Судьба-Полынь Книга I - Болдырев Всеволод (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Обижаешь! — Нерлин ловко отвернул угол грубого полотна, демонстрируя деревянный бочонок…
Хмельной Ильгар шел к своей палатке. День выдался долгим, тело требовало отдыха. Молодой жнец мечтал лишь о спальнике, решив, что вытрясет снаряжение из интенданта следующим утром. Надо лишь держаться подальше от палаток офицеров, чтобы не схлопотать выговор.
Вдруг из темноты вынырнул Кальтер. Стрелок вырос в глухих чащобах на западе, отлично читал следы и умел передвигаться незаметно. Вот и сейчас ему удалось удивить десятника.
— Что такое? — устало спросил Ильгар. — Тебя уже сменили? Ты бледный, как привидение.
— Думаю, тебе стоит кое на что взглянуть, — тихо проговорил Кальтер. — Мы нашли нечто странное в лесу.
— Это не может подождать до утра?
Лучник отрицательно покачал головой.
Глава 6 Ная
— Ная, беги!
Плечо обожгло болью…
Боль всегда приходила вслед за криком, возвращая Наю в день, когда она умерла. Случившееся накрепко врезалось в память, не давая ничего забыть. А если события прошлого начинали меркнуть, девушка воскрешала их снова и снова, деталь за деталью, не позволяя им потерять яркость, а сердцу смириться. Смириться — значит, простить.
Ная сжалась клубком на каменной скамье, закуталась сильнее в старую волчью шкуру. Холодно. Ледяной воздух выстуживал даже дыхание, которым девушка пыталась согреть озябшие пальцы. За ночь так и не удалось уснуть. Проворочалась с боку на бок в поисках капли тепла. От дряхлой, вытертой до дыр шкуры было мало толка. Но если с холодом Ная кое-как примирилась, то к ноющей боли в плече привыкнуть не удавалось. И не хотела сама. Привыкнуть — значит, забыть.
Пальцы легонько коснулись шрама. Грубый рубец неприятно царапнул кожу. Семь лет прошло, а все ноет. По словам Кагар-Радшу ей еще повезло — могла остаться совсем без руки или погибнуть в бурном потоке. Прихоть Незыблемой, решившей из каких-то соображений дать полумертвой девчонке шанс. Но главное, жива. И Ная благодарила Мать Смерть за милость. Умереть — значит, не отомстить.
Скинув шкуру, девушка поднялась с ложа. Незыблемая, как же холодно. Заученное движение пальцев — и в очаге вспыхнул огонь. Ная протянула к нему руки, чтобы согреться. Ночь прошла, теперь она имеет право зажечь его… и в последний раз заглянуть в воспоминания, чтобы навсегда проститься с ними. Сегодня ей предстоит перешагнуть грань и вернуться в мир уже Привратницей Смерти. Если сумеет пройти испытание. «Ты должна стать чистой мыслями, как первый снег, свободной от прошлого, как птица, чтобы служить Незыблемой», — учил Кагар-Радшу. Порой он любил выражаться красочно, словно это сглаживало мерзость жизни.
Взгляд привычно устремился в глубину пляшущего пламени. Извивающиеся языки взметались вверх, переплетались, свиваясь в желто-красного зверя. Распахнутая в рыке пасть исторгала дым, в глазницах плясали такие же огненные звери. Ненасытные, жадные, пожирающие лесную деревушку с ее мертвыми жителями и деревьями предков. К одному из них был пришпилен копьем дед, на другом висел искромсанный труп волхва Карагача.
Отблески пожарищ играли на кожаных доспехах и лицах пришлых воинов, капли тягучей крови падали на землю с оружия. Кровь ее соплеменников. Каждая капля отзывалась громом в голове, ломая, безвозвратно круша прежний тихий мирок.
— Ная, беги! — крик Ильгара подхлестнул сильнее страха.
И она побежала. От своего прошлого, ставшего пеплом. И от настоящего, протягивающего к ней руки смерти. Убежать не удалось. Соарты не солгали. В день новой зари она умерла, сброшенная в холодные воды реки метко пущенной стрелой. Умер и брат.
Все семь лет Ная заставляла себя помнить каждый миг того утра, каждое лицо захватчика, но сегодня ей придется отказаться от имени и воспоминаний. Иначе чувства перечеркнут все усилия, годы лишений и отбросят назад, в прошлое — сделав опять обычной девочкой, сжимающейся от страха и боли… и не способной отомстить.
