Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
***
– Будем уходить, Хаттейтин.
– Да, Великий.
– Ну, так собирай всех, промедление может стоить нам многого. А мы с Аххаритом поднимемся за айсадкой.
Шейра, когда они вошли, стояла спиной и не обернулась, даже заслышав ворчание двери.
– Мы уходим. Ты идешь с нами.
Только тут она повернула голову, вымолвив коротко:
– Нет.
– Ты ведь не думаешь, будто можешь что-то решать? – усмехнулся он и приказал стоящей в дверях страже схватить женщину.
Отбивалась она яростно. Ведь именно сейчас, когда Шейра узнала, что кхан жив, она не могла допустить, чтобы ее увезли, а потом через нее мучили бы Элимера. Она сопротивлялась изо всех сил, но что она могла? Стражники уже тащили ее вниз по лестнице.
– Послушай, безумная, перестань драться, – простонал Аданэй, когда она сделала еще одну отчаянную попытку освободиться. – Тебя это не спасет, а вот навредить может.
И словно он сам накликал беду, Шейра вдруг обвисла на руках стражи, скорчилась и закричала.
– Проклятье! – воскликнул Аданэй и приказал стражам: – Опустите ее!
Он двинулся к айсадке, но Аххарит, взбешенный, опередил его. Схватил женщину за волосы, другой рукой отвесил оплеуху и прорычал:
– Не притворяйся, сука! Вставай! Быстро! Не то убьем тебя!
Он размахнулся второй раз, но Аданэй перехватил его руку:
– Она все равно не понимает илиринского, – и добавил, кивнув на Шейру: – И она не притворяется.
Аххарит вгляделся в айсадку. Действительно, на лице женщины выступил пот, из нижней губы, которую она кусала, стараясь сдержать крик, сочилась кровь, а грудь тяжело и шумно вздымалась.
– Проклятье… – пробормотал он. – Тогда придется как-то дотащить ее до повозки.
– Нет, – возразил Аданэй и обратился к одному из стражников: – Найди какую-нибудь старуху, которая в таком разбирается. Посмотри хотя бы на кухне. И тащи сюда.
Аххарит посмотрел на царя изумленно:
– Мы что, собираемся ждать, пока она родит?
– Конечно нет. Оставляем и уходим. Куда ее теперь брать? Еще конца отдаст в дороге!
– И что в этом плохого? Зато наследника не будет. А если вдруг выживет – окажется в наших руках.
– Не сходи с ума! – огрызнулся Аданэй. – Если она в пути сдохнет, Элимер забудет и про мятежников, и про разрушенный Антурин, и про дыру в стене. Мигом кинется мстить. А прямо сейчас к серьезной войне мы не готовы.
"Забавно получается, Элимер, – подумал он про себя. – Тем, что твоя дикарка рожает сейчас твоего наследника, а не умирает в дороге, ты обязан мне. Когда-нибудь я заставлю тебя об этом вспомнить".
***
Кхан с последним отрядом воинов пробирался к западу. Темная ночь Отерхейна заботливо укрывала их от внимательных взглядов со сторожевых башен. Большая часть его людей ушла на запад еще раньше. Двигались они осторожно, вели коней в поводу, скрываясь в высокой траве и за редкими холмами. И все же Элимера мучило ощущение, будто что-то он проглядел, о чем-то не подумал. И очень скоро понял, о чем именно. Весть пришла вместе с серым, который, взмокший и запыхавшийся, догнал отряд:
– Повелитель, – выдохнул он, – это обман, ловушка. Илиринцы обманули и нас, и мятежников. Они не объединятся с ними. Они собираются уходить к Илирину через восточные ворота!
– Что?! – кхан обомлел и зло скрипнул зубами. – Почему вы не узнали этого раньше?
– Даже сами илиринцы не знали, лишь царь и несколько приближенных были в курсе. Лишь этим вечером, когда они начали готовиться к отступлению, все выяснилось.
– Будь они прокляты! А что с кханне?
– Не знаю почему, но ее оставляют в Антурине.
– Слава Богам! – воскликнул кхан и позвал тысячника: – Батерхан! Быстро возвращай тех, кого еще можно, и поворачиваем к востоку. Скорее!
"Как я мог забыть, – подумал Элимер, вскочив на коня, – что языком илиринца говорит сам Ханке двуликий! А Аданэй, чтоб он сдох, коварнее любого из илиринцев".
***
Войско Илирина покидало крепость, легко одолев те три этельда, которые оставались у восточных ворот. И вот уже перед воинами распростерлась ночная равнина, холмы, а где-то вдали, на горизонте, их ждал Илирин Великий. Еще чуть-чуть, и Отерхейн останется ни с чем, с одной лишь полуразрушенной твердыней.
Однако скоро они услышали, а потом и увидели отерхейнские этельды, которые неслись, огибая стены крепости, им вдогонку. Все-таки проклятый Элимер прознал об их истинных намерениях! Но какое-то время илиринцы успели выгадать, а потому большей их части, благодаря засадам, отвлекающим врагов на себя, удалось добраться до границ родной страны и скрыться в ближайшем городе, защищенном стенами и гарнизоном.
Однако меньшую часть илиринцев, отрезанных от основного войска, ждала куда более печальная участь: отерхейнцы с чудовищной жестокостью расправлялись с ними – убивать не торопились, зато рубили конечности и по израненным телам противников пускали коней гарцевать.
А вот на крепость кхан не пошел, ибо хоть она и не Антурин, но и обычные стены штурмовать дело непростое и опасное, а без должных приготовлений так и вовсе безнадежное.
Перед возвращением в Отерхейн Элимер отправил два этельда в окрестные илиринские поселения – грабить, жечь и убивать. Чтобы хоть как-то отплатить Илирину за свою покалеченную провинцию. И воины с готовностью проехались по округе и прошлись по деревенькам, стоящим на отшибе. Они мстили за Антурин.
Вот только эти пограничные селения, в отличие от города-крепости, не могли рассчитывать на защиту со стороны своей страны, ибо были столь малы и далеки, что Илирин Великий едва ли сам о них помнил. Так что скоро от деревень остался только выжженный остов да обугленные человеческие тела. Скоту повезло больше – его отерхейнцы угнали с собой.
– Встречи бывают счастливые, а бывают – не очень
I
Она прижалась к Элимеру всем телом. Вот так, молча, без всяких слов подбежала, бросилась на шею и прижалась. Тихо-тихо. И ее молчаливое приветствие почему-то показалось ему громче любых радостных возгласов.
– Шейра, бедная моя, – прошептал кхан, – бедная. Но теперь все хорошо, я жив, я тебя не оставлю.
Она заговорила. Наконец-то, спустя время, заговорила:
– Я почти умерла, когда думала… когда думала, что тебя нет…
Он не ответил, только еще сильнее прижал ее к себе. Она зашептала:
– Я боюсь, я до сих пор боюсь, что это сон. Ты… мой мужчина, мой Кхан. Я так боялась, что сон… И я хотела встретить тебя у замка, хотела убедиться… но меня не пустили.
– Не пустили? – нахмурился Элимер, чуть отодвигаясь от Шейры. – Кто посмел?
Она уже открыла рот для ответа, но ничего не успела сказать, потому что в этот момент вперед выдвинулась дородная, уже в возрасте женщина, раздуваясь то ли от гордости, то ли от возмущения. Только тут он заметил, что они с айсадкой в комнате не одни. Кроме представшей перед ними женщины здесь находилась еще и тихо сидящая в дальнем углу старушка. А женщина, тем временем, заговорила:
