На крыльях магии - Нортон Андрэ (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Глава шестая. Снова Лормт
Леди Нарст, ученая, отложила фальконерский свиток и нахмурилась, глядя вдаль. Похоже, это не подлинная история, а фантастические легенды о земле за морем, которой правили женщины, где у каждого клана был свой покровитель — животное. Однако местами рассказы совершенно покоряют… Например, предание о Теоре… И оно подтверждает известные факты. Свиток очень древний, пергамент и чернила старые.
Если верно переведено, то записавшего это звали Барина, женщина-фальконер. А «написано на брегах изгнания, когда все мужчины сошли с ума». На пергаменте какое-то засохшее пятно. Слеза? Или просто морская пена? Аскетическая женщина-ученый снова прочла легенду, дошедшую через много столетий, и содрогнулась.
Царица Теора и ее некогда верный человек Лангвард стояли на утесе над берегом. Из своей осажденной крепости Салзатар царица гневными глазами, полными горячих слез, смотрела, как последние Дома уплывали на кораблях пиратов-салкаров. За ней стоял человек, которого она подняла из ничего и дала ему второе после себя положение в стране.
— Госпожа, будь разумна, — уговаривал Лангвард, не употребляя титула. — Тебя никто не поддержит в этом твоем отчаянном сопротивлении. Ты из каприза хочешь сохранить свою власть.
— Из каприза? — Она вздохнула, вспомнив, сколько напряженных размышлений и трудного балансирования между разными силами стояло за этим решением.
— Но если ты возьмешь себе лорда из долины, то сохранишь титул царицы, которым, я знаю, ты дорожить как и честью.
Она посмотрела на него, но он не решался встретиться с нею взглядом. Неужели он считает ее такой же глупой, как женщины при дворе завоевателей? Они вечно спорят о том, у кого из их мужей выше положение и звание. Где ценятся не личные качества женщины, а только девственность или отсутствие ее, покорность и молчание. Стать такими, как они? Никогда!
— Как царица, я мать своего народа, я правительница, а не покорная рабыня завоевателей, — твердо произнесла она. — Нет!
— Ты не будешь в таком же положении, как другие, — флегматично заметил Лангвард. — Он предложил тебя мне. В качестве милости. — И когда ее рука легла на кинжал Хранителя Царицы, он напомнил ей: —Когда-то ты сама сделала мне такое предложение.
— И ты отказался, объяснив, что не хочешь быть моей комнатной собачкой. Ну, а я не стану твоей. Значит, ты дал клятву верности этому человеку?
— Нет! — Ответ прозвучал без колебаний. Теора несколько секунд смотрела на него.
— Если присоединишься ко мне в этой последней попытке, тебя не постигнет ни смерть, ни позор. У нас еще осталась надежда — наше древнее волшебство. Богиня по-прежнему хранит своих детей. Я знаю, она изгнана из этой земли и поклонение ей запрещено. Это самое гнусное. Неужели ты вытерпишь и это, Лангвард?
Лангвард взглянул на нее и поднял руку. Из-за двери показался вооруженный житель равнины, у него было мрачное, но торжествующее выражение лица.
— Ты был прав, Лангвард. Я слышал достаточно.
Потрясение и гнев на мгновение лишили царицу разума и дара речи. Потом с криком:
— Лангвард, это измена! — она вонзила лезвие Хранителя Царицы в сердце предателя. Житель равнины извлек меч и приблизился к ней. Теперь на лице его отразилась радость, как будто у него на глазах не убили только что сообщника. Убийство для этого человека ничего не значило.
— А ты, женщина, — насмехался он, — подняла руку на человека, состоящего на службе короля, и потому обвиняешься в измене. Тебя повесят.
Окно находилось слишком далеко от нее, иначе она выпрыгнула бы, чтобы не доставить удовольствие видеть царицу в кандалах и на виселице. Она хотела броситься на его меч: что-то в его позе говорило, что он и к этому готов. В отчаянии, загнанная в угол, она воскликнула:
— Джонкара! Мстительница за женщин! Останови его руку и помоги мне отомстить, чтобы он понял, что мы женщины, а не домашний скот.
