Пилигримы - Шведов Сергей Владимирович (прочитать книгу TXT) 📗
– Почему? – удивился Лузарш.
– Охоч больно до чужого добра, – хмыкнул боярин. – Пря у нас недавно с ним вышла. До драки дело дошло. Так что ты о своей поездке в Суздаль не слишком распространяйся, рыцарь Филипп, а то до Ильменского озера не доберешься. Эх, маху я дал в свое время. Поссорился из-за куска земли с игуменом Юрьевского монастыря, а теперь мне этот лай выходит боком.
– Сколько лет твоему сыну? – спросил Филипп, садясь на коня.
– В прошлом месяце минуло двадцать. Вырос в добрую орясину, а ума не набрался. Кабы их у меня было семеро по лавкам, я бы смолчал. Единственный он у меня, рыцарь. Еще две девки на выданье, да какой с них толк. Сгинет Олекса в чужой земле и кончится род Хабаров на Новгородчине. А мы здесь еще до Рюрика жили. Вот тогда все мои вотчины, все нажитки монастырям отойдут, более принять их некому.
– Не оплакивай сына раньше времени, боярин, – утешил Хабара Филипп. – Я в тех землях родился и живой, как видишь. Слышал я, что боярин Глеб в Иерусалим собирается, Гробу Господню поклонится, вот с ним своего сына и отправь. Глеб родился в Святой Земле, у него там родные и близкие. Не даст он в обиду твоего сына.
– Глеб, говоришь?! – встрепенулся Хабар. – Спасибо тебе за совет, рыцарь. Но и ты не оставь Олексу своим вниманием. Все-таки ты в Иерусалиме не последний человек.
– С чего ты взял? – удивился Филипп.
– По лицу вижу, – усмехнулся Хабар. – Абы кого в наши края не пошлют. Да еще с письмами от патриархов.
Глава 5 Княжеская охота.
Олекса Хабар поглянулся Филиппу с первого взгляда. Похоже, боярин Яромир хоть породил одного только сына, зато вложил в него все свои силы и умение. Олекса был высок ростом, широкоплеч, русоволос, примечателен лицом и большими синими глазами. Если судить по движениям ладно скроенного тела, то и бойцом он был изрядным. Такой и себя в обиду не даст и за товарищей сумеет постоять.
– Хлебнем мы с ним горя, – подпортил общее впечатление от гостя скептически настроенный Глеб. – Уж больно он до женщин охоч. И в драках удержу не знает, дурья голова.
Гаст говорил эти слова прямо в лицо гостю, но тот только щурился да улыбался. Словно не видел в тех словах ничего для себя обидного. К столу он присел только после приглашения, поперед старших в разговоре не лез, словом начисто опровергал нелестное мнение, только что высказанное Глебом. Яромир Хабар попробовал было заступиться за сына, но потом рукой махнул:
– Что есть, то есть, рыцарь Филипп. Не смиренную овцу в твои руки передаю, а свирепого тура. Да и зачем тебе овца в землях, не просыхающих от крови.
– Золотые слова, – усмехнулся Вузлев. – Ты лучше скажи, Яромир, сколько мечников пошлешь с сыном?
– Троих пошлю, – вздохнул Хабар.
– Сколько? – переспросил Глеб.
– Пятерых, – откашлялся боярин. – Больше мне не понять и не прокормить до самого Иерусалима.
– Двадцать, – жестко сказал Глеб. – В Палестине по мечникам встречают, по ним же почет и уважение оказывают.
– Да ты что, боярин, на войну собрался? – аж взвился с лавки Хабар. – Богу поклониться – двадцать мечников бери! Ты меня без штанов оставишь. Вон, рыцарь, полмира прошел один как перст, а тут до Византии рукой подать, а там, говорят, сразу за околицей – Иерусалим.
– Ты кому это рассказываешь, боярин Яромир, – нахмурился Глеб. – У Филиппа замок в тех землях поболее новгородского детинца. Одних сержантов под рукой двести человек. Его тамошние князья боятся, с императором Мануилом он на дружеской ноге. А тут какой-то Хабар из Новгорода с тремя хромыми мечниками. Твоего сына никто на порог не пустит. Ты что хочешь, чтобы новгородский боярин жил на постоялом дворе среди нищих пилигримов? Да там ему за медяк сунут нож в бок. Не в Торжок мы едем, Хабар, – в Иерусалим, это понимать надо. Хочешь, чтобы сын назад вернулся – не жалей денег.
– А ты сколько человек берешь? – полюбопытствовал прижимистый боярин.
– Тридцать. На своей ладье мы с Олексой пойдем сначала в Киев, а уж потом через пороги и Черное море – в Византию. Дорога, конечно, хоженая, но оттого не менее опасная.
– Глеб дело говорит, – поддержал младшего брата Вузлев. – Не тот случай, боярин, чтобы мошну зажимать. Мечи сам подбери, ты в них толк знаешь. Кольчуга лучше двойная, поверх нее панцирь. Шлем с личиной. Сулиц десяток. Тула полная стрел. Лук боевой с костяными пластинами. Мечников подбирай побойчее. И снаряжай получше. От их сноровки будет зависеть жизнь твоего сына.
– Задали задачку, – вздохнул Яромир, почесывая затылок. – Ладно, будь по-вашему. За мной не пропадет.
Хабары, отец и сын, покинули чужой терем в разном настроении: сам боярин выглядел озабоченным и озадаченным, зато молодой Олекса смотрелся соколом, нацелившимся на добычу. Вузлев с Филиппом проводили гостей с красного крыльца, да так и остались здесь стоять, наслаждаясь прохладой. День сегодня выдался жаркий, но к вечеру с Волхова потянул ветерок, перебивший запахи скотного двора.
– Ты мне еще не сказал, зачем тебе Юрий Суздальский понадобился, – проговорил Вузлев, не оборачиваясь.
– Долго рассказывать, – вздохнул Филипп.
– Время у нас есть, – пожал широкими плечами боярин.
Антиохия переживала нелегкие времена. После внезапной смерти графини Алисы у нее объявился наследник – Рожер Сицилийский. У нурмана были обширные планы не только в отношении Жемчужины Востока, но и Византийских земель в Средиземноморье. Дошло до того, что он заключил союз с Фатимидами и теперь всерьез угрожал не только Константинополю, но и крестоносцам – Антиохийскому и Триполийскому графствам. Раймунд де Пуатье оказался слишком слаб, чтобы в одиночку бороться с напористым Рожером. Тем более что в самой Антиохии не было единства. Бароны-нурманы готовились поддержать соплеменника, что, естественно, не нравилось французам, обратившим взоры в сторону Мануила. В свою очередь Византия заключила союз с германским королем Конрадом Гогенштауфеном. Исходя из принципа: враг моего врага – мой друг. Гогенштауфенам в Германии и Италии противостояли сторонники Вельфов, которых поддерживали папа, Рожер Сицилийский и венгерский король Геза. К союзу с последними склонялся и Людовик Французский.
– А как же крестовый поход? – удивился Вузлев, внимательно слушавший старого товарища.
– В Константинополе опасаются, что возможной целью похода является вовсе не освобождение Эдессы от мусульман, а разгром Византийской империи. И участие в этом походе Конрада вовсе не является гарантией сохранения имперских земель. Тем более что изрядную часть армии алеманов составляют сторонники Вельфов. Любая провокация с их стороны может привести к катастрофическим для Византии последствиям.
– А при чем здесь князь Юрий? – нахмурился Вузлев.
– Дело не в Юрии Суздальском, а в Изяславе Киевском, заключившим союз с венгерским королем. В результате его действий Русь может оказать под опекой папы Евгения. И тогда не только Гогенштауфены, но и Комнины останутся в полной изоляции, чем немедленно воспользуются их враги. Мне, Вузлев, нужен поход крестоносцев на Халеб и Мосул, где сидят сыновья покойного Зенги, Нуреддин и Сейфутдин, а вовсе не на Константинополь. Византия пока является единственным гарантом независимости Антиохийского графства, вот почему я отстаиваю здесь в Руси ее интересы.
– Иными словами, мой единокровный брат Константин Тротаниот хочет стравить Юрия с Изяславом, дабы вернуть Византии былое влияние в делах Руси? – криво усмехнулся Вузлев.
– Насколько я знаю, эти двое и так не мирят между собой, – пожал плечами Филипп. – Для Византии Юрий Владимирович предпочтительнее Изяслава Мстиславовича, и басилевс сделает все от него зависящее, чтобы именно князь Суздальский занял киевский стол. Это неизбежно приведет к ослаблению Венгрии и распаду союза государств, враждебных Византии.
– В ответе Юрия Долгорукого ты можешь не сомневаться, Филипп, князь Суздальский готов продать душу хоть дьяволу, хоть басилевсу, только бы стать первым в наших землях. Зато суздальским боярам твое предложение вряд ли понравиться, им нужен сильный князь не в далеком Киеве, а в родной земле. Князь, который усмирит вятичей, отобьет наскоки булгар, а главное припугнет смердов, недовольных своеволием старейшин. Суздальские и ростовские бояре и без того жалуются, что Юрий тратит их деньги на войну с Изяславом, а потому они сделают все от них зависящее, чтобы помешать союзу Долгорукого с басилевсом.
