Ремесленный квартал (СИ) - Кошовец Павел Владимирович (читаем книги .txt) 📗
— Да-да, — немного невпопад отреагировал задумчивый Худук.
— Была у меня как-то попытка пробраться туда, к вам… ну, отведать пивка чудесного. Неудачная, правда. Но, слава Единому, Старика тогда не было, а то враз голову открутил, и в подвале засолил, — увидев удивлённый взгляд гоблина, пояснил: — Это ещё одна байка. Не знаю, в курсе ли вы, что тех, кто привлёк недоброе внимание Старика, он лично кончает… а головы солит и складывает в тайник в подвале — есть, говорят, такой, куда доступа нет никому, кроме самого хозяина.
Что за бред? — Худук даже отвлёкся от своих логических выкладок при появлении любопытной информации. Челюсть его упала и никак не желала возвращаться на место. Он пристально глянул на увлечённого собственной речью подмастерье — уж не дурачит ли он его? Но тот казался пусть и простым, как его наковальня, человеком, но при этом свято верящим в свои слова.
— Мы с товарищами уже давно заметили, что некоторые постояльцы, — криво усмехнулся, так и не покидают дом Старика, — многозначительно кивнул. — Оттого и кухней его в отличие от пива никто не интересуется… А как вы думаете, — он резко склонился к «тёмному», отчего тот хмуро отодвинулся, и с жаром зашептал, как какому-то своему другану, — может эти… головы как-то используют, чтобы улучшить качество пива? Или сам потребляет их… солёными…
— Тьфу ты! — гоблина передёрнуло.
Он почувствовал, что начинает злиться. Как бы этот, гм, человечек, не взирая на свои раннее заработанные плюсы, не пострадал! Худук уже склонялся к тому, чтобы наслать на него не банальный понос, а заикание. Ему, «тёмному» и потомственному шаману (ну, пусть с натяжкой, ведь как ни как, он так и не выучился — но, тем не менее) рассказывать вещи, от которых ему самому тошно! Верно говорят, что людские суеверия и фантазия легко переплюнут канонические страшилки любой из официальных людских церквей.
— Послушай, любезный, — Худук решил, что хватит миндальничать с этим недалёким выкидышем драконицы — доброе расположение тоже имеет свои неприкосновенные границы. И ездить ему, профессиональному сказочнику по ушам нечего, — ты и так уже наговорил на несколько отрезаний головы, состоящей исключительно из слов, — начал он проникновенно. — И пока я не придумал, как это повторное усекновение произвести, и не начать ли с языка, советую заткнуться, отойти в сторонку и подумать над своим поведением. Вернее, пока не поздно, решить, не дать ли обет молчания? — подмастерье побледнел под жёстким напором «тёмного», и у того в душе невольно шевельнулась жалость, совсем не характерная для него. — Ладно, не пугайся, не всё так страшно, — он таки решил слегка обнадёжить павшего духом и уже представляющего свою любимую головушку где-то в тёмном подвале, в одиночестве (или того хуже — в компании), смаргивающую с век крупинки соли. — Пройди и… прочитай молитву… Знаешь какую-нибудь?
— Да… «Благодарствую…», «Един…», «Полон…»…
— Вот-вот. «Благодарствую» раз десять тихонько, но вслух, — видя вопрос, ответил категорически. — Так надо. И больше о том, о чём мы с тобой говорили, никому ни слова, иначе… — Худук красноречиво провёл по горлу рукой.
Подмастерье сжался подобострастно, невзирая на несоответствие роста, глядя на гоблина.
— Да-да, господин «тёмный».
— То-то же, совсем другое дело. Вижу, ты уже стал на путь исправления, — Худук встал, потянулся, распрямляя затёкшую спину, покровительственно похлопал по плечу ремесленника. — Иди уж… товарищ.
Бирюк подхватил тряпицу из-под еды, и как-то задумчиво поплёлся в сторону своих товарищей, уже заканчивавших трапезу. А Худук, глядя ему вслед, подумал, что в ограничении общения только со своими товарищами есть свои плюсы. Ну и минусы.
Он вспомнил ещё об одном вопросе, всплывшем в его голове в связи с недавними событиями, и окликнул уходящего.
— Эй, Бирюк, погоди, спросить хочу. Ну как у компетентного человека.
Тот оглянулся и вопросительно замер.
— Как ты думаешь, этого графа со свитой поселят там же, на постоялом дворе?
То думал недолго и с сомнением покачал головой.
