкнулся, и только тогда гундосо сообщил:
— Ты, как видно, Женечка, хоть и много читаешь, да только ничегошеньки в твоих мозгах не остается. Куцые они у тебя, как хвост у бобтейла.
От такой наглости Женька чуть тапочку не выронила.
— Ах ты… ах ты… — она ловила ртом воздух, лихорадочно соображая, что бы такого сказать обидного, но в голову, как назло, ничего не приходило. — Крыса облезлая, вот! — нашлась она, наконец. — Живет тут на дармовщинку, так еще и бакости… тьфу ты… какости… О, Господи! Пакости говорит!
— Это я-то на дармовщинку? — ощерился мелкий, упирая крошечные кулачки в бока и воинственно бодая мохнатой головенкой воздух. — Да я тут тружусь, лап не покладая, чтобы кое-кому счастье устроить… а этот кое-кто… не будем тыкать пальцами…
— Да я и без тебя счастье себе заработаю! Видали мы таких помощников! — взвинтилась Женька.
— Знаем, не дураки, что это за счастье такое! Куда собралась? В Америку? А вот тебе твоя Америка! — выпалил ангел, свернув маленькими пальчиками крохотный шиш и покрутив им перед Женькиным носом.
Тапочка просвистела в воздухе, сметая обидчика в темный угол. Женька, вытаращив глаза, захлопнула разинутый рот ладонью: жуть! До рукоприкладство дошло! Уж не убила ли она этого мальца? По гроб жизни себе этого не простит.
Откуда-то из-за кровати помахал обсопливленный кружевной платочек. Ага! Живой! Женьке вдруг стало стыдно: ведь этот маломерок её элементарно провоцирует, а она поддается.
Ангел снова выбрался на простыню, укоризненно покачал мохнатой головенкой и уселся, смешно растопырив задние лапки, передние сцепил пальчиками на круглом пузе, повел плечиками:
— Ну, так и будешь от меня тапочками отмахиваться? — поинтересовался ехидно, и Женьке сразу стало стыдно. И в самом деле, чего это она на мелкого взъелась? Весовая категория у них слишком уж разная. — Или все же поговорим?
