Корабль судьбы (Книга 2) - Хобб Робин (книги онлайн .txt) 📗

— И выучит, — подтвердил, присоединяясь к ним, Брэшен. Он убрал волосы со лба рукой, перемазанной в чернилах. У него сейчас был вид не столько морского капитана, сколько замордованного учителя. — Я велел ему переписать три страницы и, простите, удрал. Правда, я предупредил его, что аккуратная работа вернет ему свободу быстрее, нежели грязная.

— Там! — совершенно неожиданно прогудел низкий бас Совершенного. Его внезапный возглас сорвал с низко нависших веток испуганную стайку ярко окрашенных пичуг. Носовое изваяние вскинуло громадную руку, указывая куда-то на берег. — Там! Это там! — И он вытянулся, наклоняясь и слегка креня весь корпус. — Симой! Круто на правый борт!

— Да ты же на берег выбросишься! — предостерегающе закричал Брэшен.

Симой в отличие от капитана и не подумал сомневаться. Он просто выполнил указание корабля и завертел штурвал. Корабль заложил поворот, устремляясь прямо в стену деревьев.

— Там илистое дно. Жидкая грязь, — преспокойно ответил Совершенный на вопрос Брэшена. — Даже если придется снимать меня с мели, вы легко справитесь.

Альтия вцепилась в поручни, ожидая удара. Однако Совершенный непостижимым образом нащупал глубокую и узкую протоку с почти неподвижной водой. Вероятно, в дождливый сезон это был один из притоков, питавших реку Дождевых Чащоб. Теперь же это был всего лишь узенький язычок стоячей воды, петлявший между деревьями. Вскоре они покинули главное русло, но далеко не продвинулись: снасти Совершенного начали цепляться за сучья.

— Порвешь такелаж! — предупредил Брэшен, но своевольный корабль продолжал упрямо продираться сквозь путаницу разросшейся зелени. Альтия обменялась с молодым капитаном обеспокоенными взглядами… Брэшен помотал головой и ничего не сказал. Совершенный был существом весьма независимым. И уж всяко имел право распоряжаться собственным телом. Это было нечто вроде платы, которую люди платили за его самость: им теперь приходилось считаться с его пожеланиями и полагаться на его мнение. Даже если это подразумевало застревание на мели в уединенном лесном заливчике посреди ядовитых болот.

Матросы, отдыхавшие внизу, забеспокоились и выскочили на палубу, чтобы засыпать Симоя вопросами. Тот твердо стоял у штурвала: дескать, знаю, что делаю. На головы людям сыпались сбитые листья и ветки. Перепуганные птицы разлетались с громкими криками. Наконец корабль стал замедлять ход, потом остановился.

— Мы на месте! — возбужденно сообщил людям Совершенный.

— Это уж точно, — хмуро съязвил Брэшен, глядя вверх и прикидывая, как выбраться отсюда.

— Клад Игрота! — выдохнула Янтарь.

Брэшен и Альтия разом к ней обернулись. А она смотрела туда, куда указывал вытянутый палец Совершенного. Альтия сперва увидела лишь нечто темное в ветвях какого-то древнего исполинского дерева. Носовое же изваяние обернулось к ним с торжествующей улыбкой на лице.

— Она первая угадала, — сказал Совершенный. — И правильно угадала! — заявил он так, словно они играли в какую-то детскую игру.

Их немногочисленная команда почти в полном составе стояла на палубе, глядя туда же, куда указывал Совершенный. Они уже разглядели печально знаменитую звезду Игрота, вырубленную на коре ближайшего дерева. Время и рост дерева лишь увеличили давний шрам, вместо того чтобы уничтожить.

— Величайшую добычу, — припомнил Совершенный, — Игрот захватил, когда взял на абордаж корабль с сокровищами, предназначенными для казны джамелийского сатрапа. Это было еще в те времена, когда сатрапия раз в год высылала корабль за данью, причитавшейся ей с каждого отдаленного поселения. Удачный тогда расплатился товарами из Дождевых Чащоб, причем в немалом количестве. Беда только, по дороге в Джамелию корабль бесследно исчез. Его никто и никогда больше не видел.

— Это было до меня, но я наслышан, — подал голос Брэшен. — Люди поговаривали, ничего подобного из Трехога ни до, ни после не вывозили. В то время как раз откопали несколько комнат с сокровищами. Их погрузили на корабль — и они пропали при перевозке.

— Не пропали, а были спрятаны, — поправил его Совершенный.

И вновь оглядел величественные деревья. Альтия тоже вглядывалась вверх, пытаясь понять, что же такое угнездилось там, наверху, среди ползучих лиан. В любом случае, сооружение было немаленькое: оно опиралось на ветви сразу нескольких лесных великанов.

— Вы никогда не задумывались, почему Игроту понадобился именно живой корабль? — с торжеством в голосе продолжал Совершенный. — А все для того, чтобы устроить такую ухоронку для награбленного, до которой в жизни не доберется ни один обычный пират. Ведь даже если бы члены его команды выболтали тайну местонахождения клада, грабителям понадобился бы еще один живой корабль, чтобы его заполучить! Вот он и соорудил здесь хранилище, и милые его сердцу сокровища были подняты на мои мачты, а с них — на ветви деревьев, на платформы, которые там были построены. Игрот думал, что здесь они будут в сохранности до скончания века.

Брэшен то ли хмыкнул, то ли зарычал. И спросил с яростью:

— Он тебя ослепил до или после того, как присмотрел это местечко?

Носовое изваяние ответило не дрогнув.

— После, — негромко проговорил Совершенный. — Видишь ли, он никогда мне не доверял. Впрочем, он имел к тому веские основания. Я сам счет потерял, сколько раз пытался его убить. Вот он меня и ослепил, чтобы я без него не смог найти дорогу обратно. — Тут Совершенный оглянулся на оцепеневшую команду и не спеша подмигнул Янтарь. — Ему и в голову не приходило, что однажды кто-то сумеет меня заново изваять. И я тогда понятия не имел, что это может случиться. А вот поди ж ты — я снова здесь. Единственный выживший из той кровавой команды. И все, что спрятано здесь, принадлежит мне. А стало быть, и вам!

Люди потрясенно молчали. Никто не издал ни звука, ни один не двинулся с места.

Совершенный вопросительно поднял брови. И спросил с хитрецой:

— Ну? Неужели никто не хочет его оттуда забрать?

Забраться туда и осмотреть клад было легче легкого. А вот проложить по реям нечто вроде мостков и перенести сокровища на палубу Совершенного оказалось изрядной работой, потребовавшей немало времени и сил. У людей попросту спины трещали, но, что характерно, никто не жаловался.