Лягушка-принцесса (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна (книга жизни .TXT) 📗
После скандального разоблачения самозванки, выдававшей себя за его племянницу, Итур Септис Даум, как опытный политик, чётко осознавал, что в случае выдвижения своей кандидатуры на следующих выборах он обязательно проиграет.
Для того, чтобы своевольные радлане отдали свои голоса за того, кто сделался посмешищем в их глазах, нужны просто огромные деньги, которых у нынешнего регистора Трениума нет, и взять их ему негде. Ни один богатей не согласится вложить средства в избирательную кампанию настолько "не проходного" кандидата.
После долгих и мучительных раздумий он решил, что самое умное для него в данной ситуации — на какое-то время уйти из политики. Надо дать согражданам возможность забыть о досадном недоразумении с поддельной племянницей.
По мнению Итура Септиса Даума, пребывая в должности регистора, он сделал для жителей Трениума достаточно для того, чтобы всерьёз рассчитывать вскорости вновь вернуть себе утраченное общественное положение. Необходимо только дождаться момента, когда история с самозванкой потускнеет в памяти людей, а его преемник наделает кучу неизбежных для новичка ошибок.
Вот только для успешного возвращения в политику нужны ещё и деньги, над сохранением и приумножением которых регистору Трениума в последние дни приходилось трудиться особенно активно.
Кроме поместья и лавок, что содержали его отпущенники, немалый доход Итуру Септису Дауму приносили средства, в своё время вложенные им в солидные торговые дома.
Только тогда он был перспективным политиком из уважаемой семьи, которого везде встречали с распростёртыми объятиями.
Теперь, когда ситуация настолько изменилась, он решил на всякий случай изъять часть средств из оборота. И тут выяснилось, что купцы, оказывается, чрезвычайно занятые люди, у которых совершенно нет времени на разговоры даже с пока ещё действующим регистором Трениума.
Пришлось настаивать, ругаться и даже угрожать судом. Это помогло. Но глава торгового дома, очевидно, желая хоть чем-то насолить пожелавшему выйти из дела компаньону, назначил ему встречу на шестой день после смерти Торины Септисы Ульды, заявляя, что должен немедленно отправиться в Ираклон.
С трудом проглотив обиду, Итур Септис Даум был вынужден согласиться.
Не желая привлекать к себе внимания, он оделся попроще, отказался от паланкина, и приказав привратнику убедиться в том, что на улице никого нет, тайком, словно вор, выскользнул из дома, торопясь на Орлиную дорогу, где его должны поджидать трое коскидов.
Проводив мужа, Пласда Септиса Денса аккуратно вытерла платочком повлажневшие уголки глаз, в очередной раз мысленно проклиная мерзкую самозванку, чьё внезапное появление принесло их семье столько бед.
Если бы не эта гадкая девчонка, коварной змеёй заползшая под их кров, её супруг по-прежнему пользовался бы уважением горожан, а она сама так же гордо ходила бы по улицам, не опасаясь злых и глупых насмешек. Их дом, как встарь, навещали бы гости, рассказывая потом своим знакомым о богатстве и щедрости регистора Трениума.
А сейчас от них все буквально шарахаются. Зять даже на похороны Торины Септисы Ульды не пришёл, и Анна Олия, старательно отводя в сторону заплаканные глаза, лепетала брату что-то невразумительное о внезапной болезни мужа.
При этих воспоминаниях женщиной вновь овладело острое чувство стыда и ненависти. Но она же предчувствовала! Она-то точно знала, что с этой девицей что-то не так!
Пласда Септиса Денса уже неоднократно мысленно ставила себе в заслугу то, что сразу же насторожилась, едва муж рассказал о внезапно объявившейся племяннице. Уж очень та история походила на глупую детскую сказку.
Однако поддержка влиятельного сенатора Касса Юлиса Митрора и перспектива породниться с одним из богатейших людей столицы в какой-то степени примирила супругу регистора Трениума с появлением в их доме непонятной девицы.
А когда выяснилось, что им даже не придётся тратиться на приданое, женщина в душе уже была готова признать её роднёй, тем более, что та вела себя вежливо, не давая сколько-нибудь серьёзных поводов для недовольства.
