Волчье время (СИ) - Рэйда Линн (читать книги бесплатно полностью .TXT) 📗
— Малышка, тут тебе не госпиталь. Ты думаешь, мы стоим тут, чтобы пускать к Атрейну всех, кто этого захочет?..
Ингритт чуть было не фыркнула. Так, значит, она теперь «малышка». Большинство этих гвардейцев хлебом не корми, дай только повыделываться друг перед другом. А поодиночке, в лазарете, все до одного зовут ее «сударыня».
— Я понимаю, — согласилась Ингритт, игнорируя нахальный тон гвардейца и стараясь говорить как можно более спокойно и благожелательно. — Просто доложите о моем приходе вашему начальству. Может быть, они позволят мне пройти.
Лицо сержанта осталось таким же равнодушным.
— Я не могу оставить пост, — ответил он. — Вечером будет смена караула, капитан придет сюда — тогда и доложу. Уверен, это дело может подождать.
Ингритт скрестила руки на груди.
— А что, если, пока мы будем дожидаться смены караула, сенешаль умрет?
— До смены караула как-нибудь дотянет, ничего с ним не станется, — ляпнул все тот же человек, который называл ее «малышкой». Ингритт презрительно посмотрела на него.
— Ты лекарь?.. Мне случалось видеть раны, которые выглядели не особенно опасными — а все-таки люди умирали через несколько часов. И сенешаль…
— Да пропади он пропадом, твой сенешаль, — угрюмо огрызнулся сержант. — Когда его пришли арестовать, он зарубил троих наших парней. С чего король должен заботиться о тех, кто убивает его слуг?..
«С того, что, если сенешаль умрет, то завтра в Руденбруке будет некем править!» — чуть было не сорвалось у Ингритт с языка. Но она вовремя сдержалась. Было совершенно очевидно, что гвардейцы в жизни не допустят мысли, что женщина может что-то понимать в таких вещах.
— Пускай король, по крайней мере, сам решит, как поступить. А я всего лишь выполняю долг врача. Когда ты оказался в лазарете, я не спрашивала у тебя, сколько человек ты убил.
— Я ведь уже сказал, что не могу оставить пост. Ты что, глухая, что ли?.. — раздраженно спросил он, но Игритт показалось, что сержант колеблется. К несчастью, тут в беседу встрял еще один охранник.
— Они там все одна компания, — сказал он неприязненно. — Чего ты ее слушаешь? Вся крепость знает, что эта девчонка — главная помощница дан-Энрикса. А теперь пропустите ее к сенешалю, чтобы он через нее передал остальным изменникам, что делать. Хорошо придумано!..
— Пускай проваливает, — поддержал соседа разговорчивый гвардеец.
Лицо сержанта просветлело, как у человека, неожиданно увидевшего выход из сомнительной и неприятной ситуации. «Похоже, ничего не выйдет» — промелькнуло в голове у Ингритт, чувствующей свою полную беспомощность. Но тут сержант сказал:
— Раз вы считаете, что она их сообщница — тогда другое дело. Проследите, чтобы она никуда отсюда не ушла, а я пойду разыщу капитана.
Ингритт оставалось только поражаться такой логике. Выходит, стражникам нельзя покинуть пост ради того, чтобы сказать о том, что раненому человеку нужен врач, но доложить о «заговоре» — это, разумеется, совсем другое дело.
Сержант отсутствовал довольно долго. Ингритт заподозрила, что он нашел своего капитана, повторил ему весь разговор с начала до конца, а потом капитан, в свою очередь, отправился докладывать о ней кому-нибудь еще. Чего она действительно не ожидала, так это того, что полчаса спустя к Кошачьей башне явится сам Уриенс в сопровождении своей охраны. Ингритт видела наместника не часто, но его вид всегда производил на нее тягостное впечатление. Уриенс был сутул, тонок в кости и, вероятно, не особенно силен, но, несмотря на это, он казался ей гораздо более опасным человеком, чем Атрейн. Во всяком случае, имея дело с сенешалем, Ингритт представляла, чего следует от него ждать. Теперь же, когда Уриенс остановился напротив нее, едва заметно кривя губы, Ингритт почувствовала абсолютную растерянность. Было похоже, что ее затея куда более опасна, чем казалось поначалу.
— Откуда ты узнала об аресте сенешаля? — спросил Уриенс, сверля ее своими темными глазами.
