Исповедь травы - Мазова Наталия Михайловна (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Я не знала, как называлась эта Суть где-то на полпути между Тихой Пристанью и поворотом на Озу. Я не знаю этого и сейчас и зову ее просто – Мир Яблок. Милый мир, к которому очень шло слово «старомодный», что-то сентиментальное с налетом прошлого века.
Меня затащила туда моя тогдашняя подруга Брендас. Мне тогда позарез нужны были деньги, а Брендас была родом из этого мира и уверяла, что хозяйка поместья Лиловые Луга очень неплохо платит сборщицам фруктов. Я согласилась и не пожалела – это была не работа, а праздник! Упоительное тепло догорающего лета, напоенного всеми ароматами сада, звонкие голоса девушек, веселый смех, торопливая закуска прямо под деревьями – о, как она была вкусна, самая простая еда! Все девушки были местные, из окрестных сел, и я вполне закономерно оказалась самой легкой среди них. Поэтому именно мне все время приходилось взбираться выше других, чтобы достать самые далекие – и конечно же, самые лучшие – яблоки. Лишь мне одной было позволено лазать по веткам – мой вес они выдерживали без труда. Я просто упивалась своей силой и ловкостью, вися на ветках и швыряя яблоки в подставленные подолы, я прямо-таки плясала на этих ветках, и голос мой звенел над садом громче всех прочих.
Вот там, в этом воистину райском саду, и настигла меня моя первая любовь, настигла весело-недоуменным вопросом: «А кто она такая и почему ее так заметно?» Я свесилась с ветки вниз головой и доходчиво – разумеется, в пределах своей легенды в этом мире – объяснила молодому человеку с темной бородкой, кто я такая. И очень удивилась, когда он пригласил меня вечером прогуляться с ним по берегу реки. Помню устремленные на меня с завистью глаза всех без исключения девушек: «Ну и свезло тебе, Линдас! Это же сам молодой лорд Ауре, единственный сын хозяйки Лугов!»
Конечно же, я пришла. Еще раз повторяю – мне было только восемнадцать, я всего четыре месяца как знала свое Истинное Имя, и все мироздание представлялось мне увлекательной игрой. И ласковый ко мне мир не обманул меня и на этот раз – Ауре действительно заинтересовался мною как личностью. Любая из девушек в саду, не исключая, пожалуй, и Брендас, с радостью раздвинула бы ноги перед наследником Лугов – но он выбрал меня.
Сказочные, невероятные два месяца… Каждый вечер мы с Ауре бродили по берегу реки с чудесным именем Онето, по тем самым лугам, которые дали имя поместью, и рощицам, где деревья уже примеряли алые с золотом наряды.
Я влюбилась в Ауре почти мгновенно – мне для этого и сейчас-то немного надо, а уж тогда… Я читала ему свои стихи, а он рассказывал мне о столице, где он учился в совсем недавно организованном Политехническом институте, и о первой в стране железной дороге, в прокладке которой он собирался принимать участие… От Онето поднимался туман, а мы сидели на высоком берегу реки, вдвоем закутавшись в его накидку, и мечтали взахлеб. Я рассказывала ему о достижениях моего мира с таким видом, словно это только что пришло мне в голову. Ауре, увлекаясь, иногда начинал набрасывать прямо на песке какие-то расчеты, а после поднимал на меня сияющий взор и говорил, что такой ум – огромная редкость для женщины даже его круга, но еще большая редкость – сочетание такого ума с такой красотой… И все чаще моя рука задерживалась в его руке, и все решительнее мои пальцы пробирались под манжет рубашки Ауре и скользили вверх, к локтю…
А потом я тайком прокрадывалась в дом, где спали сборщицы, влезала под одно одеяло со ждущей меня Брендас и задыхающимся шепотом излагала ей новые подробности своих похождений. По всем признакам это была та самая воспетая поэтами первая любовь, а такой любви, по строгим канонам Тихой Пристани, была положена верная хранительница тайн, подруга, наперсница и поверенная… Брендас казалась мне идеально подходящей на эту роль – ее дыхание замирало в темноте, и она переспрашивала: «Ну? А что он?» – и вздыхала, не скрывая зависти: «Ох и счастливая ты, Линдас…»
И когда то, что не могло не случиться между нами, наконец случилось, я не утаила от Брендас и этого – да и разве можно было не похвастаться таким счастьем! Мой светлый лорд, мой самый первый, тот, кто сделал меня женщиной – и я до сих пор благодарна ему за то, как это произошло. Он был всего на три года старше меня, и так боялся своей неловкостью причинить мне боль, и был очень обрадован, когда обнаружил, что замка на моих воротах давно уже нет… в первый раз за все время после ухода с Тихой Пристани я возблагодарила своего гинеколога.