Задумавшись, Пласда Септиса Денса запнулась за ступеньку лестницы, поднимавшейся к занавесу, отделявшему парадную часть дома от семейной, и едва не упала, вовремя подхваченная под локоть заботливой Ушухой.
Выпрямившись, погружённая в свои мысли, хозяйка дома досадливо отмахнулась от невольницы, с досадой вспомнив, что неожиданное предложение принца Вилита и разговоры о предстоящем браке племянницы с сыном императора воспринимались тогда, как не бывало щедрый подарок небожителей.
Супруге регистора Трениума уже грезилась придворная должность мужа, блестящие карьеры сыновей и жених из богатой и знатной семьи для дочери.
Насколько радужными казались надежды, настолько же болезненным стало их крушение.
Ну кто мог подумать, что эта подлая меретта присвоит имя никогда не существовавшей внучки всеми уважаемого сенатора Госпула Юлиса Лура, павшего жертвой клеветы?
Всякий раз вспоминая тот шок, что она пережила при известии о бесчестном поступке Ники, госпожа Пласда Септиса Дентса с трудом сдерживала злые, горькие слёзы обиды и разочарования.
Теперь, если супруг действительно хочет, чтобы люди как можно скорее забыли о досадном происшествии с самозванкой, их семье, вероятно, придётся на какое-то время покинуть Радл, перебравшись в загородное имение.
Однако, если по прошествии нескольких лет мужу не удастся вновь выиграть выборы, они так и застрянут в поместье на всю жизнь, оставшись мелкими, ничего незначащими землевладельцами.
Но это ещё полбеды. Гораздо хуже то, что Гэае уже не придётся рассчитывать на счастливый брак, ибо ни одна уважаемая семья не захочет принять дочь такого неудачника.
"Хвала богам, что Анк не видит этого позора, — внезапно подумала женщина, машинально направляясь к стоявшей в тени скамейке. — Хотя сейчас в Либрии столько радлан, что он скоро узнает о роковой ошибке своего отца. Бедный мальчик! Как же он расстроится, когда ему передадут те дикие слухи, что гуляют сейчас по столице. А что скажут приятели? Они же изведут Анка своими насмешками. Дети бывают так жестоки".
Замерев у поддерживающей крышу колонны и глядя невидящими глазами в украшенную росписями стену, супруга регистора Трениума с предельной ясностью поняла, что просто обязана сообщить сыну об обрушившихся на их семью несчастьях.
Пусть мальчик устроит по бабушке поминальную трапезу, принесёт богам искупительные жертвы и будет готов услышать от окружающих самые немыслимые высказывания о своём отце.
"Кто предупреждён — тот не безоружен", — кстати вспомнила Пласда Септиса Денса старинную радланскую поговорку.
Решено! Она сейчас же напишет сыну письмо, а когда муж вернётся, уговорит его послать кого-нибудь из коскидов в порт. Возможно, кто-то из мореходов согласится захватить послание для Анка Септиса? Если же таковых не окажется, она приложит все усилия, чтобы убедить супруга отправить в Либрию доверенного человека.
И тут женщина подумала, что, кажется, их сыну пришло время вернуться. Они уже не могут себе позволить тратить такие большие деньги на его обучение.
— Трита, принеси чернила и папирус! — приказала хозяйка дома одной из сопровождавших её невольниц.
— Слушаюсь, госпожа, — поклонившись, та поспешила на деловую половину дома, где на рабочем столе главы семейства красовалась серебряная чернильница, а в стаканчике торчали очищенные гусиные перья.
— Ушуха! — продолжила отдавать распоряжения Пласда Септиса Денса. — Отодвиньте столик от кустов. Там сегодня столько ос и пчёл, что совершенно невозможно сосредоточиться.
Привлечённая громким голосом матери, из своей комнаты вышла заплаканная Гэая.
— Отец ушёл? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Да, дочка, — мать подошла к девочке, и обняв, прижала её к своей груди.
— Но, как же бабушка? — губы Гэаи задрожали. Казалось, она вот-вот разрыдается или забьётся в истерике.