— Мне сказал Олрис. Он был в Ландес-Баэлинде, когда вы пришли за Меченым.
— Ты обсудила это с Алинардом?
— Нет, я сразу же пришла сюда.
— Даже не посоветовавшись со своим наставником? — казалось, Уриенс был удивлен подобным обстоятельством.
— Нет, лорд.
— И ты ни с кем не разговаривала по дороге?
— Нет, лорд, — еще раз повторила Ингритт. Ей казалось, что она тупеет.
— Значит, ты сама, по собственному побуждению, решила осмотреть рану сенешаля? Почему? Какое тебе дело до Атрейна?..
— Ну, он ведь спас нас с Олрисом, когда нас поймали после нашего побега. Если бы не лорд Атрейн, нас бы вернули в Марахэн. Я думаю, это заслуживает благодарности.
Еще пару секунд Уриенс молча смотрел на нее, но, видимо, не обнаружил ничего хоть сколько-нибудь подозрительного.
— Истинный король желает, чтобы обвиняемый оправился от ран и мог предстать перед судом, — произнес он, в конце концов. — Однако мы не можем допустить, чтобы он получил возможность что-то передать своим сообщникам. Раз уж ты вызвалась лечить Атрейна, ты останешься в Кошачьей башне до суда и будешь ухаживать за ним. Не беспокойся, у тебя будет еда, одежда и все необходимое. Если понадобится достать какие-то лекарства, то мои гвардейцы сами принесут их из лазарета. Проходи.
Ингритт подумала об Олрисе, который будет дожидаться ее возвращения, но колебаться было уже поздно. Даже если бы она внезапно передумала, это бы уже ничего не изменило. Уриенсу было наплевать на то, согласна ли она остаться в этой башне до суда — он просто сообщал о том, что ее ждет.
Ингритт решительно вошла в Кошачью башню, и сопровождающий ее сержант захлопнул за ней дверь.
Камера сенешаля оказалась круглым помещением на самом верху башни. Поднимаясь по винтовой лестнице, Ингритт заметила еще несколько комнат, занятых гвардейцами — они обедали, играли в кости или просто спали, свесив голову на грудь. Похоже, задача стражников у входа состояла в том, чтобы в случае необходимости поднять тревогу, после чего остальные находившиеся в башне люди тут же приготовились бы отразить любое нападение. Казалось странным, что человек, из-за которого предпринимаются такие меры безопасности, не в состоянии не то что встать, а даже сесть в постели. Когда дверь его камеры открыли, чтобы впустить Ингритт, сенешаль ограничился тем, что слегка повернул голову и скосил на вошедшую глаза. Рубашка на его груди и на боку казалась темной от засохшей крови.
— Что с Криксом? — первым делом спросил он.
— Он тоже арестован.
Сенешаль издал короткий, лающий смешок — похоже, рана не давала ему рассмеяться в полный голос.
— Проклятье… я надеялся, что хоть его они не тронут…
— Дайте-ка я взгляну на вашу рану, — сказала Ингритт, придвигая к узкой койке сенешаля табурет и осторожно поднимая заскорузлый от засохшей крови подол его рубашки. Ткань успела намертво присохнуть к ране, так что Ингритт, взяв стоявшую у изголовья кружку, начала терпеливо смачивать ее водой.
— Вы знаете, за что вас обвинили в государственной измене?
— За то, что я болван. Я не учел, что человек, подобный Уриенсу, не способен спать спокойно, пока не будет знать все, что делают его враги. С кем они видятся, о чем беседуют, насколько долго сидят в нужнике… Готов поспорить, этот замок нашпигован тайными ходами и слуховыми отдушинами, как пирог — изюмом. Мне следовало бы понять, что этот негодяй за мной шпионит… что он ждет любой возможности, чтобы изобразить меня изменником. Уверен, он обгадился от счастья, когда подслушал наш последний разговор с дан-Энриксом… тут же помчался доносить, что мы готовим государственный переворот. Даже не верится, что после этого они еще прислали мне врача.
Ингритт нахмурилась. Голос сенешаля звучал насмешливо и даже бодро, но мучившая его отдышка и поверхностное, частое дыхание ей совершенно не понравились — как и тот факт, что от такого незначительного усилия, как поддержания беседы, лицо сенешаля побледнело, а на лбу проступил пот. Как и следовало ожидать, пульс у Атрейна оказался слабым и прерывистым.