Это случилось в конце третьей недели наших прогулок. Вскоре начало холодать, и из прибрежной рощицы мы перебрались в сарай-сушильню для яблок. Мы любили друг друга, а потом настежь открывали дверь сарая, и Ауре показывал мне созвездия, называя их именами своей Сути. Так мы и засыпали там, среди густого яблочного аромата, укрывшись его накидкой – в эти ночи я вообще не возвращалась в дом сборщиц.
И наконец, настал день, когда Ауре надо было возвращаться в город. До начала его занятий оставались три дня.
О том, что он уже помолвлен с какой-то там Джеммис из соседней усадьбы, я слышала от него и раньше – слышала, но старалась об этом не задумываться. И вот теперь Ауре собрался плюнуть на эту помолвку, предложив мне тайком уехать с ним и там, в столице, обвенчаться…
В третий раз повторяю – мне было всего восемнадцать лет. А кроме того, я, при всем своем ведьминском свободомыслии, все же выросла на Тихой Пристани!
На следующий день я, как и было уговорено, в полдень была на холме, под старым буком. Но Ауре не появился и в шесть вечера… Не буду описывать свои тогдашние эмоции – пошло все это и банально, особенно с высоты теперешних моих лет. В общем, где-то около восьми, уже в темноте, я вернулась в дом сборщиц с лицом, покрытым соленой коркой от высохших слез. Одно желание оставалось у меня – ткнуться головой в грудь Брендас и обрести слабое подобие утешения, которое лучшая подруга в такой ситуации просто не может не дать.
Брендас поджидала меня на крыльце.
– Явилась! – начала она первая. – Вижу, не удался романтический побег?
– Ох, Брендас… – я замешкалась, не зная, как лучше начать свои излияния, но их и не пришлось начинать.
– А между прочим, по твоей милости всех семерых, кто живет в нашей комнате, выгоняют без расчета! Хозяйка сквозь пальцы поглядывала на ваши прогулки с Ауре, но когда узнала, что он хочет обвенчаться с какой-то наемной работницей, приказала ему ехать по реке, а нас…
В первую минуту я ничего не поняла. Ничего я не поняла и во вторую, ибо была просто оглушена. И только в третью минуту мой ум, так ценимый Ауре, пробудился от романтической спячки.
– А откуда хозяйка вообще знает об этом, а? Ауре должен был уехать как всегда, никаких особенных хитростей мы применять не собирались. А кроме нас, о побеге было известно только…
– Да мало ли от кого! Кто-то из девчонок по дурости сказал чересчур громко – вот и нашлись уши, которые услышали… Кто ж знал, что она не станет разбираться, а выгонит всех!
– Кто-то из девчонок? – все мои слезы моментально высохли, в лицо ударила волна жара. – А кто разболтал девчонкам? Не ты ли, подруженька?! Я же тебе одной говорила, подальше от чужих ушей…
– Да господи, что ты такого рассказала, чего никто не слыхал? Девчонки и сами к нему под бок не прочь были, они за тебя, между прочим, переживали искренне, расспрашивали меня…
– И ты отвечала?!
– А что тут такого? Или делать ловко, а чтоб другие знали – неловко?
Тогда я еще не знала, насколько деструктивен бывает мой гнев – не помня себя от ярости, я рванула Брендас за волосы… Вспыхнули они мгновенно – я и понять ничего не успела, еще раза два ударила наотмашь по чему попало… И только когда занялся ее шейный платок, и на ее дикий вопль начали выскакивать из дома другие девушки, я сама завизжала как ненормальная и бросилась бежать – все равно куда, только подальше, ибо в тот момент я сама до полусмерти перепугалась того, что натворила…
После этого я месяц отсиживалась у Пэгги, не решаясь сунуться ни в Авиллон, ни в Мир Яблок. Сейчас я поступила бы иначе, но тогда стыд сковал всю мою логику, как лед ноябрьские лужи. Этого месяца хозяйке Лиловых Лугов хватило на то, чтобы ускорить брак сына и его нареченной Джеммис. Когда я снова объявилась в Мире Яблок, было слишком поздно, и то, что Ауре обещал никогда не забывать меня, было воспринято мною не как утешение, а как утонченное издевательство. Меня, женщину конца двадцатого века, эта покорность материнской воле оскорбила в лучших чувствах.