— Не думаю.
— Почему так?
— Ну… — замялся тот.
— Говори, не бойся, здесь все свои.
— К Старику иногда приезжают знатные господа, но селятся они, если прибыли не на день, как правило, по соседству. На постоялый двор попадают личности всё больше… тёмные. Извини, господин гоблин, я имел ввиду не вас, а именно людей.
— Понятно, — протянул Худук. — А кто начальник Королевской тайной службы? — и тут же спохватившись глупости вопроса в свете всего вышесказанного, нахмурился. — Просто я хочу проверить, сведущ ли ты в этом вопросе.
— Герцог РоПеруши, — Бирюк, если и был удивлён, то не показал этого. — Он, насколько я наслышан — а это не тайна — сейчас находится за морем с дружественным визитом в какой-то южной стране.
— Ну да, конечно же, — взгляд гоблина вильнул на противоположную сторону небольшой площади — с улицы, выходящей как раз напротив перекрытого баррикадой моста через канал стали появляться какие-то люди. — Извини, я издалека прибыл, ответь на ещё один вопрос: этот граф РоАйци состоит в родстве с Владетелем Восточного предела, замешанном в перевороте?
— Родственны, но… по сути это сейчас две разные семьи, — начал тот рассудительно, но потом смешался от наставительного тона. — Ну, это мне Хван только что объяснил. У лорда РоАйци вотчина на востоке, а земли графа Дремайра — это центральный Агробар. И у них вроде как договор о том, что не могут претендовать на титулы при наличии прямых наследников.
— Запутано, — без особых эмоций сказал Худук, продолжая не сводить взгляд с площади. — Так что, не исключено, что граф не в курсе планов родственника?
— Конечно. Даже наверняка не в курсе, так как обе ветви РоАйци не очень дружны. Хван пояснил, что это повелось ещё со времён раскола, когда братья, прадедушки нынешних глав поссорились.
— Молодец, Бирюк, спасибо за очень ценные сведения. Корона этого не забудет, и однажды на завтрак, а может обед или ужин пришлёт такие же чудесные куриные крылышки, наподобие тех, которыми ты нас потчевал, — от радости, расцветшей на лице подмастерья, в душе у Худука даже стало как-то совестно. Но он тут же подавил этот признак слабости в зародыше, и решительно продолжил. — Беги к своим, скоро им понадобится каждая свободная рука для разгребания того дерьма, что благодаря усилиям разных драконов, направляется к нам, — ремесленник ничего не понял из сказанного, но продолжал согласно кивать, так что гоблину пришлось подойти к нему, руками развернуть, ещё и в спину подтолкнуть. — Ну, прямо, как ребёнок, ей же дракон, — пробормотал раздосадовано про себя «тёмный». — Беги, беги, боюсь, перекусить ты уже не успеешь, — задумчиво проговорил, отворачиваясь от удаляющейся спины.
Внимание и озабоченность Худука вызвало скопление людей на площади перед мостом. Дело не в том, что до этого момента они вообще не наблюдали какого-то движения. Хватало бродящих туда-сюда, несмотря на беспорядки горожан, но чтобы в таком количестве — а их этак навскидку было до двухсот, и выглядели они отнюдь не мирно настроенными жителями. Вся эта толпа, достигнув некоей критической массы, целеустремлённо двинулась в их сторону. То, чего и опасался Худук, случилось.
Всполошившиеся кузнецы, бросив остатки еды, пытались решить, что делать дальше. Расслабились, понимаешь, харчи домашние наминают, зная, что совсем рядом проливается невинная кровь, — мрачно подумал гоблин. Братья успели сделать одно полезное дело — отправили за подмогой другого подмастерье, после чего похватали большие квадратные ростовые щиты и стали ждать развития событий.
Худук нахлобучил свой шлем, сделанный специально так, чтобы прятать уши — хоть неудобно и неприятно, но надо же показывать пример младшим (рыжему) заботы о собственном здоровье. Неторопливо проверил оружие: тяжёлый боевой кинжал (одно из напоминаний о родном племени), метательные ножи, пращу и кистень, по-хозяйски аккуратно свернул кофту, выделенную ему служанкой на дежурство, и припрятал её за кучей бесхозных брёвен. Посмотрел на Рохлю — тот не двинулся с места. Он конечно же видел, что происходит, о чём говорила исчезнувшая с лица безмятежность, но пока, не чуя непосредственной угрозы, не считал нужным что-либо предпринимать.