Движения ее противника замедлились, потом совсем замерли. Тело Лангварда, которое медленно оседало, тоже застыло. Теора не могла ни шевельнуться, ни заговорить. Наконец застыли не только ее движения, но и мысли. Последней было воспоминание о старинной волшебной сказке о спящей принцессе, которая просыпается от поцелуя принца. Теора горько улыбнулась. «Сойду за рыбачку или девку пиратов-салкаров», — подумала она. И тут мысли ее замерли.
Прошло несколько дней, прежде чем леди Нарет снова пригласила к себе Арону. Она спросила только:
— Откуда это предание?
— Оно одно из самых древних, — сразу ответила Арона, — и приписывается Барине, женщине-фальконеру, подруге матери моего клана. Никто не может сказать, насколько оно правдиво, но у нас нет и причин в нем сомневаться.
«Ответ истинного ученого». — Удовлетворенная, леди Нарет отпустила девушку и долгое время не приглашала ее, продолжая читать.
Эти дни девушка из деревни фальконеров свободно бродила повсюду. Она проведала своего мула и смотрела, как работают конюхи. Она исследовала древний полуразрушенный комплекс строений — и уцелевшие башни, и те, что обрушились. Смотрела на окрестности с их высоких холмов, разглядывала упавшие камни и гадала, что из них было построено. Постепенно она узнавала обычаи и пути Лормта.
Никто не тревожил ее в аскетической каменной келье, никто не помогал ей. В первое утро она носила полный ночной горшок целые мили по коридорам, прежде чем кто-то подсказал ей, где находится такое место. Она не умерла от голода только потому, что мальчишка-проводник, который сопровождал ее к леди Нарет, по пути показал столовую.
Здесь в любое время суток можно было поесть, и Арона гадала, что отдает Лормт поварихам в обмен на пищу. А может, это ученики и подмастерья, которые по очереди работают на кухне, как делали у нее дома? Но когда она спросила у одной поварихи, та только рассмеялась и сказала:
— Я, госпожа, готовлюсь в ученые? Ну, это не для меня.
Арона продолжала бродить, готовая в любую минуту Уйти, если ее попросят. Но никто не просил. Многие престарелые ученые просто равнодушно смотрели на нее, хмыкали или произносили что-нибудь более вежливое. Например: «Чем могу быть полезен?»
Она видела длинные стойки со свитками. Свитки запылились, многие начали гнить. Видела кошку, спящую на груде рукописей, в специальном ящике для них. (Кошка была маленькая, чистая, черно-белая, и со временем Арона с ней подружилась.) Руки девушки чесались, ей хотелось положить каждый свиток на место; постепенно она вырабатывала систему их расположения. Некоторые она читала, но ее больше интересовал сам Лормт. Кто основал его и с какой целью? Как он снабжается, и каковы его взаимоотношения с разбросанными вокруг фермами? Как решаются споры, и что здесь считается подобающим и неподобающим? Это ей нужно было узнать прежде всего, потому что она видела в собственной деревне, как споры и ссоры возникают просто из-за разного понимания хороших манер и приличия.
— Давным-давно, когда он-женщины жили с нами в мире и согласии за морем, — Арона начала рассказывать длинное предание испуганным жителям Риверэджа, которые, спасая жизнь, забились в пещеру от страшных деяний снаружи, — жила девушка тринадцати лет, которую звали Мирра-Лиса. Она считалась главой своей семьи, потому что ее мать умерла. У нее были две верные он-сестры, старше ее, но она была единственной дочерью и потому возглавила семью.
— Тогда существовал обычай: глава семьи должна была приручить дикую лошадь, чтобы показать свое умение. Но на этот раз Мирре-Лисе не повезло.
Арона зловеще понизила голос.
— На их деревню напали дикие самцы с равнин. Они, подобно волкам, не знали ни приличий, ни доброты. Они напали на Мирру-Лису и в своем безумии перебили ее стражу. Они поступили с ней и с ее стражницами, как поступают фальконеры. Потом их он-госпожа, по имени Тсенган, дочь неизвестной матери, положила Мирру-Лису на свою огромную прирученную лошадь и поехала к вратам своего большого укрепленного дома, криком призывая ее он-сестер. Тсенган пообещала им пощаду, если они поклянутся относиться к ней как к своей матери и госпоже во всем, и, чтобы спасти свою жизнь, он-сестры Мирры-Лисы согласились.
