Греческий огонь - Зервас Никос (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗

И вручал очередной подарок: крутые спецназовские перчатки, или хронограф с подсветкой, или моток драгоценного гроса для спуска по вентиляционным шахтам.

Фирменный фургон отчалил, и почти сразу в ворота въехал чёрно-синий горбатый седан с красивой надписью на дверце: «Khan shows entertainment company».

Мальчишки переполошились, в руках стрелков заблестели рогатки.

Телепайло, дежуривший на крыше особнячка, успел вложить в резинку стограммовую гирьку. Сбоку, придерживая под драными пальтишками биты, пододвинулись братья-близнецы Солоухины из спортивной школы «Торпедо».

Царицын взмахом руки расслабил бойцов: «Это за мной».

Из машины вышел немолодой человек в кожаной курточке, наголо бритый, в золочёных очках. Он с лёгким поклоном расаспахнул перед Царицыным заднюю дверцу:

— Пора ехать на репетицию.

Главный выжигатель обернулся к своим:

— Сегодня выходной, отмечаем обновки. Я на мобильной связи.

Парни стояли с разинутыми ртами.

Царицын, пряча довольный блеск в глазах, полез было в машину, как вдруг сбоку кто-то ухватил за плечо. Петя. Друг Тихогромыч.

— Слушай, брат. В общем… Ася спрашивала, как ты по-живаешь. Надо бы съездить к ней. Ведь обещал, помнишь.

— Конечно. Вечером, — Царицын поспешно захлопнул дверцу.

А под землёй, совсем рядышком, неподалёку от церкви Феодора Студита, сидел и позорно, как девчонка, плакал бывший главарь подземной молодёжи Митяй Муравей. Он остался совсем один.

Впрочем, нет: через полчаса приполз неунывающий Бахыт, один из самых древних и самых грязных «муравьев», с выбитыми передними зубами и вечно слезящимися глазками. Дёрнул за плечо.

— Не плачь, Митяха. Пойдём в метро покатаемся, украдём чего-нибудь.

Митяй шмыгнул носом, молча отцепил Бахытову руку и ушёл через заброшенный «тассовский лабиринт» в сторону Дома журналистов.

Он шёл без фонаря, на ощупь — по привычке забирая ближе к реке. Все муравьи знали, что под набережной в зимнее время, особенно в оттепели, ходить нельзя: сбросы талой воды заливают коллектор чуть не до потолка. Митяю было наплевать.

Через четыре часа, ни разу не выбираясь на поверхность, не зачерпнув воды, он добрался до Воробьёвых гор. Тут, под университетскими фонтанами, был его старый штаб. Митяй уже не плакал.

Он твёрдо решил уйти на дно — благо в штабе, в ржавом сейфе у него было полно разнообразной дури — в своё время муравьи натаскали своему фюреру всякой всячины, что удалось обнаружить в столичных клоаках: и водку, и едва початые пластиковые бутылки с виски, и разные жуткие пакетики, содержимое которых Митяй не пробовал, хотя догадывался…

«Эх, давись всё конём!» — он твёрдо решил завалиться в берлогу и напиться. Он доплёлся до «кабинета», толкнул гнилую дверцу, облепленную фотографиями улыбчивых девушек — и замер на пороге.

В митяйской берлоге сидел человек. Резкий свет криптонового фонаря резанул Митяю по глазам. Он машинально заслонился рукой, как от удара.

Впрочем, никто не собирался его бить. Напротив, человек ласково произнёс:

— Митя, не бойся. Это же я, Петя.

— П-петя? Ты как здесь… оказался?

Тихогромов опомнился, перестал светить Митяю в глаза.

— Да вот… поговорить надо. Извини, что без приглашения. Ребята рассказали, что ты живёшь под университетским фонтаном.

— Ну, дела! Сам пролез? Без проводника?! Ну, ты — монстр!

Тихогромов ничего не ответил. Чем-то зашуршал в темноте.

— Ты чего шуршишь? — напрягся Митяй. — Что… деньги принёс? Подкупить меня хотите?! Не получится!

— Какие деньги, брат? — рассмеялся Тихогромов. — Я тебе пирожки принёс, с картошкой и грибами. Будешь?