Она прошла слишком долгий и нелегкий путь, убеждая колдунов принять ее в ученики, чтобы разрушить достигнутое. Не пала духом, даже, когда получила отказ Призванного в первый раз. Сухие слова до сих пор звучали в ушах:
— В тебе слишком много жизни, чтобы взойти даже на низшую ступень служения Смерти. Ты нам не подходишь.
— Я мертва! Мертвее самой смерти! — вскричала она в гневе.
Старец покачал головой:
— Тебя переполняет ненависть и жажда мщения, дитя. А ничто не заставляет так цепляться за жизнь, как желание отомстить. Внутри тебя нет покоя, а значит, нет единения со смертью. Уходи.
Но Ная осталась. Запрятала глубоко внутри себя все чувства и с упрямством мула доказывала, что готова терпеть любые трудности, лишь бы добиться согласия колдунов принять ее в клан. Девочку гнали, относились с пренебрежением, но она, как побитая собака, околачивалась возле их селения, хваталась за любую работу: таскала воду, приносила дрова, стирала одежду, чистила котлы, обмывала мертвых. Никто не просил сиротку-заморыша это делать, никто и не запрещал. Так прошел год. И однажды Кагар-Радшу поманил ее пальцем и сказал, что возьмется за обучение столь настырного создания, только если Ная каждый день будет отказываться от одного своего воспоминания. С наступлением утра колдун касался двумя пальцами лба воспитанницы, отнимая какой-то миг жизни. Призванный не стирал память, но воспоминание меркло, серело, теряло краски и прежние чувства. Оно становилось тенью, безжизненной, бесполезной, как сгнившая листва под ногами, что не вызывала никаких эмоций. О том миге уже не возникало ни сожаления, ни желания возвращаться в него мыслями. Ная отказалась от многих светлых и радостных дней своего детства. Но последний день, день ее смерти, берегла как самую великую драгоценность, как ожерелье из костей медведя, что подарил брат. И вот сегодня вынуждена с ним расстаться.
Ная оторвала взгляд от пламени, подошла к краю пещеры. Напротив вздымались к небу исполинские горы со снежными шапками на изломанных вершинах, где гулял только ветер и парили орлы. Внизу темнела пропасть. Еще полшага и… Девушка не боялась ни высоты, ни смерти. Годы жесткого обучения вытравили все страхи. Привратникам Смерти не свойственны человеческие чувства, их сердца бесстрастны, а сами они подчиняются только указующему персту госпожи. Эту истину за шесть лет в нее вбили накрепко. Пришлось не раз перешагнуть через себя, отречься от многих чувств и пристрастий.
Первый урок Нае преподали в тот же день, когда Призванный взял ее в ученики. Подвели к шеренге людей и велели убить одного из них. Напуганные женщины, заплаканные дети, юные девушки и парни, немощные старики.
— Что они сделали?
— Твое дело не рассуждать, а исполнять, если желаешь служить Незыблемой, — Кагар-Радшу вручил ей нож.
Ная поняла, еще миг промедления — и ее прогонят навсегда.
— Кого? — пальцы сжали на костяной рукояти.
— Выбери сама. Чью жизнь готова вручить Матери Смерти?
Она внимательнее оглядела цепочку людей. Кого? Чью нить судьбы легче оборвать? Взгляд остановился на старике-калеке. Рука висела плетью, правая нога распухла от загнившей раны, кожа покрыта кровоточащими язвами. Старик болен и долго не протянет. Что ему дадут лишние полгода жизни в страшных страданиях? Лучше он, чем молодка на сносях, ребенок, или теребившая косу девчонка, которой самая пора невеститься. Старик, поймав взгляд, понял все без слов.
— Доченька, не надо, помилуй.
Ладонь, держащая нож, взмокла от его молящего взгляда и скатившейся по дряблой щеке слезы. Но если не он, то кто? Молодой парень, перешагнувший черту отрочества и не успевший оставить потомства или женщина с двумя детьми? Это было бы несправедливо. Они еще толком пожить не успели.
— Убей или уходи, — подстегнул ее возглас Призванного.
Уйти она не могла, да и некуда было. Ная шагнула к старику.
— Прости, старый, — и пока не покинула решимость, вонзила лезвие ему в сердце.
Калека упал на колени. Распахнутые глаза глянули с удивлением. Ная, в ужасе вскрикнув, отшатнулась назад. На нее смотрел брат. Вытянув руку, Ильгар прошептал окровавленными губами:
