Демон-Инквизитор (СИ) - "one of the qwerty" (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
– Вампир! – Валькирия в полном ужасе наблюдала за мной с козел кареты. Видимо, призраков она не видела. Либо не хотела видеть. – Что ты делаешь?!
Я порывистыми движениями начертил вокруг себя три новых руны. Земля взрыхлилась, и это мешало, но кое-как у меня вышло.
– Подходите, уродцы! – закричал я, крутясь на месте и оглядывая сугробы вокруг.
Призраки мешкали. Прятались. Только вот я вдруг осознал, что это не проблема. Если пушинки прячутся среди пуха – почему бы не сжечь все вместе? В любом случае на меня побоятся напасть: вокруг на несколько метров лишь голая почва. Высунься и сгоришь без следа. Я с раздражением провел лезвием по руке, ляпнув кровью на печать. Пламя кольцом вспыхнуло вокруг меня, ошпарив снег. Кто-то вскрикнул.
– Жжется, падла?! – рявкнул я, выводя на земле новую руну вместо старой. – Подходи, добавка уже здесь!
Новый игнис был больше. Я оросил печать кровью. На этот раз кольцо огня было гораздо шире и продержалось дольше. Призраки завыли. Но продолжили прятаться. Я с раздражением огляделся в очередной раз. Играть вслепую сложно. Руны требуют много сил. Даже больше, чем мой Дар. Значит, стоит потратить оставшуюся энергию за раз. Лучше так, чем позволять изводить себя понемногу. Сожгу все вокруг к чертовой матери, и пусть будет так.
Вспоров обе руки, я прижал раны к двум последним печатям. Закрыв глаза, сконцентрировался на снегу вокруг себя. Среди него есть жизнь, среди него есть смерть. Я должен попасть по ней. Открыв рот, я начал с медленного вдоха. Представлял, как призраки скользят в сугробах, прячась от меня и упиваясь жаждой крови. Когда в легких не осталось места, я позволил себе закричать во все горло, до хрипа:
– Ингайт!!! Сожги эту мразь!..
Невероятный жар взвился вокруг меня и объял тело. Я задохнулся раскаленным воздухом. Руки взяла судорога. Она пробежалась по мне, заставляя скорчиться возле рун. Я не позволял им угаснуть, продолжая отдавать силы в печати. Дышать было невозможно, но сердце грифона этого и не требовало. Оно, окруженное защитой из плоти и кости, исправно стучало, оберегая меня.
Я не знаю, сколько времени все вокруг пылало. Слышал крики, стоны и вопли… Я и сам орал во все горло. От боли и от огромного потока Силы, идущей через руки в руны. Я остановился лишь тогда, когда все стихло. Все, кроме треска пламени. Тогда я позволил и ему уняться. А себе – открыть глаза.
Рукава моей одежды были напрочь сожжены. А предплечья, покрытые ожогами, трусились. Я посмотрел на проступившие сквозь искалеченную кожу вены, которые, казалось, вот-вот лопнут или разорвут кожу.
Кое-как поднявшись, я с удивлением отметил – на ногах стоять все еще могу. Подняв взгляд, осмотрелся. Карета стояла в полном порядке, и Валькирия выглядела здоровой, но вокруг нас на множество метров была выжженная земля. На которой кое-где корчились обугленные нити душ. Присвистнув, я беззвучно рассмеялся. Голова кружилась, и это несмотря на то, что она давно уже не была главной в моем теле. Сердце не могло обрубить чувство безграничной усталости, которое пробуждало судороги, немоту и… кашель. Он раздирал мою грудь изнутри, но никак не мог вырваться. Я, задыхаясь воздухом, кое-как добрался до кареты, едва не забыв свой меч. Вскарабкавшись на козлы, успел тронуть поводья, перед тем как уснуть. И с облегчением обмяк.
Холод еще долго не потревожит меня.
***
Мне ничего не снилось. Впервые за столько времени. И очнулся я бодрым, веселым и – погруженным во тьму.
– Вот черт, – криво улыбнулся я, приподнимаясь в кромешном мраке. – Похоже, кое-кто все-таки засунул меня к себе в задницу. Не везет…
Рядом со мной кто-то был, я чувствовал, поэтому дурачился. Легко проведя рукой по ближайшему пространству, я нащупал бархат и понял: карета. Нащупав по памяти рычажок лампы, я удовлетворенно кивнул зажегшемуся голубому огоньку. Вампириха сидела в углу, сжимая ножны с инквизиторским мечом. Так, будто это был ребенок. Она раскачивалась и что-то без остановки шептала. Вслушавшись, я понял, что повторяется всего одно слово: «Рука».
Собираясь протереть лицо, чтобы сбросить с себя остатки вялости, я невольно вскрикнул:
– Моя рука!
Она вся, от кончиков пальцев до предплечья, была покрыта шрамами от ожогов. С другой дела обстояли получше, но не намного. Вспомнив события, после которых я отключился, мне оставалось лишь скривиться и принять новое уродство на своем теле. «Надеюсь, эти твари до конца сгорели и больше не вернутся. Вряд ли мне будут к лицу новые рубцы».
Валькирия сидела в противоположном от меня углу, растирая ладони, но – не открывая глаз.
– Эй, красавица! – позвал я, пытаясь обратить на себя внимание, которым меня почему-то обделяли. – Не могла бы ты подсказать время?
– Сейчас день, – сухо ответила Валькирия.
– Большое спасибо, – вздохнул я, откидываясь обратно на импровизированную лежанку – на самом деле, сидение. – Значит, торчать здесь придется долго. А не подскажешь, кто из вас, двоих, вытащил из моего кармана ключ от кареты? Мы ведь заперты?
Хотя вопрос, конечно же, был риторическим. Блонда покрылась румянцем и плотнее сжала веки. Ее губы едва слышно шепнули:
– Я.
– Большо-о-ое спаси-и-ибо, – нараспев растянул я, укладывая предплечье на лицо и прикрывая им глаза. – Хотя, все же лучше, чем мерзнуть на холоде.
– Ты убил своих друзей.
– А? – я приподнялся, вперив взгляд в Валькирию. – Что ты сказала?
– Они ведь были твоими друзьями. Я слышала это, когда они кричали в огне.
– Хм. Может, и были. Тебе-то какое дело?
– Не понимаю, как можно было так поступить.
Я вздохнул и снова лег, уперев взгляд в потолок. А вампириха без конца шептала: «Рука, рука, рука». Меня задели слова Валькирии. Главным образом потому, что она совершенно ничего не понимает ни в моей жизни, ни в чьей-либо еще. Для нее, может, слова «человек» и «друг» – синонимы слова «неприкосновенный». Она вовсе не понимает, насколько это широкие понятия. Я мог бы назвать себя другом Ливера. Но не того призрака, который пришел разорвать мое тело. И даже если это был мой друг – он явно выбрал не лучший способ приветствия.
Говорить что-либо было бессмысленно. Я слабо верил, что оправдания имеют вес. Особенно перед Валькирией. Существом, несомненно, воспитывавшемся в благородстве и чести. Неуклонно следовать заповедям Фрейи… и устаревшим догмам морали.
Все же, меня прорвало.
– Хватит думать, что тебе виднее. То, что у тебя есть крылья и ты привыкла многое наблюдать с высоты птичьего полета, не значит, что у тебя обзор лучше. Я не могу летать, но для меня очевидно – если кто-то пришел меня убить, надо убить его первым. Так заведено в том мире, в котором я родился.
– Почему ты не пробовал поговорить? С душами. И с теми, кто пришел в тот дом. Ты сразу начал стрелять и призывать магию.
– Эх, – я, поднявшись, уселся на сидении, уперев локти в колени. – Ты в курсе, что ты после пяти минут общения становишься занозой в заднице?
– Я нахожу это оскорбительным, – холодно ответила Валькирия.
– Не обижайся, я всего лишь говорю так, как есть. Разговоры, красавица, не всегда помогают. Давным-давно, когда охотники на вампиров пришли в мой дом, я не молчал. Я просил уйти, оставить нас с родителями в покое. А потом я просил уже о другом. Чтобы мне перестали ломать ребра, топтать лицо сапогами и выдирать ногти. Как видишь, мои пальцы, грудь и лицо до сих пор сохраняют прекраснейшую кривизну и уродливость. Иногда есть ситуации, в которых треп ничему не поможет.