Митяй помолчал, потом подсел поближе к Пете.

— Буду.

Ему вдруг страшно захотелось есть. Со вчерашнего разговора с Царицыным во рту не было ни крошки.

— Даже тёплые. Обалдеть.

— Ты не думай, я тебя не подкупаю пирожками, — успокоил Митяя Петруша. — Просто так пирожки. Без задней мысли. Я просто… как сказать… чтобы ты на Ваньку не обижался. Короче говоря, у него сейчас тяжёлый период. Мы с ребятами подозреваем, что он… под воздействием находится.

— Чи-и-во?! — изумился Митяй. — Под нариками что-ли? Да не может быть!

— Что ты, брат, наркотики ни при чём. Слава Богу, не на-столько всё плохо. Воздействие другое, — Петруша замялся. — Ну… не знаю, как объяснить. На него действуют… как бы гипнозом. А вернее говоря, мысленно.

— Кто действует-то?

— Типа… колдуны.

— Гм, — усмехнулся Митяй. — Что-то не верится. Только вот не верится почему-то.

— Я тут начал информацию собирать, — сказал Петруша. — В общем, есть факты. Царевича сейчас крепко колбасит. Разные мысли ему сейчас в башку лезут, вот он и нервничает. Ты его прости, пожалуйста, подожди недельку-другую. А Царицын сам к тебе прибежит прощения просить. Вот увидишь.

Митяй ничего не ответил.

— А вот и наша новая суперзвезда, — иронично заметил Леонард Рябиновский, указывая в окно на подкативший седан. Телохранитель выскочил, чтобы распахнуть перед Иваном дверцу.

Иван не спеша выбрался из машины, пригладил светлый чубчик.

— Очень высокомерный мальчик, — фыркнула Алиса, отходя от окна. — Столько самомнения! А мне ещё приходится признаваться ему в любви! Невыносимо…

— Но очень реалистично, — едко улыбнулся безжалостный Лео.

Алиса ничего не ответила. Энергичный голос ханукаинс-кой секретарши объявил:

— Внимание! На репетицию в костюмах срочно приглашаются: Илья Муромец, Серый Волк, Иван-дурак.

— Дурак! — с наслаждением повторила Алиса.

Ванька с радостью нарядился в свою рубаху. Это была одна из его любимых сцен. Огромный, мускулистый Муромец лежал на печи и, как полагается русскому богатырю, пребывал в немощи.

Роль Муромца исполнял прима-хоккеист НХЛ Павел Солнцев, загорелый блондин, чьи фотографии сводили с ума пятнадцатилетних девушек в разных уголках планеты.

Изяслав Ханукаин специально договорился с директором «Детройт ред уингс», чтобы Солнцева отпустили на две недели в Москву. Это был идеальный Муромец: от Солнцева просто веяло доброй силой, благородной и миролюбивой. Улыбка у него была обезоруживающе детская, но злые языки утверждали, что причиной тому было нечётное малое количество извилин в мозгу хоккеиста, но Царицын этому не верил.

Итак, по сценарию, Иван Царевич и Серый волк в одеждах нищих странников возникали на пороге ветхой избушки Муромца:

Гениальный Изя взгромоздился на свой высоченный стульчик, техники перестали бегать по сцене, двигать декорации. Хоккеист в расписной рубахе замер на печи.

— Внимание! — прогремело в мегафон. — Работаем!

Иван шагнул в оранжевое зарево огней. Стройный и плечистый, в алой русской рубахе, твёрдо шагая по стонущему настилу сцены, он подходил к домику былинного сидня медленно и благоговейно. Уж ему ли, Ивану Царицыну, не знать, как важен для судеб Отечества этот священный момент пробуждения народного богатырского духа… Откинув светловолосую голову, Иван медленно обнажил меч. Сбоку включился мощный вентилятор — потоком воздуха взметнуло золотые пряди. Звенящим от волнения голосом Иван возгласил:

— Поднимайся, русский народ!

Взвилось к небу блещущее лезвие славянского меча. Скоро поганые недруги узнают, что такое русский гнев. Недолго ещё воронам гадить на золотые купола. Недолго плакать прекрасным девам на берегах родимых рек.